Осенние сонеты

               
                1

Благодарю тебя за осень,
За пасмурный прохладный день,
За непохожесть бледных сосен,
Теряющих не сень, но тень,

За то что листья кораблями
Плывут в пожухнувшей траве,
За шляпу с узкими полями
На окаянной голове,


За оголённое сплетенье
Деревьев – многоруких Шив,
Благодарю за удивленье
Тому, что я покуда жив,
За слов невнятное рожденье
И букв хмелеющий курсив.


                2

Листок бумаги. Чёрный кофе.
Букв окаянное веселье.
Не то стремленье к катастрофе,
Не то надежда на похмелье.

Пойду, повешусь на осине,
Чтоб хоть на фут подняться в небо.
Оно так бесшабашно сине
И так безудержно нелепо,

Оно прошито белой нитью,
Оно обвито паутиной
Летящих к югу самолётов.
Вершит сентябрь кровопролитье
Над бедною моей осиной,
И Бог на юге ждёт пилотов.


                3

Немного сине. Больше серо.
А, вобщем-то, смешались краски.
Рука хмельного инженера
На ватмане рисует сказки.

Есть в увяданьи возрoжденье.
И, распахнув одежды смело,
Я слышу радостное пенье
Из окон собственного тела.

Охровый, алый, изумрудный
Текут струями по ресницам
С какой-то страстью беспробудной –
Осеннего безумья плач.
И ветер раздувает плащ,
Людей уподобляя птицам.


                4

Дождь добавил в листья запах
И мелодии свои.
Я в его мохнатых лапах
Задыхаюсь от любви.

Я вливаюсь в ожерелье,
Адским золотом горя –
Что за сладкое похмелье
Эта горечь сентября!

Что за сладострастный шёпот
Эти капельки в ушах,
Этот рокот, этот ропот,
Этот цокот, этот топот,
Этот опиум и опыт,
Этот нежности ушат.


                5

Презирая табу и запреты,
Осень бродит по миру нагой.
Что вы скажете, глядя на это,
Что вы скажете, мой дорогой?

Я себя недостаточно знаю,
Потому я с собою на «вы».
Я себя с головой окунаю
В шелестенье листвы и травы,

Я пою им хвалу и осанну,
Я пою им безумия гимн.
Удивлюсь, пожелтею, увяну,
Опаду уже кем-то другим
И по миру бродяжничать стану,
Словно осень – хмельным и нагим.


                6

Выдавливая из себя по капле
И вечности стучась в глухое темя,
Проходят времена. Проходит время
С прощальным криком дикой белой цапли.

И лбы свои озёра морщат рябью,
И ряской покрываются, как сыпью,
И плачут берега безумной выпью,
И на ветру камыш присел по-бабьи,

И там, где было праздно, стало поздно.
И там, где было страстно, стало слeзно.
По телу неба пробежала дрожь.
И птицы, глядя в эту вечность, в гнeздах
Высиживают не птенцов, а звeзды,
И в добрых клювах им приносят дождь.


                7

К столу придвигаю стул. За окном темно.
Занавеска ветром колышется.
Чернил полно. Бумаги – полным-полно.
Но что-то не пишется.
На улице – что обычно для осени – дождь.
Хожу по комнате, нарочно шаги коверкая,
То надменный, как венецинский дож,
То смиренный, как разбитое зеркало.

Может, выпить вина?
Может, просто утешиться сном,
Притвориться, что осень меня сморила?
Отхожу от окна.
Начинаю писать вином,
Подливая в стакан неразбавленные чернила.


                8

Осень. Последний день первого месяца.
Полуапатия-полуагония.
Можно молиться. Можно повеситься.
Можно прослушивать дождь, как симфонию.

Выйдешь на улицу – в адовом сумраке
Скачет фонарь, от дождя перекошенный.
Бродят по небу ангелы с сумками,
Бродят по городу бабы с лукошками.

Автомобили шершавыми шинами
Режут на ломти безмолвие вечера.
Капли небесные падают весело
И рикошетят прыжками блошинными.
Стали бы мы мирозданья пружинами,
Будь мы, конечно, достаточно вечными.


                9

И одиноко, и светло,
И в ломком ритме танго
Глядит в оконное стекло
Струистый серый ангел.

Прозрачно-гол, угрюмо-тускл,
Он словно жаждет внутрь.
В осеннем небе, как моллюск,
Творит он перламутр.

Ну, что ж, входи. Хоть нет вина,
Зато довольно чаю.
И он вошёл, как тишина,
И растворился, словно дым,
Груз одиночества своим
Присутствием венчая.


                10

Сентябрь окончен, слава Богу,
Хоть почему – неясно – слава.
Я привыкаю понемногу
Пить этой осени отраву.

Луны размытoй свет неверный,
Тоска внутри и тьма снаружи.
Ко мне приходит гость вечерний
Шагами, мелкими, как лужи.

Склонившись тенью голубою,
Он дьявольской своею бровью
Играет, будто говоря:
Сентябрь натешился тобою,
Тобою и твоей любовью.
Настало время октября.


(2000 г.)