Дом за стеной

Есть город счастья и фиесты,
Нарядный, будто бы невеста —
Сверкают чистотой витрины,
Рекламы модных магазинов
Огнями яркими сияют.
Здесь люди праздные гуляют
По мостовым неторопливо,
Едят пирожные, пьют пиво
Под музыку в кафе-палатках,
Детей катают на лошадках,
Им шоколадки покупают,
Попкорн, воздушные шары.
Фонтаны струи вверх вздымают
Под смех беспечной детворы.
На улицах всегда движенье,
Под тихий шелест мягких шин
Потоки дорогих машин
Несутся в разных направленьях.
Нарядный город — как невеста,
Как будто здесь и есть то место,
Где позабыты все ненастья,
Как будто это город счастья!
Увы, но это всё не так.
Не всё так радостно, отрадно.
Не всё так выглядит парадно,
Не всё купается в цветах.
И в этом городе огромном
Есть тихий уголок укромный —
Вокруг запущенного сада
Кирпичная стоит ограда.
Что за собой она скрывает?
Какие тайны охраняет?
Позор, бесчестье, чей-то стыд
Стена высокая хранит?
А, может, груз большой вины
Скрывают камни той стены?

В саду заброшенном, пустом
Стоит безмолвно старый дом
С давно некрашеным фасадом.
Надёжно скрыт он за оградой
От любопытных, праздных взоров —
Дом престарелых, дом призора.
Позор бессовестных детей,
Тех, что отцов и матерей
Бросали здесь без состраданья,
Им говорили в оправданье,
Мол, с нами вместе жить так тесно,
А здесь вам будет интересно,
И веселее будет жить,
И будет с кем поговорить...

Хоть все прекрасно понимали:
Спать жёстко — как ты не стели,
Всё ж старики в ответ кивали,
Скрывая слёзы, как могли.
Не смея детям быть обузой,
В их жизни став ненужным грузом,
С покорностью здесь находили
Приют последний пред могилой...

Таков удел — на склоне дней
Для самых близких — для детей
Ненужным стать здесь, за забором.
Закон волков — закон отбора,
Где только сильный выживает,
Кто стар и слаб — тот погибает.

Дом престарелых, дом печали,
Внутри один казённый цвет,
Скупая мебель цвета стали,
Весёлых красок в доме нет.
Везде унылая картина —
Весь в жёлтых пятнах потолок,
В углах густая паутина,
На стенах сырость и грибок.

Там медленно по коридорам
Бесцельно бродят старики,
И стариковским разговором
Себя спасают от тоски.

У них порой бывали споры,
И даже вспыхивали ссоры,
Когда стучали в домино
Иль пили втихаря вино,
Купив у сторожа бутылку,
А, может быть, найдя в посылке.

В том доме жил один старик —
Особняком. И не привык
Он к спорам, играм в домино
И к посиделкам за вином.
Не вёл ни с кем он разговоры,
Не затевал пустые ссоры.
Лишь у окна все дни сидел
И вдаль задумчиво глядел.
И изредка в его глазах
Блеснёт росинкою слеза
И упадёт вниз одиноко.
Он кашлянёт, затем глуб;ко
В который раз вздохнёт старик.
И вздох его, как чайки крик,
Тоски невыносимой полон,
И схож он со смертельным стоном.

На близость смерти уповал
И к Господу старик взывал:
«О, Бог! Назад возьми терпенье,
С которым я терплю мученья.
Пошли мне лучше слабоумье,
Избавить чтобы от раздумий
О том, как тяжка и горька
Судьба больного старика...
(К чему теперь мне ясный ум?
Чтоб мучиться от тяжких дум?)
Чтоб я надеяться не мог,
Что день придёт, и мой сынок
Опомнится, придёт за мной
И заберёт меня домой.
Там с внуками смогу играть
И сказки на ночь им читать...
Я долго ждал, что он придёт
И скажет просто: «Здравствуй, батя...»,
Что он к груди меня прижмёт,
Как мне нужны его объятья!
Чтоб ощутить вновь сердца стук
И крепость сильных его рук...
О! Если б это пережить!
Я смог бы всё тогда забыть —
Забыть, как долго сына ждал,
От одиночества страдал,
Когда в отчаянье, без сил
У Бога смерти я просил...
Мне смерть бы стала избавленьем,
Ведь как забыть, предать забвенью
Столь много лет из жизни той,
Когда мы все одной семьёй
В отцовском доме дружно жили
И вместе радости делили?
Но разве мог тогда я знать,
Что сможет сын меня предать?
Всем сердцем я его любил,
Младенцем на руках носил,
Я делал для него что мог,
Чтоб рос счастливым мой сынок —
Моя надежда и отрада...
И вот я получил награду,
Как ношу тяжкую на плечи.
Но всё ж надеждой близкой встречи
Я сына ждал и этим жил,
Как вдруг письмо я получил...»

Старик опять перечитал
Письмо, где сын ему писал:
«Прости, отец, что с днём рожденья
Я с опозданьем поздравляю.
Чего прислать тебе — не знаю,
Быть может, баночку варенья?
Через полгода, может быть,
Тебя приеду навестить.
Пока вот некогда — работа,
И прочие дела, заботы.
Крепись и нас не забывай.
Ну, в общем, всё. Пока. Бывай».

Так больно вдруг на сердце стало,
Как будто дюжина кинжалов
Вонзилась в старческую грудь —
Нет сил, ни крикнуть, ни вздохнуть.

Не в силах вынести страданий,
Старик на койку лёг устало,
Из слабых рук письмо упало,
И он затрясся от рыданий.
Дед тихо плакал и стонал,
Порою бредил и метался,
Во сне кого-то громко звал,
И вот, под утро, он скончался...

В саду заброшенном, пустом
Стоит за каменной оградой,
Сокрыт от посторонних взглядов,
Безмолвный, мрачный серый дом.
Он как безмолвное пророчество —
Печальный, мрачный и унылый —
Испившим чашу одиночества
Приют последний пред могилой.


Художник - Николай Рыбак (Благовещенск)