Flake

               

…тем удивительней, что север уходил
вослед капризной стрелке компаса направо;

я жег мосты. У Новых Джунглей – суть один
с тобою почерк – скорой борзописи слава…

И в них дыхание (я сравниваю знак,
как часть письма) борьбы за точки над минувшим.

Опять в дверях стоит раздетая Весна,
и вновь в ушах гуляет стонущее «…ну же!!»

…А твой автобус до сих пор не устает
соединять маршруты девствености мнимой

с проклятым городом. Здесь снова все твое,
и – горьковатое, как ветхий фотоснимок.

Прошел по нескольким волшебным адресам
(вновь обретенным, прежде – ветер) – пыль на коже!

Ты, (безусловно), тоже веришь в чудеса,
вернее – в чудо. Но, впитаешь это позже.

…Глумливый шелест позолоченной волны,
четыре форта – силуэтами в закате,

шоссе, песок – жилое место для войны,
где тишину лишь иногда взрывает катер.

…А я – у Питера. В лелеющей сквози
его борея – это лучше чем к Неве по

далекой сети поминания свозить
о старых людях (впрочем, чаще – об эфебах)

Дойти к тебе (пускай – разорванным письмом)
теперь  спокойней; вероятно это – разум…

Но, послесловие, что лишь во мне самом,
вгоняет в бешенство насос от раза к разу.

И что – слова?! Конец бумаги ли, строки –
все так испуганно и немо. Все без толка.

…К тебе – волхвы… А к имяреку у ракит
приходит солнце. Изумленное. С востока…