Дождь. Листопад. Ветер прошлого...

Как сладок осенний яд! Тесня, наполняя грудь,
нахлынувший листопад мне вновь не даёт уснуть.
Пожалуй, надену плащ и выйду в озноб теней...
Ну что же ты, дождь, не плачь над шалой судьбой моей.
Всё было: любовь и ложь, привычный и утлый быт;
я шёл среди лиц и рож, нередко бывал избит;
я падал, как с гор вода, и вновь к облакам взмывал,
но всё-таки никогда любимых не предавал...
Дождь льёт из минувших лет, где я - никому никто
и грустно смотрю вослед листве, шелестящей, что
была у меня страна – теперь её больше нет,
была у меня жена - она превратилась в бред.
Ни крова и ни семьи – развеялось всё, как дым…
Из муторной колеи я выпал совсем иным:
я заново жизнь лепил под шорох светил ночных
и зелье, как воду, пил, и женщин ласкал чужих;
я тратил, как медь, года, мошенничал, воровал,
но всё-таки никогда любимых не предавал.
...А вечер меня ведёт к погашенному окну,
где сон колдовской плывёт над той, в чьих глазах тону,
над той, что - светла, как снег, легка, будто крыльев взмах -
приходит порой ко мне и стонет в моих руках...
А сон у неё всегда о том, как далёк я… как
осенних дождей вода уносит меня во мрак.
Без стука сквозь кварц окна искринкою дождевой
прольюсь в её сон; она проснётся под шёпот мой:
«Не надо грустить, мой свет! Сквозь чащу холодных рук
я шёл к тебе столько лет под небом хмельных разлук;
я знал, где живёт беда, любови свои терял,
но всё-таки никогда любимых не предавал...»
А впрочем, и с ней - мандраж - не красного слова для,
так вахтенный на мираж порой закричит: «Земля!»
...Итак, возвращаясь в дождь, как трагик - на сцену, в роль,
в редеющих листьев дрожь, в ничто, в первозданный ноль,
я - ветер бессчётных стуж - плыву, бесконечно тих,
по омутам карих луж. И не отражаюсь в них...