Романтический ужин

Как никогда сегодня трезвый я, причёсан, наутюжен.
Всё потому, что я спешу к интеллигентной ципочке на ужин.
С ней познакомились по объявлению в газете.
Она писала, что играет на кларнете
И слушает Бетховина, Шопена,
Читает книжечки какого-то писаки Толкиена,
А так же вышивает крестиком и ноликом одновременно…
Да, с этой крошкой познакомиться мне надо непременно.
Ведь тоже музыкант я офигенный,
Играю на басу, как Мориссон нетленный,
И тоже слушаю я классику в метале,
Вчера по почте новый комикс мне про Бэтмена прислали…
Короче, созданы мы друг для друга, что сказать.
Ты будешь, Люда, крестиком носки мне черепами вышивать…
В очередном письме меня опять порадовала милая Людмила.
Она писала, что недавно джип себе купила,
А так же, что прекрасно жрать готовит, делает массаж
И всё такое.… В общем, радостный пассаж.
Когда же фотку мне прислала дивную свою,
Я посмотрел и простонал: "Однако… Мать твою…"
В одном флаконе Шиффер с Бессинджер объединились,
Какие бёдра, груди… Они мне постоянно снились.
Когда ж она в письме мне по секрету сообщила
О круглом счёте в банке, я крикнул: "О, любовь моя Людмила!"
Два месяца писали письма мы друг другу,
Послал я к чёрту свою прежнюю подругу.
Иди и глупо улыбайся ты, пожалуй, Клава.
На кой нужна теперь мне эта хренова шалава?
Я занят той, что ждал всю жизнь я ежедневно,
Её люблю и знаю это уж наверно.
Людмила! О, майн либе! О, майн гот!
Я дико возбуждён, как мартовский усатый кот.
И вот однажды пейджер, который у подруги я изъял,
Вдруг по особенному как-то замигал,
О да! Она готова встретиться со мной!
Спешу, бегу, Людмила, я навеки твой.
Сегодня будет ужин при свечах
И ты утонишь в пламенных моих речах.
Ты окружишь меня своею ласкою, заботой,
И буду жить я за твой счёт, не занятый трудом, работой.
Я стану, словно в масле сыр, на джипе на твоём кататься
И в день по десять раз с тобой любовью заниматься…
И вот иду я сладостной надеждой окрылённый,
Купил цветы, спешу обнять тебя ужасно возбуждённый.
Ага, вот этот дом под номером тринадцать,
Могли б вообще-то и получше бы забацать.
Заборчик покосился и потрескался фундамент,
Да, явно я попал сегодня не в парламент.
Вхожу в калитку - тявкает дворняга.
Она писала дог у ней. Что за бодяга?
Быть может домом, улицей ошибся?
Да нет, я ведь пока что не напился…
Стучу в кривую дверь и улыбаюсь словно коробейник,
Одновременно отдираю с новых брюк прилипший вдруг репейник.
Вот чей-то фейс в проёме появился…
Да, лучше я сегодня бы напился.
Что за ужасный крокодайл? Сестра её наверно.
"Простите, мне Людмилу нужно видеть непременно"
"О, проходите внутрь и чувствуйте себя, как дома.
Сейчас я принесу стаканчик Вам прекраснейшего рома"
Да уж, пожалуй, побыстрей,
Желательно побольше мне налей.
Я осмотрелся: всюду паутина,
А на стене висит дурацкая картина.
Точнее не картина, а маразменный плакат,
С него Шварцнеггер лыбится и мне наверно рад.
А с кухни льётся музыка не Баха иль Шопена,
Пищит там Пугачёва, но какого хрена?
В какой вертеп я угодил, чёрт побери?!!
Но впрочем, всё ж интеллигенты, тут попробуй разбери…
Ну, наконец-то. Всё ж несут мне чёртов ром.
Стакан я опрокинул, в горле возник ком.
Да, странноватое на вкус, пожалуй, пойло, что тут скажешь.
"Я так ждала тебя, быть может, ты приляжешь?"
Что за дурдом? "Скажите, где Людмила?"
"Перед тобою я. Читать твои я письма так любила.
"Что это значит? А как же фото, чёрт возьми?!!"
"То маленький обманчик, ты меня к себе прижми"
"А как же джип? А как же в банке счёт?"
Она ехидно улыбнулась. Меня прошиб холодный пот.
Я попытался убежать, исчезнуть, раствориться,
Но начал оседать и медленно на пол садиться.
Ах, сука! Отравила, умираю…
"Ну, миленький, готовься. Щас я юбку задираю…" 
И эта жирная противная корова меня мгновенно оседлала,
И в разных позах извращаясь надо мной, стонала.
Слюна её и сопли капали на грудь мою,
Она пыхтела и кряхтела: "Милый, я в раю!"
От ней воняло, словно от свиньи иль обезьяны…
А эти волосатые подмышки, прочие изъяны.
В течение недели пичкала меня виагрой, прочей хренотенью.
Я сильно исхудал и превратился в тень я.
Но вот однажды всё же, ей на зло,
Как думал я, мне крупно повезло.
Она ушла в аптеку мне за возбудителем с утра,
Моя пульсировала бедная болда.
Как вдруг в входную дверь, о боже! Постучали:
"Кто дома есть? Эт баба Фрося - почтальон"
Я прохрипел: "Спасите! Умираю! Вашу мать, пардон!"
Она вошла и сумку сбросила с плеча,
Ко мне пошла, при этом что-то бормоча.
Придирчиво меня осматривала, иногда зевая.
Затем склонилась, свой рот беззубый, словно львица, разевая…
Я потерял сознание, очнулся уж в психушке
Лежу в смирительной рубашке и грызу края подушки
И в судорогах извиваюсь, словно змий.
Вот входит медсестра и, улыбаясь, достаёт мой волосатый кий.
О боже! Неужели снова этот ад и эти муки?
Не трогайте меня и уберите свои руки!
Оставьте меня тихо умирать…
Я не хочу… Не надо… Вашу мать…