Половины

   ПОЛОВИНЫ

       1/2
Я вырос без видимых пятен
на внешней стене подсознанья
двенадцатым сыном проклятья
и лучшим из своих братьев.
Я голода рваным осколком
и мокрым асфальтом дорог,
ведущих в бездонные глотки
стальных и больных городов,
кусал за глаза чьи-то судьбы
и помыслы за душу брал.
Кивали в унынии судьи,
и каждый из них точно знал,
хоть видеть он мог, и не слышать
не мог он, не плакать он мог.
Шуршат безучастные шины
по гладкому ложу дорог.
Звенит телефоном надежда,
поднимете трубку – там я,
бездонный, безжизненный, нежный
и страшный, как сон бытия
о мире, наполненном жизнью…
о том, как двенадцатый я
сквозь мысли горбатую призму
врываюсь к вам, сном шелестя.
Рассеянно в памяти где-то
мое отраженье в глазах,
когда вы глядите сквозь зеркало
в пространство, поймавшее вас.
Я искрой сквозь волосы ваши,
сквозь шерсть свитеров и ковров,
уколом, зубилом, булавкой
и ножиком ранящих слов.
Мечта – это песнь моей дудки,
зовущей из тьмы и во тьму,
расстроенных временем звуков
в электромагнитном бреду.
Я боль, я желания плоти,
я ваш неосознанный страх.
Вы мной ежечасно живете,
живете со мной на устах.
Моими рыдая словами,
вы просите Бога помочь вам.
Не бойтесь, люди, я с вами
узором меняюсь песочным.
Я гнев ваш, вскормленный бессильем,
я тромб, прерывающий круг,
я ваше слепое насилье
над слабостью ласковых рук,
я накипь зла в памяти вашей,
вы громко смеетесь мной
над кем-то случайно упавшим,
но только не над собой.
Я ваш постоянный советчик,
я якорь вашей души,
я все не зажженные свечи,
которых вам не потушить.
Я знаю все, что вам известно,
а вы, что мне ведомо – нет.
Мне в вашем сознании тесно,
но я вашей кровью согрет.
Не знаю я кто я, но знаю,
вам кажется я – это вы.
Вы слепо идете по краю,
над бездною синевы.
Я темен, как кровь в ваших венах,
я светел, как солнце во сне.
Я смертью вашей бессмертен,
мне холодно даже в огне.
Глотая упреки и слезы,
вы ждете в жизни наград,
вы град проклинаете божий,
вы славите огненный ад.
Вы боль, не распробовав, пьете,
ища наслажденья на дне,
которого нет. Вы смеетесь…
Я плачу о вашей судьбе.

       0,5
Мой голос невидим, неслышим
я. Сколько мне лет?
Я вас из пещеры под крышу,
А вы же теперь: меня нет.
Но ладно, я знаю, я помню,
что завтра вспомню опять
о том, что я помнил сегодня,
вчера и так далее вспять.
Я верю, и я не потухну,
покуда хотя бы один,
не ведая, внутренним слухом,
мечту мою уловил.
Не столько мне страшно, не столько
мне больно, сколь горько за вас.
Я слышу, о чем вы поете,
я вижу ваш пьяный кураж.
Я знаю, вас рвет на две части,
вас даже на тысячу рвет:
дань миру животному – страсти,
стремление духа – полет.
Я не издеваюсь над вами,
я, правда, вас в небо зову.
Из тех, кто не машет крылами,
взлететь не дано никому.
Вы мне ничего, кроме боли,
я вам ничего, кроме бед.
Я ложка поваренной соли
в ваш пресный унылый обед.
Я чувствую, что-то мешает,
в вас что-то противится мне,
но что это точно не знаю,
я вижу лишь тень в вашем сне.
Мне слышится шорох, как будто…
как будто я здесь не один,
как будто другому кому-то
я чем-то в вас навредил.
Я помню: одни распинали,
другие взвели не престол,
а после в глаза наплевали…
и вел кардинал протокол.
Кивали бесстрастные судьи
и щурили молча глаза.
Скупали спасение люди,
теряя его навсегда.
Поглубже в карманы засунув,
спешили скорее домой,
а там доставали бумагу
с кровавой печатью пустой.
И, глядя на черные буквы,
теряли и зренье и слух.
Кровели омытые руки,
кружился остриженный пух.
Я верю еще в справедливость,
я верю даже в любовь,
мне верить в нее приходилось,
смывая с себя вашу кровь…

       когда-то в декабре