Неудачно-мрачное

Я шел по улице ночные огни ночные бабочки и мотыльки отметали интерес жить.
Забыть бы все это в омут с головой с моим легкомысленным… забей меня.
Железом окисленным выводи на моей коже узоры раскаленным рисуй свою любовь.
Рви волосы, скорми меня чайкам. Таблетки не спасают и я опять слетаю к тебе с катушек.
 От боли гнется сталь и я тоже гнусь хоть я и крепче свинца.
А ты уже боишься моих красных глаз боишься моего глухого дрожащего голоса когда набираю номер.
Ты выжигаешь мне глаза, танцуешь на той самой грани, что нельзя переходить.
Делаешь знаки внимания. Любишь. И снова опускаешь. Да что же ты, милая, мою сталь ломаешь?
Таблетки снова не помогают и с каждым разом все хуже. Постоянно набираю тебе,
боюсь отпускать от сердца, питаюсь исключительно водкой в твое отсутствие.
А когда приходишь застилаю окна, боюсь твоих глаз, которые с каждым разом видят еще больше последствий.
Кости выпирают из моих мыслей. И так легко что я летаю, только вот не с кем.
Ты стираешь. Повторяешь одни и те же фразы. А я боюсь упустить и когда наконец отпускаю.
 То вижу – вон там ты еще оставила мне шанс.
Срываюсь, терплю стискивая зубы, заменяю водку на сигареты, завожу друга и даю ему главное право вето.
Глотаю коробками снотворное, спасаюсь во сне но бездонное сердце твое не дает мне покоя,
 годы трачу, но выйти из строя из водки и слов не удалось.
Закрываюсь уже длинными шапками, что бы не видели лица. Что бы не косились в аптеках.
 Натягиваю пониже и думаю – не будут уже смотреть и показывать пальцем.
А когда снова ловлю смех и взгляды обхожу еще одну аптеку.
Завожу список, провожу самовнушение, заставляю себя есть, улыбаюсь родным.
Но все эти чертовы бумажки на которых пишешь «не люблю» у меня уже пачками.
Снова срываюсь, глотаю таблеток, потом узнаю, что пара сотен их не опасны.
Боюсь себя.
Выжженных узоров на теле становится еще больше.
Срываюсь, звоню тебе снова. Ты не приходишь. И я думаю – опасаешься.
Открываю окна, езжу на природу, почти не питаюсь водкой, таблетки заменяю на воду со льдом,
все больше читаю, люблю чай. Но ты приходишь во снах, я становлюсь еще крепче.
А потом узнаю – ты не приедешь. Разбилась. Машина. Светлые огни. Ночные бабочки.
 Несчастный случай. Ночь. Глаза застилает белым, первые три месяца не помню себя.
 Задыхаюсь в подворотнях, живу на нулях и сотнях. На скорости. Нахожу случайные связи.
 Остаюсь наедине с собой несмотря на шум. Вывожу разум на воздух.
Годами забываю обо всем, кто то приходит, иногда кормит, но меня устраивает и водка.
В новостях сводках забываюсь, снова пью таблетки, пока не срываюсь.
Кто то приходит кормит и однажды говорит о том, что я еще ни разу на ее могилу не ездил.
 Снова задыхаюсь, завожу машину, выгуливаю ее, периодически вспоминаю о сне и еде.
 Собираюсь поехать на могилу. Подбираю цветы, подбираю конфеты.
В магазине улыбаются – думают что конфеты для любимой. А я снова от этого слова забывают как дышать и думать.
Становлюсь сильнее. Еду. Один. Сердце почти не бьется, пытаюсь провести в безразличии.
 Вижу плиты, подавляю рефлекс бежать.
Твое имя на одной, обесцвеченная фотография каллиграфический почерк.
19 сентября 1983 года.
19 сентября 2009 года.
Молча кладу цветы и конфеты, становлюсь на колени.
Слезы кончаются. И вздрагивающим голосом поздравляю с днем рождения.
А потом со всех ног с того места. В машину. В тепло.
Дрожащими руками заводить машину, разбирать ключи.
И жить дальше.