поэма МАМА

Посвящается матерям
детей-инвалидов   

               
МАМА

                Мама!
                Как люблю чистый образ твой!
                Мама!
                Как всегда хорошо с тобой!
                В праздник хлопотливая,
                В горе молчаливая,
                Мама! Милая мама!
                \из песни\

Рисует память мутными слезами,
Пронзает хлам годов небытия, -
Пред чистым, светлым образом я замер:
Мамуля, мама, матушка моя!

С простым и божьим промыслом, - земная,
Сказала, сына искренне любя:
- Уж хорошо иль плохо, я не знаю, -
Не сделала я волка из тебя! 

Мне тяжко оставлять с судьбой такою
Тебя на злой, неискренней земле!
Не будет под землёю мне покоя,-
Ведь к злости человеческой ты слеп!

Жалея, Бог создал тебя мужчиной, -
Ты, сын минуешь женских дрязг и мук,
Но «сильный» пол инфарктно-ощутимо
Познает одиночество разлук!

                ***

Я редко видел плачущую маму, -
При мне всегда подтянута, строга,
Держалась независимо и прямо…
Как память о тебе мне дорога!

…Носился смех здорового ребёнка,
Живой, как ртуть, на месте не сидит!…
Сынишку, кареглазого мальчонку
Настиг удар!…Проклятый менингит!…

Сочувствую, и женщин «понимаю»,
Что бросив недоношенных, калек, -
И слёзы душат, совесть донимает, -
В детдом отдать КРОВИНОЧКУ навек!…

Конечно, на душе тревожно, гадко!…
О будущем не думать никогда!…
…Прошу – не перепутай МАТЕРЬ с маткой, -
утробой для ношения плода!…

А ты набралась твёрдости и силы,
Неверья, веры в чудо, - до тоски!
Из детства тяжким камнем волочила,-
«Сизифов» труд – до гробовой доски.

                ***

Опять Облздрав не выделил путёвки, -
Придётся «прокатули» повторить,
В «заежке» шоферни опять ночёвка, -
Не спать всю ночь, - курить, курить, курить…

Поездка до Угдана… Ох, не сладко!
«МАЗ-200»… Далеко ли до греха?
На поезд в Дарасуне пересадка…
Задумалась, таинственно-тиха!

Один лишь только шаг, - раствориться
В летящей под составом тишине…
Как твёрд и труден шаг самоубийцы!
\Враз оборвать судьбу ему и мне!»

Стояла на прокуренном перроне, -
 Металла вкус в закушенной губе.
Не выдать чувства даже в тихом стоне!
Уж это не приснилось ли тебе?

Рассеялся туман, состав промчался,
Тепло сопел сынишка у плеча.
Озноб под кофтой тихим вором крался:
Чуть бед не натворила сгоряча!

Путёвки – для блатных…Посудомойка,
Везде с больным мальчишкой на руках,
И дух грязелечебниц  серый, стойкий…
А дома – муж-ревнивец на «рогах»…

…Один лишь раз я с ней  на танцплощадке:
Танцующие пары под баян,
Звучит танго – чарующе и сладко,
Ладонь «ребром» поддерживает стан.

Я, кроха, любовался  ЛУЧШЕЙ САМОЙ,
Смутил её, что ей пришлось уйти:
-Смотрите, как красива мама! Мама-а-а!
\Красивее на свете не найти ! \

Как радовалась маленьким успехам, -
Как много было «шоковых» начал,
«Рупь пять – где взять?» - тогда была потеха,
дразнили хромоногих, сын смолчал…

Строга была, когда тебя печалил,
Морщин тебе добавил и седин, -
Когда всё хорошо, звала ты «Валя»,
Звучало наказаньем – «Валентин».

Меня поймёт, кто стал калекой с детства,
Хотелось бросить ВУЗ, уйти в запой, -
Что исподволь готовилось в наследство.
\Период этот – Брежневский застой\.

Неслышная,, как тень присядет мама,
Погладит по вихрам и помолчит…
Она меня без слова понимала:
\Опять у подоконника торчит!\

До сумерек сидим, до самой ночи,
Журчит неторопливый разговор,
Покойно на душе, уютно очень,
Сияет лунным светом лунный двор.

Котёнком на коленях приютился, -
Как пахнет мама счастьем, молоком!
На жизнь  ДОБРА с руки её напился,
До боли этот запах мне знаком!

Ушли куда-то боль, ожесточенье,
Под тихим материнским говорком,
Рассеялись печали и сомненья:
-Не так уж плохо, мрачно всё кругом!

С тобой делился радостью, бедою, -
Как другу, свои тайны доверял…
Я понял: «Больше нет тебя со мною!»
Осознавал, - КОГО Я ПОТЕРЯЛ!

Всё кажется, с тревогой ждёт ответа:
-Как ты живешь? Сбылась твоя мечта?
И «карою» глаза её с портрета:
-Чиста ли совесть у тебя? Чиста?…

…Как жгут воспоминания о маме:
Вот я коснулся белого чела…
Земля, оскалясь камнями-зубами,
Подарок драгоценный мой ждала…

Стоял у гроба, смутно понимая, -
Её я не увижу никогда!
А в память сухо гвозди загоняя,
Звучало отрешённо: «НА-ВСЕГ-ДА!»

                12 декабря 1979 г.