Муха и счастье

(пазлы судьбы)

Вчера ко мне в квартиру муха залетела из подъезда, оповестив о своём появлении громким жужжанием. Городок у нас провинциальный, маленький, водятся здесь мухи на улице и в подъездах. Ну, что же здесь такого, скажете вы. Да, банальный случай. И я так подумала. Точнее, я на этот счёт ничего не подумала. Бывает. Вылетит. А если не вылетит, кот её настигнет - это его сфера деятельности. Но речь не об этом. Сегодня утром я вышла на лоджию (она застеклённая), а вчерашняя муха бьётся о стекло, и жужжит, жужжит. Кот её почему-то не тронул или не достал. А мне её стало жалко. И решила я эту глупую муху-мученицу спасти. Но как подвести её к форточке и выпустить? Руками ловить - это выше моих сил... Я взяла прозрачную пластиковую ёмкость и накрыла муху, но мои усилия прикрыть ёмкость крышечкой оказались бесплодными. Каждый раз муха находила лазейку, вылетала и снова билась-билась о стекло... Однако, после многократных попыток мне всё же удалось справиться с этим нелёгким делом. Глупо. Да? Столько времени потратила!

   Муху я выпустила, а сама подумала вот о чём. Так ведь и мы - люди, судьба нас, как несмышлёного щенка подталкивает к блюдечку с молоком, а мы вырываемся и верещим... Муха вылетела, и не поняла, что я её от мучений и преждевременной гибели избавила. Она не осознаёт своего счастья. Ей не дано это. А нам...

***
Рисую свои меридианы и параллели,
безответственно перехожу границы дозволенного.
***

Бывают моменты (не дай Бог никому их пережить) когда во весь голос в небо кричишь: А – а – а – а… Потом этот крик становится беззвучным, но ты продолжаешь кричать… уже не осознавая, где ты… Проходит время, много времени… и вдруг понимаешь, что жива… Вот он – мир… такой ослепительно-красивый, живой… И ты в нём… с чистого листа рождённая… На всё, что пережила, запрет строжайший. Установка: видеть только хорошее. Выводить формулу счастья…

***
Своего раннего детства почти не помню. Застряли в памяти всего несколько картинок. Одна из них преследует меня по жизни, как укор.

Это небольшой районный центр, где тогда жила наша семья. Просто большая деревня с индивидуальными домами и плетнёвыми заборами. Ранняя весна. Снега ещё много, он лежит на улице толстым слоем. Когда ноги проваливаются на утоптанной прохожими тропе, внизу вода. Но, как я сейчас понимаю, наст был ещё прочным. Мне года четыре. Со мной несколько мальчишек, ровесников или чуть старше, один из них на пешеходной дорожке лопатой расчищает от снега узкое отверстие, примерно по размеру стопы взрослого человека. А остальные, и в том числе я, аккуратно прикрывают это место тоненькими пластинками льда и присыпают снегом, чтобы незаметно было. После этого мы прячемся за плетнёвым забором, сквозь который всё хорошо видно, и ждём. Идут пешеходы, ничего не происходит. Но вот появляется человек, который неотвратимо приближается к заветному месту. Это пожилой мужчина с грубо выструганной деревянной ногой, на которую опирается колено с отсутствующей голенью, бережно укутанное концом брюк военного образца и опутанное ремнями, прикреплёнными гвоздями к «деревяшке». Как же чётко я всё это рассмотрела…, как чётко всё запомнилось. Искусственная нога проваливается в подготовленное отверстие почти полностью, мужчина теряет равновесие и падает. А потом долго возится, выбираясь из западни, бормоча ругательства. Он ушёл, а я громко, взахлёб, начала плакать. Не помню реакции мальчишек, помню только, что убежала домой и вряд ли кому-то из взрослых рассказала о происшествии. Знала, что попадёт за это, а если и нет, то последует долгая нотация от папы. Ведь мои родители прошли до конца войну, и я понимала, что мы натворили. На дворе было начало 50-х.

В старом альбоме несколько фотографий мамы, сделанных во время войны. Молодая, красивая. Вот она в гимнастёрке и солдатской пилотке, на груди медали и орден Красной Звезды. А вот в лёгком платьице стоит в саду с грудным ребёнком на руках. Ребёнок – это я, а сад в Лейпциге. Мои родители сразу после войны остались служить в Германии. Папа – майор, гарнизонный прокурор, а мама - делопроизводитель в канцелярии штаба войск. На радость или как… я у них там и появилась на свет. В альбоме ещё несколько, так называемых, цветных фотографий маленькой упитанной девочки с взглядом «себе на уме» - это тоже я. А затем чёрно-белые наши советские фото, где мне 4-5 лет. Всё такая же упитанная и взгляд тот же, а рядом братишка. Он на два с половиной года моложе меня, родился уже на советской земле.

***
Не могу сказать, где моя Родина. В общепринятом понимании, конечно, Россия, моя любимая Россия. А такого маленького, уютного места, куда бы стремилась душа моя, нет… Наверно, потому что родилась за пределами России, и первые мои слова были даже не на русском языке. Мама с отцом работали, а я с пелёнок находилась на попечении няньки – немки. Мама рассказывала, что это была добрая, хорошая женщина, которая меня очень любила.
Поэтому, когда меня, двухлетнюю, «контрабандой» привезли в СССР, я говорила на двух языках сразу. Контрабандой потому, что зарегистрировать ребёнка было невозможно там, в Германии. Мама с отцом жили в незарегистрированном браке, у него была официальная семья на родине. А мама и я… Одним словом, меня зарегистрировали уже здесь задним числом. В графе отец – прочерк.
Как я понимаю, моему отцу не хотелось возвращаться в СССР, он любил маму, а здесь его ожидали проблемы с бывшей семьёй. Но мама настояла на переезде, т.к. пришло письмо от бабушки, маминой мамы, о том, что семья погибает от голода. А у бабушки в это время на руках были два маминых младших брата и младшая сестра. Дедушка в 1943 пропал без вести в боях под Сталинградом. И действительно, наше возвращение во многом явилось спасением для всей семьи бабушки.

***
Почему у меня нет машины? Вот и я думаю, почему… Видимо, потому что я не хочу и не хотела никогда. В юности было интересно попробовать подержать руль в руках, почувствовать движение, которое во многом зависит от тебя. Испугалась сразу, когда чуть не въехала в стену дома, когда от страха чуть не потеряла сознание. Поняла, что не могу быть собранной и внимательной, такой, как требует это ремесло… Впоследствии нельзя было никакими силами усадить меня за руль. Решила, что возить меня будут другие. Но с другими тоже всё как-то не складывалось. Бывший муж выпивал часто, поэтому (только поэтому) у нас с ним машины не было. Одним словом оставался только общественный транспорт и устройство своей жизни так, чтобы как можно ближе находились объекты моего пристального внимания или необходимости: магазины, работа, садик, школа и т.д.
Сейчас понимаю, чего лишилась, сделав такой выбор. Возможно, страх был бы преодолён. Возможно, не такая уж я невнимательная, ведь вождение машины – это навык. И ещё здесь присутствует определённый кайф: скорость. Но, в то же время, понимаю, скольких неприятностей, связанных с обладанием этим видом транспорта, я избежала. Строительство или покупка гаража, необходимые ремонты, техосмотры, случайности на дорогах… Этот список можно продолжать тоже до бесконечности. Этот список и подробный сравнительный анализ «за» и «против» помог добровольно отказаться от самостоятельного вождения машины моему гражданскому мужу. Закрыл он её в гараже, и время от времени, только по привычке, приходил на свидание. В почтенном возрасте комфортнее жить спокойно.
У меня возраст не столь почтенный, и сейчас я одна. С гражданским мужем, прожив пять лет в любви и согласии, расстались. Но это другая история.
Машины нет, мужа тоже нет. Живу одна, и чувствую себя счастливой или почти счастливой. Всё зависит от того, что называть счастьем. Ведь всё уже было: была любовь, был напряжённый ритм жизни, когда нужно было создавать свою жизнь, растить детей, работать, много работать. Тогда некогда было думать, счастлива ли я. Радовалась, огорчалась, обижалась и работала, работала. Всё на мне: работа и дом. Некогда было вынырнуть, глотнуть свежего воздуха. Даже на отдых насильно отправляли, соглашалась, скрепя сердце: как же они здесь без меня.
Дети выросли, общаемся, в основном, по телефону, видимся не слишком часто. И свежего воздуха, хоть отбавляй, а он мне безразличен, и это не правильно. Понимаю, но что с этим делать, ума не приложу. Наш маленький четырёхквартирный дом советской постройки расположен на тихой улице недалеко от центральной части районного городка. Соседи – мои ровесники, пенсионеры, у всех дети разлетелись в большие города или в более просторные квартиры. А у нас здесь тишина. Хорошо. С соседями активного общения нет, у них свой круг знакомых, они - семейные пары, со мной – одинокой по многим причинам общаться нет желания. Кстати, у меня тоже. Здороваемся и перебрасываемся обязательным: «как дела - нормально», всем нам этого уже много лет достаточно.

***
Почему я одна. Трудно сказать. Видимо, по жизни встречала не тех, с кем бы хотела прожить её до конца. Видимо, не хотела каждый день видеть этого человека рядом, когда со временем понимала, кто это на самом деле. Видимо, не хотела быть лидером рядом с мужчиной, а почему-то всегда так получалось. Брала бразды правления в свои руки, когда чувствовала, что иначе – тупик. Тогда зачем продолжать жить с таким партнёром, если его можно так назвать.
Вот, оказывается, как всё просто. Но на поверку выходит, что жизнь не так проста, как иногда кажется. Мечтаешь, ждёшь чего-то важного для тебя, всеми силами стремишься к какому-то, пусть несущественному, результату. Но результат этот с каждым днём отдаляется или вовсе тает в тумане дней, а на смену ему приходит ещё более важная проблема, и т.д. Иногда вот так, от проблемы к проблеме проходят годы опять же, как в тумане, в суете. И только какой-то случай, сюрприз судьбы, приятный или нет – вовсе не важно, позволяет вынырнуть из омута туманного, прозреть, понять, куда тебя занесло за это время. И стоит ли продолжать идти по этому, казалось бы, проторённому, пути. Ну, вот, опять я об этих своих поворотах. А ведь многие живут без поворотов, тянут свою лямку упорно, и всё. А я до сих пор не знаю правильно ли это. Нет, дети – это святое. Родственники, какие бы они ни были, тоже твоя обязанность и право поддерживать связи и поддерживать семью. А вот человека, который на каком-то этапе присоединился к твоей семье и со временем ставший трутнем, надо ли его продолжать тянуть. Ведь многие женщины, в молодости повесив себе на шею мужа-пьяницу, продолжают тянуть свою лямку. Видите ли, грех этого недужного лодыря оставить без опеки. Пропадёт! А где он сам? За благополучие семьи стойко взяла ответственность на себя женщина. Получается, что и за его благополучие отвечает она же. Почему?
Но я отвлеклась. Одним словом, я одна. Такая успешная и счастливая. Не верите? Я и сама в это не верю, просто иногда пытаюсь убедить себя в том, что всё замечательно.

***
Сдаётся мне, что читать я люблю с раннего детства, с тех времён, когда ещё букв не знала. В первый класс я пошла в глухой деревне. Так случилось, что в это время мы с моим младшим братом  жили у бабушки, а мама уехала покорять большой город. Видимо, никто из родственников не ожидал, что время пройдёт так быстро, но к 1 сентября у меня не было ни школьной формы, ни портфеля. Не помню, в чём пошла в школу с первых дней, но портфель, который мне бабушка сшила из мешковины с пуговицей на лицевой стороне и длинной ручкой из того же материала, очень хорошо запомнился. Его можно было носить через плечо, как офицерский планшет. Я и сейчас люблю сумки такой конструкции. Позднее мне мама, конечно, привезла прекрасный портфель, какого ни у кого из одноклассников не было. Но сумка запомнилась, такой тоже ни у кого не было.
Занимались одновременно две группы, одна учительница вела уроки в 1 и 2 классе. В нашем первом было всего 10 человек. Самое яркое впечатление того времени - это шкаф с книгами, который находился в помещении старших классов – библиотека восьмилетней школы. Он открывался в определённое время учительницей, выполняющей по совместительству обязанности библиотекаря. Я долго ходила кругами около шкафа. Очень хотелось хотя бы подержать в руках книгу, ведь в доме у бабушки были одни учебники да в сундуке под замком огромный фолиант «Евангелия», к которому не разрешалось притрагиваться. Однажды я всё-таки набралась храбрости, и подошла к библиотекарю. Назвала свою фамилию, но узнав, в каком классе я учусь, она ответила, что книгу мне дадут только, когда мы закончим изучать «Букварь». Помню, с какой сумасшедшей радостью я держала в руках первую книгу, которую уже могла и очень хотела читать. Это была «Дюймовочка»  Ханса Кристиана Андерсена. Позднее я перечитала всё, находящееся в вожделенном шкафу, он мне уже не казался таким большим.

*
Сталинград.
Да, в 1955 году он ещё был Сталинградом. В памяти сохранились только отдельные эпизоды, память избирательна. Мы с мамой вдвоём жили в пригороде в угловой комнате барака,  младший брат пока жил у бабушки в деревне. Комнатка очень маленькая, по стенам две односпальных кровати, между ними тумбочка, у входа в углу маленькая кирпичная печурка, а с другой стороны крошечный столик и умывальник. На стене над тумбочкой радио. Всё как у всех. В город ездили на трамвайчике с весёлым, мелодичным сигналом. Мне очень нравились прогулки с мамой по городу, по набережной. Ходили в кино, летом купались в Волге. Взрослых раздражало мелководье у берега, а для малышни лучшего и не придумаешь, можно из воды вообще не вылезать – тепло и не страшно. Правда, при приближении очередной баржи все купальщики спешно выбирались на берег, сгустки мазута, следующие за этим плавсредством, представляли собой определённую опасность – потом очень трудно отмыться от ласковых прикосновений чёрных монстров.
Запомнилось огромное количество народа летом 1956 года на площади железнодорожного вокзала, где с трибуны что-то выкрикивал Н.С.Хрущёв, а рядом с ним стоял И.Б.Тито. Потом он тоже что-то говорил. Но больше всего мне нравился буфет железнодорожного вокзала, куда мы изредка заходили с мамой во время прогулок, там она мне всегда покупала мой любимый бутерброд с красной икрой. Ах, как забавно и вкусно взрывались икринки во рту, а было их всего несколько штук.
Вспоминается неописуемый восторг от грохота орудий, рассыпающихся в небе красочных огней во время праздничных салютов. И страх, когда однажды невдалеке от нас упал несгоревший фрагмент фейерверка.
Моей обязанностью в нашей маленькой на тот момент семье было поддержание чистоты в комнате. Не помню, как я с этим справлялась, запомнился только один день. Видимо, это было воскресенье, мама отдыхала на кровати, а я мыла пол. Вдруг раздался страшный грохот, мама вскочила с кровати, схватила меня, и мы в мгновение ока оказались с ней под кроватью.
- Зенитки…, - шептала мама.
Раздалось несколько взрывов, затем всё стихло. Впоследствии оказалось, что неподалёку от нашего дома был найден склад оружия. Вывозить было опасно, т.к. прошло достаточно много времени со дня его захоронения. Взрывали на месте. Я испугаться не успела, а у мамы, прошедшей по дорогам войны, были живы воспоминания того ужасного времени.

В это же время в нашей семье появился мой отчим. Мама работала в городской столовой буфетчицей, а отчим там же поваром. Мы стали жить вместе в нашей маленькой комнатке. Не помню подробностей моего знакомства с ним, но через некоторое время мама стала просить меня называть его папой. Я не могла произнести этого слова, как ни старалась, хотя мысленно пыталась это сделать. Просто он воспринимался мной, как чужой человек, который со своей стороны не делал никаких попыток к сближению. Поводом к первой попытке произнести слово «папа» стала моя детская заинтересованность получить немного денег для игры в лото. В соседней комнате нашего барака по вечерам собиралась весёлая разновозрастная компания любителей этого развлечения, малышне тоже разрешалось участвовать. Ставки были совсем маленькие, 1 копейка за карту, но заинтересованность была. Когда я попросила денег и разрешения поиграть в лото, мама ответила, что у неё сейчас денег нет, но можно спросить у отца. Как же трудно было произнести это ненавистное слово «папа», но ещё больше хотелось присоединиться к игре. Полузакрыв глаза, шёпотом я спросила:
- Папа, можно мне поиграть в лото у соседей?
Конечно же, он разрешил. Денег я в этот раз получила достаточно много. Но эта напряжённость между мной и отчимом присутствовала всю жизнь. Мы так никогда и не стали родными людьми. Запомнилась одна его фраза, адресованная маме: «Твои дети всегда смотрят на меня, как Ленин на буржуазию.»

***
В обеденный перерыв отмечали день рождения одной из сотрудниц нашего отдела. Как всегда в таких случаях, была бутылка сухого вина и что-то поесть. Про тортик никогда не забывали, т.к. в коллективе в основном работали женщины. Но я не об этом. В этот раз вино разливать доверили нашему новому сотруднику. Молодой человек, тогда ему было лет 35, невысокий, невзрачный, неразговорчивый. Пока никак и ничем себя не показал, просто молча выполнял возложенные на него обязанности.
Обычно вино разливают по кругу или сначала женщинам, а затем мужчинам. Есть ещё один вариант – по старшинству. Но здесь ни один из вероятных принципов не сработал. Меня это заинтересовало, и процедуру наполнения бокалов для второго тоста я ревниво и внимательно проследила. Оказалось, он наливал по рангу…

***
Это было в 1987 году, незадолго до краха КПСС. Волей судьбы меня, беспартийную, занесло на работу в партийные органы.
По образованию техник-строитель ПГС (промышленное и гражданское строительство) я чаще всего и работала в проектных, строительных организациях или в других, где есть производственный отдел. Мне нравилось заниматься с технической документацией или трудиться непосредственно на строительной площадке в качестве геодезиста. Короче, делать в своей области я могла всё, в том числе: хорошо печатать на машинке. Это моё умение часто работало против меня, руководители предприятий, обнаружив, что я хорошо и грамотно оформляю деловые бумаги, не только привлекали к этому процессу, но я часто против своего желания оказывалась в приёмной в качестве секретаря, сначала временно, а затем были попытки перевести на постоянную работу в этой должности. Играть роль секретарши поначалу было интересно, но я понимала, что это не моё. По натуре я – технарь, и когда в нашем городке открыли филиал областного проектного института, я попросилась туда на работу. Мне пообещали должность инженера-сметчика и дали время на увольнение. Окрылённая новой идеей, я прибежала к своему начальнику с заявлением об увольнении, откровенно рассказав о своих планах. Но «такая корова нужна самому», начальник меня не подержал,  долго уговаривал, а я стояла на своём. Отработала положенные две недели и уволилась. Счастливая и свободная пришла в филиал, но мне спокойно ответили, что штатное расписание ещё не утверждено, финансирование задерживается, поэтому с моим трудоустройством придётся повременить месяца три или полгода.
Много позже я поняла, что на самом деле произошло. Сама виновата, болтать меньше надо было, а в городке, как и везде, у руководителей предприятий круговая порука, нужен только один телефонный звонок. Так я по своему желанию стала безработной. Но не тут то было… В слезах прибежала к своей приятельнице в Горисполком, она работала в общем отделе. Через полчаса я уже беседовала с руководителем общего отдела, им в данный момент срочно нужна была ещё одна машинистка. Правда, в штатном расписании единицы не было, и меня оформили на должность слесаря-электромонтёра 5 разряда. Здесь моё умение помогло остаться на плаву. А должность, мне не привыкать, в моей трудовой книжке уже была такая запись. Ах, эти штатные расписания… Однажды в поликлинике медсестра заполняя мою карточку, была очень удивлена, узнав, что я работаю электромонтёром.
- Впервые вижу такого электромонтёра, - с улыбкой сказала она.
Ровно через месяц меня волевым решением перевели на должность машинистки в Горком КПСС, взяв клятвенное обещание, что там я проработаю не менее года, т.к. я предупредила о своём желании уйти в проектную организацию. Перевели, оценив мои способности в то время, когда меня направили к ним помочь напечатать несколько докладов. На прощание от руководителя общего отдела Горисполкома я получила драгоценный подарок: «Словарь русского языка» С.И.Ожегова. В продаже их тогда не было.
На новом месте очень быстро адаптировалась. Условия хорошие, зарплата вдвое больше, чем у штатной машинистки в других организациях. Приняли меня хорошо. Правда, убеждали, что нужно вступить в партию, ведь мне приходится печатать документы с грифом «секретно». Но я объясняла, что дала расписку о неразглашении. Хотя главная причина моей настойчивости была в другом. Здесь я часто мимоходом встречалась с секретарём парторганизации предприятия, где работала раньше, советовалась с ним. Он уверенно сказал: «Если ты раньше не удосужилась вступить в партию, сейчас тебе там делать нечего». Сказал, больше ничего не объясняя, я прислушалась к его мнению.
Руководила общим отделом здесь замечательная, умная, волевая женщина. Мы быстро нашли с ней общий язык. Она всегда говорила: «За нашими инструкторами нужен глаз да глаз. Они почти все филологи, закончили пединститут, а писать грамотно не могут. Видишь ошибку, исправляй».  В своей работе я ошибок почти не делала, а если и делала опечатки, виртуозно устраняла их с листа с помощью тонкого лезвия и умения точно ввести нужный знак в нужное место. Люди, когда-то имеющие дело с чертежами, очень хорошо владеют такими фокусами. Раньше любая опечатка влекла за собой перепечатывание текста, а особенно обидно, что опечатки возникают чаще всего не в начале, а в конце листа. Ведь тогда о компьютерах и речи не было…
Единственное, что могло вывести меня из равновесия, это когда кто-то стоит рядом и торопит. В таких условиях я моментально впадала в ступор. Члены коллектива, уже знающие об этом, просто просили спешащего покинуть помещение и немного подождать.
=====***

Творчество…

Иногда, очень редко, творческий потенциал, вызванный определёнными обстоятельствами, «взрывается» эквилибром слов. Надо только успеть записать, иначе восстановить всё никакими усилиями не удастся. Но чаще… какая-то фраза, пойманная случайно, или слово «застревают» в мозгу, не дают покоя. И подспудно начинается творческий процесс – возникают две строки, затем – четыре… А далее начинаются «мучения», уже сознательно стараешься думать об этом, и наступают моменты, когда ты «знаешь», что должно последовать за этими строками. И вдруг, поставив очередную точку или многоточие, пошли мурашки… Значит, получилось.

***
 Чтобы понять, что такое  в е р л и б р, нужно самому испытать ЭТО…  Волна эмоций, когда слова «изливаются» с такой скоростью, что нет времени следить за ритмикой, рифмой и т.д. И чувствуешь, что загнать текст в какие-то рамки невозможно. Не-воз-мож-но… Однажды кто-то сказал, прочитав такое:
- Буду учиться так писать.
Я ответила:
- Лучше не надо. Это вредно для здоровья.
Пошутила, конечно, но в каждой шутке… Верлибр без эмоции – просто набор слов.

О поэзии
Поэтические строки – способ сообщить, прокричать близким или этому миру о том, что тебя волнует в данный момент, очистить, успокоить душу, благоразумно защитив шипы и крик метафорой, мелодикой стиха, закруглив острые углы рифмой. Знаешь, что не докричишься, но станет легче.

 
(продолжение следует)