А он уже в краю Христовом

            Где-то в конце 1963 года я немного удовлетворил свою детскую мечту: купил «Зорький-С» и начал учиться фотографировать. Одним из первых, кто тогда попал в объектив, был преподаватель эстетики моего ГПТУ №11, готовившего кадры для ХТЗ, Григорий Петрович Залевский.

            Привлекательный, элегантно одетый, с пухлой папкой под мышкой, он навсегда застыл молодым на тенистой аллее перед парадным входом в училище. Наверное, и у него хранится такое фото, ведь всё, что выходило из-под моего любительского фотоувеличителя, раздаривалось потом соответствующим лицам налево и направо.

            Нам, пэтэушникам, нравился преподаватель Залевский, простой, доступный, демократичный, спокойный и обходительный. Впервые в жизни мы увидели у него необычную, цвета морской волны ручку. Она, не имея стального пера, писала чётким, не расплывчатым, как после чернил, шрифтом. Попросили Григория Петровича показать нам ту новинку, и он раскрутил её, вынул ампулу и сказал, что она заправлена специальной пастой, а пишет вместо пера вращающимся шариком. Изготовили авторучку в Италии, а у нас пока ещё не выпускают. Но если паста и закончится, то это не большая беда, ведь есть возможность заправить ампулу и в нашем городе. С тех пор все мы начали мечтать и о собственной шариковой ручке, ведь она не скрипит, не дерёт и не загрязняет пятнами бумагу, да ещё и пишет быстрее…

            Конечно, главное в нашей памяти о Залевском не канцелярская принадлежность, а его призвание настоящего интеллигента, педагога, учителя и знатока изящной словесности. Основы технической эстетики и промышленной санитарии Григорий Петрович преподавал предметно и доходчиво, поэтому мы как следует её освоили и имели в журнале преимущественно «пятёрки». Однако педагог не ограничивался буквой программы, а брал значительно шире, подогревая в душах воспитанников интерес, прививая любовь к родной культуре и поэзии.

            До училища все мы имели образование восемь классов, а полное среднее в системе ПТУ тогда ещё не давали. Кто же параллельно учился в вечерней школе, также впервые слышал то, что рассказывал нам за пределами обязательной программы преподаватель эстетики. Лично я благодарен ему, что он познакомил нас с творчеством самого проникновенного русского поэта двадцатого века Сергея Александровича Есенина. В школе его тогда не изучали. Во всяком случае, там, где я учился.

            Самобытная, задушевная поэзия златокудрого рязанского волшебника, когда нам её преподносил эстетик, проникала в самые глубины юношеского мировосприятия, волновала души, нежно касалась струн эмоционального ряда. Находясь под почти магическим влиянием знатока чарующего слова, я пошёл в библиотеку учебного заведения, теперь твёрдо зная, какого созвучия жаждет открытая миру душа.

            Такая же образованная, как наш педагог, внимательная и вежливая библиотекарша Лилия Александровна Курбатова сняла с полки небольшую книжку стихов любимого начитанными людьми рязанца, а в придачу предложила ещё востребованных любителями поэзии представителей Украины в русской литературе Михаила Светлова, Эдуарда Багрицкого, погибшего в пожарище Великой Отечественной войны молодого харьковчанина Михаила Кульчицкого.

            С этой благословенной поры и началось моё страстное и осмысленное увлечение одним из самых величественных изобретений просвещённого человечества – Поэзией. А толстенную книгу своего литературного кумира Сергея Есенина, изданного «Московским рабочим», уже после окончания училища в заводском общежитии отдал мне за бутылку демократического вина доброй памяти Валерий Иванович Пирогов, судьба которого с моей пересекается ещё и работой в одном производственном цехе – топливной аппаратуры №1.

            Зрелые годы делают человека более внимательным к отечественной истории, дню текущему и прошлому, заостряют интерес и потребность нового общения с теми, кто имел к ним прямое отношение, подталкивают к дальнейшему познанию личностей, недостаточно рассмотренных в пору своей верхоглядной молодости.

            Поэтому когда наступило время осмысления неотвратимой причастности к художественно-литературному творчеству, захотелось разыскать своего доброго учителя на этой захватывающей стезе и с упоением пообщаться с ним уже не в роли литературного недоросля, а как одержимый со знатоком прекрасного.

            В связи с этим разговариваю с председателем профсоюзной организации Центра профессионально-технического образования №1, в состав которого наряду с такими же заведениями района влилось некогда и наше ГПТУ, Борисом Николаевичем Крыжановским.

            - Что-то не припоминаю такого, -  говорит Борис Николаевич, -  но попробую выяснить, где он теперь. Со временем узнал и не порадовал меня желаемой вестью, а наоборот – огорчил:

            - Залевский выехал на место постоянного проживания в Израиль.

            Жаль. Теперь нам, скорее всего, никогда уже друг с другом не встретиться, чтобы в желанной беседе осмыслить дни общего молодого прошлого, определённым образом отразившиеся на жизни каждого из нас, в какой-то мере способные оказать влияние и на дальнейшее, разделённое большими преградами бытие. Не наблюдать мне за мерцанием священной звезды Вифлеема, не отыскать неизвестный адрес педагога, который, возможно, и совсем не помнит своего ученика – того пусть и любознательного, но провинциального мальчика.

            В моём представлении никогда не соединялись воедино понятия «Залевский» и «Израиль». Но если человек туда выехал, то на это были весомые основания. Супруга, дети, друзья, зов самой крови…. И если Григорий Петрович действительно еврей, то его увлечение творчеством Сергея Есенина заслуживает не самого ли высокого уважения?! Ведь та любовь объективная, а значит и настоящая, объединяющая, способная на большое созидание.

            Читая литературу о Есенине, общаясь с представителями еврейской национальности, я убедился, что далеко не каждый из их почитателей поэзии любит личность знаменитого рязанца, а многие его откровенно ненавидят. Хотелось бы предметней узнать, за что именно, но у меня и так на этот счёт есть определённые соображения. Дальше в ситуацию углубляться нецелесообразно. Ведь знаю: среди исторических выходцев с Синайского полуострова есть множество настоящих поклонников, знатоков и горячих пропагандистов чарующей есенинской поэзии. Среди этой когорты настоящих интеллигентов и мой добрый учитель Григорий Петрович.

           Этот незаурядный человек, кажется мне, имеет солидный потенциал объединять в согласии представителей разного национального происхождения и воспитания, сеет среди людей, как выразился незабвенный Николай Алексеевич Некрасов, «разумное, доброе, вечное». Так дай Бог ему на всё последующее бытие самого крепкого здоровья и больших человеческих удач!

                4 августа 2003 г.

                (Опубликовано в газете «Темп» ХТЗ 10 сентября того же года)