Он

Еще один прохладный день,
Весна купала в легкой стужи,
По листьям, в ручейках, капель,
В порывах ветер – силой душит.
 
Он молча ехал и съедал,
Глазами синими дорогу,
Он молча ехал и мечтал,
О чём-то светлом,
Очень добром.

У всех сидящих рядом дам,
Улыбкой взгляда – прогонял спокойность.
Признать он мог, что был упрям,
Частенько резок и напорист.

Он оправданий не искал -
Пробел ошибок не пришпорить.
Он это чувствовал и знал,
Всегда любил за правду спорить!
 
Он знал печалей всех исток,
Он знал причины их последствий.
Исправить все конечно мог,
Но сладок был их плод
И грешный.
И он растрачивал себя
Дарил по частям: душу, сердце,
Любимым был, но не любя,
Кружил им головы и опьянял надеждой.
Касался мягко как пером,
Касался нежностью, манив дыханьем,
Самоуверенности в нём, хоть через край –
Черпай и пьянствуй!
 
Он связан звёздами с огнем,
Соткан беспечностью
И вскормлен хулиганством.
В душе карманов – озорной,
С лентяйством, буйством и упрямством.
 
Словам сим суждено молчать –
Без голоса они зачаты ночью,
В слова сих суждено читать –
Сокрытой истины - улыбки скромность.
 
Пусть громче критики плетут,
В оргазме их больных фантазий,
Нити рассказов – лживых муть,
Что нерадив он груб и падкий.
 
Он с верой в сердце все равно
Он с правдой обвенчён на веки,
За руку смелость он водил давно,
И с добротой глядит сквозь веки.
 
Пусть жизненно, пусть резко иль глупей,
Здесь стала правда рифмой в строчках,
Рассказом был Гужевников Андрей,
Вне принуждений, пафоса и лоска.