НУ

                НУ, ВОТ МЫ ТАМ, ГДЕ БЫЛИ.

Когда в былые времена,
Косясь с опаскою на двери,
Творились "тайные вечери"
Нам было многим не до сна.
Жила, на всё махнув, не веря
В надежды, хмурая страна,
Плелась она по бездорожью
По горло спутанная ложью
И ею сытая сполна.
Вещала властная бравада
Про то как жить и думать надо.
Со временем народ привык,
Что поменялась жизнь вся в корне-
Тащи, что можешь, кто проворней,
И не к чему об этом крик.

В котельной доктор-истопник
И кандидат наук – наш дворник,
Судьбой отечества печалясь,
Казнясь тут собственной виной,
Вели убийственный анализ
Всем тупо правящим страной.
Кричал с наскоком кандидат:
"Давно уж это не вопрос
Страна пошла у нас вразнос,
Прогнил партийный аппарат,
Живёт вольготно, не тужа,
Его давно проела ржа.
А мы-то, мы-то молчуны -
России верные сыны!
На наш ехиднейший сарказм
Власть не моргнула даже глазом.
Такую партию на слом..."

Знаток физических наук,
Шутя изображал испуг:
"Ты впрямь подвинулся умом,-
И, устрашая кандидата,
Углём гружёная лопата
Мелькала ловко перед носом,-
Не тем ты занялся вопросом,
Что устоялось – только тронь -
Тотчас дубина и огонь.
Вот я как физик-теоретик
На всё в ином смотрел бы свете,
Другие тут возможны меры
И есть в истории примеры
И в них немалый виден толк."
Не сдался кандидат, не смолк,
Ни с чем в согласьи быть не мог,
Гнал все идеи за порог:
"Ну, нет из области химер
Любой в истории пример
И я, как чуду, удивлюсь,
Что им воспользуется Русь.
Давно пора отбросить нам
Чужие доводы, как хлам,
А безответными вопросами
Пока мы здесь друг друга бьём
Власть кормит свой народ отбросами,
Прикрыв действительность враньём.
Не может быть,что мы пойдём,
Тем самым пройденным путём."
Такая вот который год
У них дискуссия идёт.

Порою спор переходил на крик,
Тогда к ним выходил старик,
Сказав всего лишь тихо:"Здрасте!",
Старик молчал по большей части,
Но каждый раз он, взявши слово,
То вдрызг ругал, то восхвалял Хрущёва.
Он в юности, кипевший страстью,
Попал под властный молох,
Гонимый изощрённо властью,
И, как еврей, и,как биолог,
Был в сумме этих пунктов бит,
Потом и, как космополит.
Но это всё для двух друзей:
"Дела давно минувших дней."

И вдруг то прошлое всё в Лету
Однажды канет.Кто куда?
Наш люд бежал по "белу свету",
Так было на Руси, когда
Лишь отворяли власти дверь,
Ищи-свищи тех всех теперь.
А кто надеждой опьянён –
Свобода, власти в страхе,
Сбегались тут со всех сторон,
Все в спорах изорвав рубахи.
Что в прошлом? Прах,зола,
Живём теперь без фальши...
Как многих Родина звала
В те дни вперёд и дальше.
О, время споров площадных,
Надежды пламенные речи...
И убаюкало одних,
"Иные уж далече!"

Наш доктор бедствовал, по сути,
Трудясь, не покладая рук,
В одном секретном институте
Для нас неведомых наук.
Ловец космических частиц,
Один из тех известных лиц,
Чьи, похваляясь, имена
Скрывала с гордостью страна.
Он был в те годы не у дел
И досыта поел мякины,
А кандидат? Тот преуспел,
Из Силиконовой долины
Он пишет доктору:"Дурак!
Чего гниёшь ты там за так?
Продуй скорей свои мозги,
Да "ноги в руки" и беги,
Тут наших прорва "несть числа"
И умный тут и брат осла.
Кому у вас нужны протоны
"И быстры разумом ньютоны".
Брось к чёрту жертвенные муки!"

Но доктор предан был науке,
Не изнывал в отделе виз,
Найдя хоть некий компромисс
Он подрабатывал в котельной.
Но это разговор отдельный.
Хотя, возможно всё тут проще,
Всё тут обычное на свете -
Жена, работа, хвори тёщи,
Да просто маленькие дети.
Всё пища робкому уму
И неподвижность потому.
И, отделяя власть от чести,
Мякину ел с народом вместе,
Ходил на митинги с толпой,
Кричал и на него кричали,
Тут были те, кто рвались в бой,
Другие, плюнув и в печали,
Что глотку драть?В своей обители
Народ ли мы?Всего-то жители.
По закоулкам пили водку,
Клялись сюда, мол, ни ногой,
В гробу бы видеть эту сходку,
Где рисковали головой,
Попав – повинны , не повинны -
Под милицейские дубины.
В ту пору власти осмелели,
Уже был опыт в этом деле.
Тут бит был разный наш народ.
И те, кто строили, кто пили,
Кто в грудь стучал, мол, патриот,
Кто стар и кто был в силе,
От старых требуя ответ
За много-много прошлых бед.
Был кто с начала всех начал
На всех властям про всех "стучал"
Об этом помня, он молчал,
Знакомый наш старик,
Кто выходил порой на крик,
Когда мужей учёных спор
Переходил в истошный ор.
Космополит, еврей, биолог трижды
По всем трём пунктам бывши битым
И в тюрьмах отсидев и выждав,
Когда чуть стих весь этот срам,
Вернулся снова к паразитам –
Блохам, клопам и вшам,
Изобретая – знайте гады -
Бескомпромисснейшие яды.

Толпа на площади бурлила,
Толпа людская – это сила.
Сказал один про перемены,
Про всё связующую нить,
Но закричали женщины:"А цены?"
Так и не дали говорить.
С утра, как истину обедни,
Толпа выслушивала бредни:
Будто крупный математик,
Вдруг сказал про цены:"Мать их...!"
Дескать, будет всё без денег
Говорил тот академик,
Всё равно народ, мол, нищий,
Но кормить все ж будут пищей.
"Это тот, что сделал атом?
Неужели прямо матом?"
"Ну, и что? Он что не свой?
Хоть не мы, а с головой!"
"Математику видней,
Он большой учёный,
Да к тому видать еврей -
Просто юмор чёрный.
Их правительство тайком
Сроду кормит спец. пайком,
Потому прожить без денег
Может каждый академик."
Ну, и тот кто с чутким ухом
Дальше шёл с занятным слухом.
"Это ж надо! Вот те раз!
Ох и дурят, дурят нас!"

"Вот и дожили, ребятки,
Ведь не ступишь шаг без взятки.
Что ни чин – все тянут в лапу,
Их в Сибирь бы по этапу."
" Это вдруг с какой же стати?
Все они кто брат, кто сватьи.
Нет у общества отваги,
Да, и кто тогда печати
Будет шлёпать на бумаги?"
"Вот потеха из потех,
До единого, чтоб всех?"
Не случится это чудо,
Не понять уму,
Чтобы каждая паскуда
Сам себя сажал в тюрьму!"
Один мужик вещал там с прытью,
Хотя он не назвал имён,
Тот подворотный аналитик
Всех исторических времён:
"Улик мы явных не имеем,
Но мыслью все же поделюсь -
Все нити тянутся к евреям,
Они распродали Союз.
Не худо было бы дознаться,
Чтоб свидеть в сговоре кавказца.
Будь на то в моей бы воле,
Я бы всех их в чистом поле
Покосил из пулемёта!"
"Во, даёт!" – заметил кто-то.
И, ощутив идущим с ним одной тропой,
Наш доктор больше не ходил с толпой.

Шуткой, смехом, матерясь,
Кровь взяв будто на анализ:
У кого какая связь
Быстро тут бы разобрались.
Наша кровь из всех кровей,
Всем известно, всех красней,
И могли бы вмиг дознаться,
Что наш доктор внук голландца.
Сверхидейный коммунист
Дед, как солнышко, был чист,
По машинам крупный спец,
В кроволитие тридцатых,
В затаённых властью датах
И ему пришёл конец.
Через много-много лет,
Внук узнал как кончил дед.
От народа не случайно
Скрыта властью эта тайна.
Народу было уготовано
То изверга терпеть, то клоуна.

Опять на кухнях, что есть сил,
Схлестнулись в спорах,
Остался ль порох? Порох был,
Но сил на шорох лишь дал тот порох.
Однажды встретиться условясь,
Не подымая шум,
Тут кляли в прошлом "честь и совесть"
За весь её никчёмный ум.
«Честь и совесть» - так любя,
Именовала партия себя.


Один здесь в прошлом заключённый,
Отсидкой сталинской учёный
На типовой вопрос суда:
"Хотел ли кончить с Ёськой?"
Ответил попросту, что :"Да!
Пустой авоськой!"
Такое трезво взвесить
Тянуло лет на десять
С баландой в грязной миске,
А то "без переписки",
Кто без суда по делу
Без шума шёл к расстрелу.
Он полн был мстительного духа,
Лишённый глаза и пол уха,
Суровой страсти патриот
Метал проклятия в народ:
"Судьба дала однажды дар нам
Освобождения от пут!
А кто отдал страну жандармам?
Они-то, не сочтя за труд,
Подарку не дали пропасть,
На поводке нас всех ведут,
На то они и власть.
Хомут сменили на петлю,
Кто говорил нам взять бы власть,
А взяли, чтоб в штаны накласть,
Я не народ, я Родину люблю!"


И вот, как говорится,
Не сходятся гора с горой -
Знакомые все лица
Вдруг сходятся порой.
Он был и тут знаток тюрьмы,
О нём немало знали мы.
Деяний прошлого осколок,
Явленье редкосного чуда -
Космополит, еврей, биолог,
Случайно выжив, он оттуда,
Где с наслаждением гиены,
Лечили крепко наши гены,
Но он всех слушал и молчал
Какой ни возникал накал.
На богом данный ему век
Учён был этот человек.
Знавала всякое страна,
Грядут большие перемены
И на подходе времена,
Когда пилой полечат гены.

Кричал студент:"Засилье морд,
Послушайте, ребята,
Нас всех попутал чёрт,
Мы просто скот рогатый.
В стране с умом наперечёт,
Народ тупой, тупой, как обух,
Всё поколенье узколобых."
И, сжавши с гневом кулаки,
Он поторял:"Ну, дураки!"
Как бы понятно тут, что вроде
Себя не числил в том народе.

А следом слесарь-коммунальщик
В руках, трудами прокопчённых,
Махая гаечным ключом,
Как Ленин, звал вперёд и дальше,
Терпеть не мог, как тот,учёных
И звал идти за Ильичом.
Расстаться с веком окаянным,
Иного,дескать, не приемлю,
Отдать естественно крестьянам,
Всю до вершка в квадрате землю
И что обещано кому,
Чтоб каждый взял бы по уму.
За то, что пропили страну
Перепилить всех тех в опилки,
Не сняв вовеки с них вину.
Дрожали слесаревы жилки,
А скулы – правая и слева -
Сновали словно шатуны,
Отображая степень гнева
У обличителя вины.
Оратор был, как юность,пылкий,
Но тут достали нож и вилки,
Пока вытаскивалась пробка
Из неподатливой бутылки,
У слесаря переспросили робко,
Следя за каждою отмашкой
Ключа, рубившего, как шашкой:
"В каком же смысле? В покаянном?
Так это выбыло из моды,
Чтоб землю обещать крестьянам,
Ну, и, конечно, все заводы,
Хотя нужны ли, между прочим,
Какие есть они рабочим?
А уж крестьянские-то кости
Давно погнили на погосте,
Крестьянства просто нет в стране,
Нет наяву и нет во сне,
А где прижился этот труд
Соседи с зависти сожгут.
Но слесарь слышал лишь себя,
На всех кричал,ключом рубя,
И каждый мах его ключа
Рубил наотмашь и сплеча,
Напоминая Ильича
И тех за ним рубивших вслед
Творцов событий всех и бед.

Крутая жизненная школа -
Любимец партии и комсомола,
Тут был знакомец прошлых лет,
Тогда успешнейший поэт,
Не Пушкин верно и не Фет,
Но не равняясь с Фетом
И вовсе не тужа об этом,
Он искренне любил тот строй.
С веленьем времени в согласьи,
Пришёл с объятьем к новой власти,
Былому спев за упокой.
Он точно знал – и с той и с этой,
Что их кусать, всего милей
Драть надо звонкою монетой
И ртам открытым лить елей,
Живя с любовью к каждой власти,
Купаться в радости и счастье.

А вот другой поэт горластый
Тряс рыжим зло вихром,
Как у поэтов часто,
Вокруг клеймя стихом:
"Унылые все нытики,
Глупые все комики
В нашей, мать, политике,
В нашей экономике.
Скажу – дорога скатертью,
Вдогонку в зад ногой
И крикну громко матерно,
По-русски всем:"Долой!"

А тот, который был с пол-ухом,
Недосказал чего-то важного
И оттого, собравшись с духом,
Перебивал, волнуясь, каждого
И просто с криком взявши слово,
Всё повторил им сказанное снова -
И то, что Родина изранена,
И про жандармов, и хомут.
Не обижать же каторжанина,
Старик, ну что поделать тут.

Сказал один чудак,
С ума сошедшим слывший:
"Страну, замученную так,
Спасёт явленье свыше.
Поверьте, в этом есть зерно,
Но богом спрятано оно!"
А что такое "свыше"
Не ведал толком тот,
Об этом объявивший,
Был явно идиот.
Как таковой упорно
Бросал он, как в бреду,
Гнилые, вобщем, зёрна
Про бога, про беду.

А тут любитель аллегорий
И с ним, рубивший в лоб,
Схлестнувшись жёстко в споре,
Друг друга гнали  в гроб.
Сказал один:"Проспали с вами
Всю жизнь тяжёлым сном,
Но лучше пусть "застой с бровями",
Чем голый "лоб с пятном".
И долго объяснял про "лоб и брови",
Сравнив пролитье нашей крови,
В итоге, сделав вывод,
Что нынешний период...
Но перебил, рубивший в лоб,
Крича истошно:"Я не сноб,
Мне не нужны оттенки,
А всех, кто против – этих чтоб,
Без колебаний к стенке!"
Жуя дотошно сей вопрос –
Как важен в поле каждый колос,
И что страна уж не колосс,
И, страх сказать, что с ней стряслось.
Как псих кричал в запале прений,
Что мы не видим перемен
И не простим вовек измен
И кто поставил на колени,
Им не поднять страну с колен,
И что спиваемся на нет,
Спасая дохнущий бюджет,
И приводил цифирь по стали,
По чугуну и по зерну,
Как не обидно за страну,
А от него чуть-чуть устали.
Но долго жёг истошный голос
Всем уши про колосс и колос,
И про товарный оборот,
Про что почём и сколько...
Ну, словом, обормот
И только.
Хотел ещё про ВВП,
Но женщины вскричали хором:
"Расскажешь мужикам в толпе!"
Не дали взять измором.
А ведь, поди, он прав, зануда,
Страна не сеет и не жнёт,
А завтра взять жратву откуда?
Он прав был этот обормот.
Нас заграница кормит щедро,
А как сожрём леса и недра,
Нефть и кедровые орешки,
Пойдут тут по миру насмешки.

"И я не верю вашим крикам
Про все ступени перемен,
Да, и какой, скажи, мне хрен,
Тут заикаться о великом
Пока в помойках рыщет нищий,
Ему запасться надо пищей.
Такой в стране вот феномен."

Особо злым предметом спора
Вопрос был:"Кто и где мы?"
Не будет ли, как было, мора
И краха нынешней системы?
О чём тут можно речь вести,
Чтоб, споря, не погрязнуть в вечности?
Все видели – страна больна и вот
Бурлило словословье,
Что нужен, нужен поворот
Ей для её здоровья.
И объясняли суть друг другу,
Ругали смачно власть,
Та нас дурача, шла по кругу,
Боясь самой бы не пропасть.
Сливались в криках голоса
И тех кто "против" был, кто «за»,
Чьи мысли – золото, чьи – грош,
Их в шуме разве разберёшь?
Мёд истины не любит гам,
Быть может тёк он по усам,
Но до сих пор родной народ,
Ещё не пробовал тот мёд,
А ел привычно лебеду
И в том и в нынешнем году.

А за окном, распевшись в марше,
В те дни шатались взад-вперёд,
Так называемые "наши",
Разбудоражив весь народ.
Их были певческие рожи,
В сравненьи грустный интерес,
На наше прошлое похожи –
На молодой КПСС.

И тут заметил вдруг один,
Начав премерзко:"Братцы, блин,
Пока мы метили пути -
До драки или-или,
Туда идти ли , не идти,
"Ура!" мы там, где были,
Опять над нами с кулаком
С другим названием партком,
А бесконечность спорных тем -
Гадать куда идти и с кем,
С обоснованьем веским,
Кончались, что идти-то не с кем.
Все беды нашего ума
В его наивной вере:
Вот вспыхнет свет, исчезнет тьма,
Привалит счастье к двери,
Придут во власть такие дяди,
В чьих лбах не меньше семи пядей,
Кто за великий свой народ
Готов бегом на эшафот.
А тут пришли такие лица,
Что просто тянет утопиться."

И согласились все, устав –
Такая на дворе погода,
Что "блин" сказавший, верно прав,
У этой власти нет народа.
И наши слёзы нам в укор –
Не видит власть нас всех в упор!
А наша ругань, наши споры...
Всё это было, всё повторы,
К чему точить нам топоры,
Дожить бы до другой поры,
Ведь, если вспомнить, на поверку,
Спускалось счастье властью сверху.
Ему не быть без кулаков
Для нас премудрых дураков.
На слове том благоговейном
Все подкрепились тут портвейном.

Когда потом в крови и в плаче
Случалось в жизни всё иначе,
Припоминая схватку мнений,
Копилкой разума звеня,
Подумал каждый:"Я был гений,
Да не послушали меня!"


        Декабрь 2008г.