Вспоминая деда...

– Тогда мы ещё отступали,
Не помню, какой рекой.
А раненных отправляли
Паромом с передовой.
Паром небольшой, всего-то
Телеги на две, на три.
Они ж по нему с самолёта
Весь день: от зари до зари.
Товарищ мой, что с Покровки,
Поклясться могу, не врёт.
Тогда из своей винтовки
Немецкий сбил самолёт.
Попал, говорил, в пилота.
И сразу же наповал...
– За всю войну, и в пехоте,
Такого вот не видал.
– Давай еще по чекушке.
(Хоть дед мой почти не пьёт).
За каждой, сынок, речушкой
Не выставишь пулемёт.
Не спрятать и батареи
Зениток ударный строй.
Уж, если он, сволочь, бреет,
То тут, всё, что есть, долой.
Все правила и уставы,
И всякую дребедень.
– Да, немец – солдат бывалый,
Любил погонять мишень.
– Но, чтоб самолёт бабахнуть,
Прицелившись из ружья...
– Скорее огни погаснут
И алые звёзды Кремля.
Наслушался краснобаев,
Им что: сочиняй листки.
– Они, сынок, воевали,
За шпалы и сапоги.
– Да-а, если бы не морозы,
И Сталин не соберись,
Мы б так, не меняя позы,
До самой Уфы плелись.
Не пивши, не евши от пуза,
С винтовкой через плечо...
Но били же предки француза
И прочую нечисть.
– Ещё, где правда,
Где кривда, где выверт?
Тогда лишь открой грызло...
– Три раза в меня, и на вылет...
– Конечно же – повезло.
– Где только не стыли ноги?
– На Висле сильней всего.
Нас всех подвело, убогих,
Их польское барахло.
Всю роту переодели,
А немец, как тот Фома,
Орал из своей траншеи,
"Русс, польский снимай форма!"
За годы военной драки
Германец прекрасно знал
Кто в первом ряду атаки,
И что бы не надевал.
Дед помолчал немного.
– Кто видел войну – поймёт.
Нам новый приказ, и с Богом...
На вкопанный пулемёт.
Бежим, а по нам молотят.
Умел воевать фашист.
Да так, что в пятки уходит,
И прячется целая жизнь.
По нам пулемётом и миной.
Мы матом за всех отцов...
Бегу и все вижу спины
Бегущих со мной бойцов.
Вдруг что-то яркое слева,
И небо упало ниц.
Тогда почти до колена
Мне ногу оттяпал фриц.
Я этого не сразу понял,
Рванулся подняться и
Упал, и от жуткой боли,
Отсохли мои мозги...
Уже потом в медсанбате.
Неделю, другую прожив,
Мне так говорили, батя,
Считай, что всё, отслужил.
А то, что ногой короче,
Так это ж почти любя.
Спроси любого, кто хочет
На раз заменить тебя.
– Нашлись бы, таких немало,
Но совесть – она не врёт.
– Всех тех, кто к земле припали,
По-прежнему кто-то ждёт.
– Теперь только к дому, Ванька.
Детишек своих обнять.
С женою, да после баньки,
Как следует провоевать.
Забросить к чертям погоны.
Домой, и чего скрывать,
За чаркою самогона
Вдруг станешь войну вспоминать...
Убитого насмерть друга,
Окопы и блиндажи.
И чистую зелень луга,
И дальние миражи.
А где-то припомнишь Бога,
За то, что тебе помог.
– Домой тебе путь-дорога.
Да только один сапог.
– Давай, ещё по чекушке.
– Но бабке моей - молчок...
На небе Луна краюшкой,
И громко поёт сверчок...
***