Монополия минора. Сборник

Монополия минора

Канделябры дышат мраком. Запах тленья -
Источают пирамиды из сандала,
Календарь теряет дни, часы, мгновенья -
С веером билетов - опоздала.

Саркастичная ухмылка клавесина,
В зёве клавиш - монополия минора.
Бахом впрыснуты апатии токсины -
Симптоматика - болезни Мальдорора.

Бой часов срывает с музы одеянье,
Жмут у темечка - блаватские доктрины.
Истребляется за чтением - дыханье,
Книг страницы - из Иудовой осины...

За гардинами - москитом жалит месяц,
Ночь скукожилась газетой полыхнувшей.
Дрожжевое тесто гроз - ветра замесят,
Под седьмым ребром  - душа обмякнет тушей.

Дама Пик слегка попорченная молью -
Одиночество присыпав нафталином...
Напитавшись всласть трагичной ролью -
С подоконника шагнёт за цеппелином.



Пять присущих живущему чувств...

Ренессанс сквернословия, разность.
Мельпоменой трагедии - дом.
Купидоны плешивые складно -
Утрамбуют нутро  в слёзный ком.
В геометрии стен новый угол -
Бесполезная близость чужих.
Манекенов сплетение, пугал,
Отболевших страстей - миражи.
Какофония фальши в миноре.
За паноптикумом нелюбви -
Пыль надежд. Ненасытное горе -
Пьёт из глаз невозвратные дни.
Эти радужки томно мерцали,
И манила распахнутость уст...
Но теперь по частям отмирают -
Пять присущих живущему чувств..



Отрастают волосы дождей

Отрастают волосы дождей.
Солнце трясёт лучами в ритуальном танце ...
Колотушка автотрасс - грохочет по натянутому барабану земли.
В потрёпанном сюртуке идёт март с тростью, украшенной головой кота.
Ощипанные тушки прохожих кормятся семенами плотоядных взглядов.
Раздеваются площади от снега, грезя размножением.
В рюмке неба полощется свет - горький, пьянящий шнапс.
Выпей со мной  небо на брудершафт.
И  давай поцелуемся в лоб.



Flagellantum. Извращения

Ночь вздёрнута на рее мундштука,
Пресыщенность зевает кривоскуло.
Вьёт вензель чар из чада табака -
Miledi Треф,
тень сбрасывая с стула.
Манит знакомца в хроме сюртука.

В топь декольте, к оборочке велюра
Плывёт запястья хищная треска.

В кабачную жестянку диалога,
Просыпав монпансье зазывных фраз
Дождётся ли достойного предлога
Чтоб в будуаре, сетью метастаз
Оплесть собой
случайного супруга...

Вонзить когтей стилеты сотню раз,
Проборонив грудину силой плуга.



Кувшинки зацветают в вазе виска

У гефсиманских врат - луна изъедена крысами.
Чёрные дыры ссыпались в ложе грунта,
дождевые черви зашивают их анорексичные рты - полночью.
Стебли пожелтевшего камыша - хлещут по щёкам воды.
Вода вздыхает туманом.
Мои бессильные боги стоят в саду, вгрустившись в смерть.
Культями обломанных рук подаянье забвения просят.
Тление обтянуло мой стан латексом ряски,
в коконе прядей - мавки рождаются,
стрекочущие богомолы - хромовой брошью сидят на груди,
цепляя отслоившуюся кожу к желтизне костей...
Кувшинки зацветают в вазе виска.
О, копьеглавые рыбы, о плоды, опадающие с кривоствольных деревьев -
Скажите прощай, скажите с сожаленьем...



Нисходит Смерть, за пиршеством скоромным

Туника чащи вышита забвеньем,
Её объятья - тесны, смертоносны.
В нефритовых браслетах пляшут сосны,
Геката в кроне с профилем оленьим.
Под вздохом холотропных ветродуев -
Овраги обнажили глины - дёсна.
Состарившись от зимних поцелуев -
Рыдают куртизанки - злые вёсны.
Гагаты листьев в храме буреломном -
Ковровою дорожкой под ногами.
Нисходит Смерть, за пиршеством скоромным -
Неся луну над чёрными рогами...



Вертикальная улыбка месяца

Вертикальная
улыбка 
месяца,
Ряска чащи,
Ряса червоточин.
В тине Тартара -
Светит
Черепов фарфор,
Фосфор
Очинённых в кость
Запястий.
Серпом выкошен
Комариный звон,
Рощ репейных
Едкие остроты.
Навье
солнце
Мелом на асфальте -
Греет тортик
слоистый - земли.
Запряжённые
химеры
Тащат волоком -
Astrы
сквозь наждачность
Сентя_бря,

бря_цая  лучами - кандалами...

Zря........



Почерк осени узнаю

Почерк осени узнаю
В вихре листьев
К земле припавших.
Догорающую зарю
Призывают миры уставшие -
Выпить осени тихий звон,
Отстояв панихиду лета,
И распятью ветвей поклон
Принести
И не ждать ответов.
Отпевают устами птиц
Горечь трав и камней молчанье,
Безысходность Остывших Лиц
И несчастной Души искания.



Часослов

Шалфеем -
радужка привычно зацветает.
Рот ныне - никотиновая рана.
Ночь косы смоляные расплетает.
Скудеет гелий
свет - Альдебарана.

Вылизывают нёбо - плача фразы.
Камлает запечатанное слово...
Любовь моя скользит слезою- стразой -
Отринута.
Фатально.
Слишком скоро.

Фитиль истлел.
Тихи литавры взрыва,
Не прыснул крик - шальной собачей сворой.
Коростою над желобом нарыва -
Усмешка.
Горче Песни Мальдорора.

Рассеяны в весне разлуки споры,
В безлюдном реликварии алькова -
Миледи схожа с корнем мандрагоры.
Прощай?.. -
Прощай...
Мне вместо часослова...



Сутана сентября

Двурогий исполин
Пронзает черноту
Просмоленных небес.

Под плетями дождя
Себе не господин
Сутулит спину лес.

Сутаной сентября
Прикрылся яркий луг
Под дробью капель спят.

Промокшие цветы
Воздеты сотней рук...
Архангелы летят.

Сорвут цветной наряд
Раскрасят небо, твердь
Палитрою дождя –

Внесут в древесный ряд
Листвы резную медь
Дверь в осень отворят...



Кокетка Сентябрина набриолиненная грозами...

Грядёт неделя - сердцебиения дождя, ленивого забытья,
библейских картин на гобелене высоты...
Пробуждений в ворохе прохладного шёлка,
полноты чувств-сопранистов, звучащих пятой октавой...

В лоскутном одеяле событий - в искомой прохладе и отрешённости,
нашлось моё антикварное счастье -
миниатюра осени в искусственном мехе лета,
Кокетка Сентябрина 
набриолиненная грозами,
случайно выбеленная пудрой асбестовых голубей...

Под моими каблучками - листопадное море волнуется, голубыми китами луж поёт...

Я иду к Тебе, моё сердце,
точками следов по нотному стану мостовой -
пишу Сарабанду грядущей встречи...



Вровень с павшими листами

Вровень с павшими листами,
Обетованными снами,
Вдоль по линии дождя
Я прощаюсь, уходя
Из заносчивого лета,
В опрокинутый покой
Остановленного света,
В полусумрак дождевой.
Ныне ангелы мои,
Покидая город стольный
Забирают светодни,
В небо падают покорно.
Остаются купола,
Небывалые аллеи
И остывшие поля
И певцов пернатых трелли....



Метлой позёмки собирая резную лиственную медь

Метлой позёмки собирая -  резную лиственную медь,
Свое дежурство начиная, старушка-осень ставит сеть;
Для расшнурованных корсетов - мятежных, хлынувших дождей,
Любви бессрочной, без ответа, прудам в изгибах лебедей.
Дагерротипом свето-тени, в янтарных, умбристых тонах -
Поставлен август на колени, и в колумбарий ссыпан прах...
В гравюрах каменных колодцев, хранимых голосом детей,
Сражения без полководцев - голодных птиц в штрихах ветвей.
Чредой пустот зияют числа, обвисли полдни на руках.
Пращой метательной зависла, луна в распухших облаках.
На вопросительные знаки пожухлых трав - слезой говеть.
Бежать из уличной клоаки в чащоб расставленную клеть.

Ни умысла, тем паче смысла, меж тем как тишина нависла...
И кто–то вышел умереть...



Пиковый туз

Ты полночью уйдёшь. Разрубишь узел связи,
Шар боли втиснув в сотни луз
Простынка из мягчайшей бязи -
Листом наждачным. Душный груз
Бесформенного одеяла...
Грудь без тебя дышать устала.
Мой сжатый рот - пиковый туз.



Я перечёркнута двойным диезом молчания

Тучи режут твой профиль на луидоре Луны.
Мелочь звёзд высыпана из дырявого кармана Осени.
Пятница пятится прочь.

Ты переключаешь скорости моей меланхолии.
Звонки и хрипы телеэфира – там.
Здесь - я перечёркнута двойным диезом молчания.
Слышу как растут ногти, как пыль оседает на твоём портрете.

Захожу по щиколотку в лужу города –
Неотложное движение.
В повозках люди везут свои будущие трупы
Покачиваются на рессорах. Чадят разговорами.

Попрошайка-ветер вытряхивает из меня душу.
Пусто. Ты - за рюмкой чая глотаешь слёзы...
Я - просеиваю ночь в зрачках.



На вертел этажей нанизан город

Тверезый исполинский день.
Киты кварталов бросились на сушу.
Амбре распада -
Жизни
Про-ле-жень.
Крамолой дышат улиц  зверо-туши.

Жаровня солнца - чёрный фимиам.
На вертел этажей нанизан город.
Купюрой -
Время
В порванный карман.
Графин небесный розочкою сколот.

Ползёт  толпа привычными осями -
ЧЕ-ло-ве-ко-ли-цыми
Червями.



Шли сумерки в городе N

Во фраках
и траурных шляпах -
Шли сумерки в городе N.
Засады гагатовых стен...
В гортанях домов -
двери-кляпы.

Бульвары -
с полотен Моне -
В отрепья галактик одеты...
Упали созвездий
монеты -
Из порванного портмоне.

Сквозь шторы -
конвульсии вен
И совокупления запах.
Суккубы зажали
ночь в лапах -
Хохочут.
неистовей крен -

Угла похотливой планеты.
Из снов -
в беспробудную Лету.
Людей
пересыпался тлен.

Я снова Нигде, и ни с кем...



Титулы моего одиночества

Невидимыми чернилами -
соком луковым
пишу глаголы несовершенного времени,
склоняю имя его за черту.
Туда, где
Хризантемы небесные
с глинистых клумб новолуния срезаны,
где аспид пера заточенного -
тело бумаги кусает.
Ныне -
В серпентарии рук заломленных,
корчатся титулы моего одиночества.
Хором молчат свечи,
прикусив язычки огня.



Автоматический голос времени

Ораторию полночи исполняют раскрытые бутоны мака и цикория,
по клавишам крыш стучит дождь, беря аккорды хроматических полутонов - труб...
Абсентные феи трепещут крылышками внутри бокала,
Селена подмигивает радужкой стрекозы...
Молчание прильнуло щекой к запотевшему стеклу...
Сейчас, когда мне некому звонить, я набираю цифру - 100,
чтобы услышать автоматический голос времени...
Голос в трубке - плачет...



Мыльный пузырь

Мыльный пузырь примелькавшейся жизни
Лопнет однажды утром
Праздничным перламутром.

В сердце моём, в беспокойной отчизне
Радуги отцветают
Лица любимых тают.

Вспоротых вен растекаются слизни
Мир обнуляет счётчик
Имя - строка из точек...



Моё лицо ничто - печальный ноль

На связке неподобранных ключей
Скрипичный ключик от другого рая,
Горят лампады встречных фонарей
Летят обрывки слов в аллегри грая.

Сквозь скважину сосу обрывки фраз
Коктейльною соломинкой нацелясь
В желток Луны, в бельмом заплывший глаз
Надеждой на забвенье тайно греясь...

Был день мишурный, масок-травести,
Где в кукольных суставах сохнет боль
Оборваны все нити, отпусти
Моё лицо ничто - печальный ноль...



Мир Трансформер

Мир – Трансформер.
Свернулся. Замер.
С утра проставил -
Домов квадраты.
Одену латы -
Улыбку в скулы,
Осколок солнца
Сквозь шторы - дулом.



Здесь, в сангиновом кубе комнаты

Здесь, в сангиновом  кубе комнаты
Мир желаний истёкшей давности
Канделябры огнём нетронуты
Смех и жесты полны усталостью.

Одичавшая ветошь - стянута
Позолоченными переплётами,
Где в нечитанных строках вянут
Звуки памяти снами-нотами.

Убегая из места людного
В осторожный уют и плюшевость
Сочиняю сонеты нудные,
Пожинаю времён упущенность.



Полдни одеты в крысиные манто

Полдни одеты в крысиные манто...
Солнечным зайчикам не место на ладони.
Ветер зализывает травы бриолином влаги,
горизонт натягивает на лица Атлантов
чулки дождей - тончайшего нейлона.
Химеры туч сбежали с офортов Альбрехта.
Парчовые ленточки молний запутались в лакейском парике неба,
напудренного тополиным пухом.
Раскатистая брань грома подхватывается вихрем,
брызжет прозрачными кринолинами озёр.
Зефир безжалостно треплет локоны рощ,
осины шелестят Иудой...
Слышишь...

В такие дни - многоточия шагов уходят в землю...   



Фужеры окна...

Фужеры окна полнит ливень - мартини bianco,
Жемчужным боа, вокруг башен - изгиб облаков.
Вечерня дождливо штрихует столицы изнанку,
Дороги пробиты драколом бессчётных шагов.
По плёнке воды в алом фраке спешит - сир Инферно -
Принять страсти исповедь, ладан признаний кадить...
Пейзаж - де Магритт прорастает за рамой манерно.
Окно в стиле сюр. Волшебство. Наше время - любить...



Эта ночь - выкроена из некроза

Эта ночь - выкроена из некроза...
Смотрите! Землистое лицо фонаря гаснет...
Для падчерицы Бога небеса нерасточительны.
Обелиски многоэтажек с чётко прорисованными эпитафиями адресов - гаснут.
Остаются на табличках - имена и числа.
Спящие ждут до утра или до начала вечности?
Братская могила.
Бетонный пирог нашпигованный мясом.
Мои первые петухи - химеры дворовых помоек.
Кричат от голода, желток полнолуния готовы сцапать зубами.



Лоно карминового свечения

Луна-кормилица, склоняется набухшей грудью к младенцу города,
уснувшему в раскачивающейся колыбели автотрасс...

Млечный путь отдаёт по капле свет
в его голодные, жадно причмокивающие губы.
Погремушки плеяд вздрагивают в пухлых руках инфанты.

Я спешу домой, в лоно карминового свечения,
в дымный орнамент благовоний...

Скользкий шёлк постели - опрокинет меня на лопатки,
усталость утопит в подушке известняковую белизну моего лица...

Часы, с усами-стрелками Дали, ехидничают близостью утра.
Несуществующая кукушка склёвывает зёрнышки мгновений с ладони Времени...

Моя бессонница лакомится настойкой пустырника и боярышника,

А я блуждаю в бездонной раковине внутреннего уха,
вслушиваясь в биение Твоего сердца...



Завернуты в морозные бинты

Завернуты в морозные бинты
Деревья-мумии,
С ветвями-крючьями свиты
Созвездья полнолуния.

Залиты своды белым воском
Омыты инеем,
Каток светил метет хвостом
Комета синяя.

Разбитых ангелов тела –
Снегами падали.
Луна в плетенье серебра
В сугробы канула.

Все времена пустила вспять
Пустыня льдистая:
Пошла метель в миру гулять
Дорогой мглистою.



Вкусом глинтвейна раскрашивать дни

Вкусом глинтвейна раскрашивать - дней одиночные камеры.
Пить кардиналово-красное, пьяное, жгучее варево.
Алый закат ниже свесился, в рюмке с вином отражается -
Облачной ряскою, заревом, юбкой цыганской играется.
Набриолинены площади, в Навь зазеркальными лужами-
Просится город поношенный, вербочки - вскинуты ружьями.
Оводы ливней ужалили. Вроссыпь скамейки аллейные.
Из полыньи переулочной, брасом, насквозь акварельные -
Беглых шагов многоточия, люди - руинные статуи -
Варварским жестом оторваны, тени их псевдокрылатые.
Сирым планктоном конторщиков, полно бистро - водопойное...
Головы тиной заполнены, в бисер игрой сонотворною.
Явь зарубцована рамою, опий невстреч на игле.
Вёсны проставлены шрамами, птицы молчат в полумгле.



Наши материализовавшиеся слёзы

Аспидно-серый Январь... таянье
Туманные лучи - инъекция сантиментов...

Развязываются узелки сугробов на белом платке зимы.
Высыпаются - разноцветные воспоминания.
Память...
Витражные осколки слюды ...
Наши материализовавшиеся слёзы...


Из моих ладоней выпадают самоцветы -
Малахитовый август - расплесканный по чувствам.
Сангиновый сентябрь - разлитый по поцелуям...
Преисполненный киноварью - октябрь.
Антрацитовый ноябрь, навязчивый, как сама смерть.
Декабрь, в жемчужном мареве превращений...

Узелки развязаны.
Что дальше?
Terra Incognita.

Я боюсь исчезнуть вослед морозным узорам на твоём окне...



Пощёчин букет

Пощёчин букет. Отпечатки зубов.
Объятья- удавкой на шее.
Стираю себя с прошлогодних холстов
За память подвесив на рее.

Кружит у висков несбыточность. День
Бессмысленностью истекает
Скомкала "вчера". В многоточиях - лень
Концовке свершиться мешает.

Под веками слякоть. Я слезоточу
Стекаю кривой пиктограммой.
Цианистым вкусом немного горчу.
Звучу незаученной гаммой...



Циничный уход

Кьянти, шампанское, всё - пристыло,
шлейф кавалеров и шлейфы дней...
Туфли в ковровом утопли иле,
ласки любовные всё скудней.
Аплодисменты одной ладонью.
Вальс на подпиленных шпильках! Ах!
Амбра парфюма – мертвецкой вонью,
Арктика в глаженых простынях.
Грецкий орех засыхал на ветке
– шеи, зажатой тисками рук…
Впрочем, Отелло раздумал. Метко
 – плюнул в горжетку, сломал мундштук.
В рдяном кисете сердечной мышцы –
эритроциты иссохлись в кокс..
Ноздри напудрив, трагично вскрикну
первым сопрано де терменвокс!
Шанкр лица в отраженье беглом.
Кожа - перчаткой сползла с локтя…
В пропасти высплюсь. Закончим с телом.
Фижмы надену - в земле франтя.



Мироточат старые фото

Мироточат старые фото.
Пигментация слёз изменилась.
Мой силуэт вычеркнут светом, твой завёрнут в свитки Чёрного моря.
В мозаике окон горящих читаю твои послания.
Я не устала ждать. Время стало духами "Кензо".
Притворюсь незнакомкой; сплошные шелка и туманы, вино недопитое...
Так озвучь серенадой немое кино моей полночи, подари мотыльков моим лампам.



Пиццикато урагана

Пиццикато урагана.
По струнам электропередач, бьют  наотмашь голуби - фалангами рваных крыл...
С пьедестала корней падают в усыпальницу тополиного пуха - деревья.
Рекламные щиты напарываются на мечи фонарей.
Скарабей солнца хищно косится на мертвечину - прилипшую к подошве земли...
Зёрна недозрелых гранатов сыпятся градом с небес.
Азбука слепых проступает на капотах машин.
Ночью всевидящие пальцы дождя, прочитают мне время и место -
Небытья....



Акварельная ночь

Воскресный бар Контрабас.
Столик на двоих в полупустом зале,
Martini Asti, истекающее росой в серебряном ведёрке ...
циферблат тарелки, выложенный сырами...

Чистопрудный бульвар, проросший фонарным светом
и движущимися декорациями гуляющих.
Скамейки под пышными причёсками тополей,
благородная горечь абсента из твоей фляжки...
Ножницы внезапной грозы срезают мокрые локоны аллеи...
мы сидим в партере дождя, единственные,
акварельные фигурки ...

Лиловая ночь под пологом ветвей...
Накрыв голову пиджаком, читаешь свои стихи ...
Восторженно и пьяно заглядываешь в глаза,
акцентирую каждую фразу...
Ливень аплодирует в ладоши громом...

Второй час ночи...
Променад по Большоой Покровке в поиске ресторации,
смех и лужи наполненные небом…
Наконец - прозелень безлюдного клуба "Китайский Лётчик Джао Да",
интерьеры кабацкой Москвы начала 20-х, слишком ранний завтрак...
Чеширские улыбки официантов,
полная расфокусировка действительности и опьянённость...
вальяжная и томная...



Поэт Декаданса

Полубог,
ты устал от троянских даров.
Веешь мглой,
и седеешь от пыли дорог.
Распусти
благодушья железный корсет -
Черный стих
в обнаженной заблещет красе.
Путь руин.
Поклонись погребально - костру,
Брось себя
в первозданную лешую мглу -
Память - прочь,
искромсай сладкозвучие струн,
Открывай
черноречием каверзный ум.
Слово - крик.
Всё равно ты уйдёшь. Подожди -
Город-плакальщик
льёт нефтяные дожди.
Хорошо,
если Сплина беспомощный стон -
Отошёл,
вместе  с спазмами нежными вон,
Если рёв,
из пронзённых рогаткой утроб -
Гусляра
не сбивает с размеренных строк.

Растопчи
алой рифмой бумажный бутон...
Исхлещи
из артерий, сплетённых жгутом.



Я - невеста в мантилье чёрной

На устах ножевые раны
Поцелуев твоих - кинжалы.
Перечёркнуто снов удушье.
Чувство - вспыхнуло алой тушью
Трепетанье ресниц - фламенко
Кастаньеты костей трещат.
Эти губы тобой кричат.
Разливалась любовь по венам
Опускала нас на колени
Страстный шепот с акцентом ночи
Облетят лепестки у тени
Зачернят наши веки ленью

Пред рассветом в камзоле алом
Я - невеста в мантилье чёрной.
Ты- тореро в плаще кровавом...



Привычная петля

Тупик. Повтор.... Привычная петля,
Висит внутри. Понять себя не в силах.
Теперь в груди от едкого огня-
Всё съёжилось, растрескалось, застыло.

Засел в груди эстетский нервный нож
Всё глубже с каждым вздохом между рёбер.
Желанье жить - бессмысленная ложь
Мои глаза - пустые днища вёдер...



Гибрид человека и венецианской маски

Привычка, загоняющая в угол.
Белый шум, взрывающиеся лампочки, темнота в зрачках.
Инъекция одиночества, паралич речи, заставляющий
безумно вращать глазами и улыбаться - портрет в стиле гротеск.
Искалеченность, баланс на грани равнодушия:
пульсирующий комок нервов; обречённость в искромётном взгляде,
растекшаяся тушь, создающая эффект ввалившихся глаз;
перепачканные салфетки, густая завеса едкого дыма.

Гибрид человека и венецианской маски.
Тает самоконтроль, рушится хрупкая конструкция иллюзии
миропонимания. Секунда… и тщедушное тельце занимается пламенем.
Сколько же раз ещё я буду сгорать, прежде чем признаю несостоятельность
своей версии бытия?
Искусственная канарейка с истёкшим сроком годности; девочка-ошибка,
захлебнувшаяся зацветшей водой из лужи собственных комплексов.
Моя сказка уже давно мутировала в скучную реальность,
пьянящая сладость сменилась тошнотворной приторностью.
Липкая вязкая масса грязно-жёлтого цвета.
Солнечные лучи утопают в ней, создавая эффект глянцевого блеска,
а я смеюсь и утверждаю,
что это золото, украдкой прикрывая нос платком, дабы не чувствовать
удушающей вони. Фарфоровая коломбина с отколовшимся уголком платья;
тряпичная кукла, с застрявшей в груди иголкой.



Заклинание дождя

Набегайте, тучи, кавалькадой,
электрические спруты вейте
над мостом, над чёрной эстакадой,
ржите, воду токовую пейте,
разорвите брюха с громом, тучи,
как дитя капризное взревите!
Молнии изломанные сучья
разрывают сумрачные нити.
Гравирует выси дождь, иглой выводит
контуры надменных павильонов,
наряжая серую природу
в мех из шума от помехи - моно.

Свежий ветер собирает в горсти и
Пыль дорог, и пересохших души.
На проспектах влажный ор стоит,
небо воду ледяную рушит.

Буриме - Готфрид - Ядвига



Constellationes. Созвездия

Созвездие Льва, потрошащее космос
Созвездия Девы зовущая грудь,
Прищурив бельмо, астероидный Фобос
Плеснёт в чьи-то окна рассветную ртуть.

Взорвутся дымами фабричные трубы,
Троллейбус потянет прямые усы,
Валторны клаксонов, басовые тубы -
Взревут над брусчаткой что дикие псы..
И волосы жёлтые, волосы света
Исколют, изранят, издразнят глаза
В губах облаков тлеет Ра - сигарета,
Детали реальности точит фреза.
Горячие пальцы проспектов и улиц
По протвиню лета смолой растеклись -
Из раковин комнат тянуть homo-устриц
Под соусом пота, под соусом - жизнь...
В смердящие пасти сливных переходов
Мясные тельцА без жемчужин совать,
В кастрюлях высоток  - баландой отходов -
Людского планктона кипеть, трепетать..

Но в толще воздушной - парят неборубы,
Порывы ветров - голубые киты!
Летим в сизый ваку м, где Лев звездозубый
К созвездию Девы прильнул с высоты...

Буриме – Ядвига - Готфрид



Ознобами греющаяся

Галатея nigredo, ожившая статуя, изваянная болью,
ознобами греющаяся, с ладонями-камертонами треснутыми.
тело-струна натёртая кремации канифолью,
фокусница, с прутьями грудной клети - до стона стиснутыми…

Руку, окольцованную табачным дымом - крылом мне протягивай
изгони арии мёртвых, укроти театр теней снующий исполинскою молью...
двери, горностаевым мехом плотнее затягивай,
укрывай мои очи лицом своим-парасолью...



Спрячь в шулерском рукаве - Дамой Червей

Фуэте на раздробленных стопах...
Полдни обкусывают тени под набухшими кровью пуантами..
Звёзды высиживают свет в крысиных гнёздах.
Серпень выкосил, выкорчевал нутро,
Стреножил клещевиной потерь.
Выклеванным глазом, на ощупь греет жёлтый карлик,
плачет ивами, гримасничает сморщенными эмбрионами рябин.
Из оркестровой ямы могил - насекомые симфонии расползаются.
Возьми же меня на руки, спрячь в шулерском рукаве - Дамой Червей.
Отряхни от червей, обыграй эту Смерть в покер ...



Луковицы цветов радуги

Фальшивые алмазы луж
в оправе лиственно-прелой...

Homo-лес механических манекенов
на беговых дорожках polisa...

Арабески журавлей
на целлюлитном
облаке  -
Танец (Ра_споротого) живота
– вечернего зарева...

Выкопай луковицы цветов
моей монохромной радуги

Засади альбиносыми лилиями -
семь
московских
могильных
холмиков...



Мой напомаженный, смешком зашитый крик

Веслом предплечья вывернута в крик,
Гребу в тебя.
Камыш и борщевик -
Венок плетут в скиту высоколобом,
Увенчанного прорезью пробора.
Мне – кованая радуга оградок,
Подошвы снов в зрачках, слизь вычерненных кадок,
Примерочный лифт гроба и дорога
Сквозь календарный морок в никуда,
Мне –  власяницу  ткёт ночная тля,
Мне – выгребная яма небытья,
Лимфо-лосьоны тленья порционы,
Ключиц крест-нАкрест ждут аттракционы.

Сукровица  сродни  одеколону
Надушит мочки с клипсами мокриц.
Мне – сарабанды, вздохи, и поклоны
От страстотерпцев, нищих и блудниц…

Стальным когтём заутрени раскрыт
Мой напомаженный, смешком зашитый крик.



Торакопаги. Сросшиеся грудной клетью

Стерильной марлей света
отполированы
супрематические палаццо города....

Звон
школьного колокольчика
бьёт в темечко
новорождённой осени,
в пульсирующий родничок,
выпуская
многорукого Шиву дождей...

Спирали ДНК
вьются из органа труб..
День долгий  -
выдержка дагерротипа.

Видишь...
Столы и стулья взбираются на стены...
Слышишь...
Гобои клаксонов выкрикивают Твоё имя...

Мушка Ра
отклеилась
от мелованных щёк неба,
падает в сточную канаву,
гаснет вечерей...

Черные купидоны
натягивают тетиву мистраля,
пригвождая меня

к никуда
        не ведущим
                ступеням...