Неземноокая

1
За далью видимого свода,
Там, где встречают небеса
Земли пустынную свободу,
Живет нерусская краса.
И в сумраке ночей бесшумных,
Таинственных и полнолунных,
Мечтают здешние юнцы,
Красавицей неземноокой,
Их грусть летит во все концы,
Несчастная в любви высокой,
Тоскует древностью глубокой,
Той, что оставили жрецы.
2
И странно, как же мы похожи,
Не понимая языка,
Нас одинаково тревожит,
Любви - мерцавшие глаза,
А, изъясняться могут взгляды,
Смешки, улыбки и наряды,
И приставучестью милы,
Случайных встреч прикосновенья,
Полунамеками видны.
Восторженные намеренья,
Или холодность поведенья,
Бьет устремления челны.
3
Наружностью, вполне обычный,
Дрожит от мысли роковой,
Как стать для глаз ее привычным,
Как завладеть ее душой.
И яды сердце источает,
Убить поклонников мечтает,
Молитвой к Богу обратясь,
Готов отдать на поруганье,
Расправы, смерти не боясь,
Свои полночные желанья,
Свои пекущие страданья,
Лишь бы она в судьбе сбылась.
4
И так, метался он повсюду,
Одним желанием томим,
Не ел, не пил, и всюду, всюду,
Желанный образ перед ним.
Неземноокая смеется,
И отзвук голоса несется
В его отравленной груди.
И выжег жар его сознанье,
И он готов уже сойти,
Его не лечит пониманье,
Что мир, лишь, тешится изгнаньем,
Что скука худшее в пути.
5
Нет - он не глуп, и не напыщен,
Но, пробужденья страшный сон,
Вдруг проявил, что он обычен,
Не сможет поразить умом.
И безрассудное геройство,
Его не проявляет свойство,
Не математик, не поэт,
В нем стройность мысли педантичной,
Как тяжек жизненный обет,
Он не богатый, но практичный,
Упорный, даже, симпатичный,
И нечем взять крушенье лет.
6
Привлечь, тем малым, что имеет,
Рассудок мрачно говорит,
Любовь свою он не сумеет,
И в нем проклятие кипит…
О, как природа – совершенный,
Вплетает лик судьбы волшебный,
В дорогу путника порой,
Щедрот своих благословеньем,
А, тут забыла голос твой,
И крохи со стола прозренья,
Швырнула вскользь, без умиленья,
Махнула царственной рукой.
7
И он привык, смирился с болью,
В нем трезвость разума взяла,
Не посыпал он раны солью,
Стал замечать других глаза.
Но, в них мечтал увидеть прежде,
Холодный отблеск, и в надежде,
С той, чтобы новую сравнить,
И ощутить опять смятенье,
Что невозможно охладить,
Ни пристальным долготерпеньем,
И ни любовным приключеньем,
Был он сражен, кого винить.
8
В туманности своих трагедий,
Увидел теплый взгляд ночной,
И отошел от сновидений,
Избрал конец совсем иной.
Спокойно, тихо, дом, успехи,
Почти, что князь, играют дети,
Женою он боготворим,
Но память грезит об утрате,
С неземноокою храним,
Вдруг, вспыхнет уголек во мраке,
Что стойкость придает на плахе,
Как оправданье смерти – жизнь.
9
Не он один попал в объятья,
Мечты, которой суждено,
Душить ответом неприятья,
Ковать печали полотно.
И были те, кто умертвили,
Любовь и жизнь не разделили,
Однажды кончив счеты с ней,
Так, року и не покорились,
В разбитой сущности своей.
Другие же остепенились,
Семьей и битвой усыпились,
И к ним, заходит горечь дней.
10
И что? Как будто разрешилось,
Все как обычно на земле,
Неземноокая влюбилась,
Увидев принца на коне.
Она томилась и мечтала,
И прочих всех не замечала,
Одной любовью и жила…
Какая глупость право слово.
Она безумною была?
А, если так, так что ж такого,
Исхода не было б другого…
Нет – прозорливостью росла.
11
Но, с ранних лет в прелестной деве,
Росла уверенность ума,
Не для себя, не для постели,
А, для потомства береглась.
Понятье и высокомерье,
В ней очертили круг презренья,
К толпе поклонников чудных,
Какие глупостью готовы,
С отвагой сердца молодых,
Испепелить оков заборы,
Пролезть в душевные затворы,
Заставить, что б любили их.
12
Она в себе осознавала,
Все неземное божество,
Какое ей природа сдала,
И совокупности родство.
Другою грезила любовью,
И днем и ночью к изголовью,
Летела мысль ее в века,
Найти в супруге власть героя,
И полюбить наверняка,
Потомство, что б встречали стоя,
И нет греха - желать героя,
Коли природа так щедра.
13
Но, ждет ревнитель наказанья,
За светлую печать любви,
Оставленную без вниманья,
И захлебнувшейся в крови.
Неземноокая иссохнуть,
Старухой дряхлою издохнуть,
И грязно с нищим холодать,
За все немыслимые муки,
Должна, обязана страдать,
Ломать в бессилье себе руки,
Клясть горделивые поруки,
В слезах о прошлом вспоминать.
14
Так, для народа утешенье,
Толпа обижена всегда,
На слишком яркое свеченье,
Кому потворствует судьба,
И ждет, и тешится глумленьем,
Лукавством – истины потеньем,
Когда надежный час придет,
И проведенье взором гневным,
По жизни скорбью проведет.
Но, ждет с воображеньем бледным,
И с равнодушием примерным,
Свои заботы, кто ж возьмет.
15
И он пришел, не гром, но сила,
Промчался, лишь взглянул в окно,
И вырвалось все, что томило,
И откровение сошло.
Неземноокая пылает,
День, в день приветливо встречает,
Ждет разрешенья суеты,
Какая в ней случилась странно,
Наводит призрачно мосты,
К тому, кто сгинул безымянно,
Капризность придушил нежданно,
И оживил ее мечты.
16
Она усидчиво считает,
И смотрит зеркалу в лицо,
И в том зерцале замечает,
Преображение свое.
Но где же, губ надменность вида,
В ней возбужденность и обида,
На то, что не было еще.
Но случится, и непременно,
Ответ дает ее лицо,
Глаза кошачьи, но смирено,
Улыбка проявляет верно,
То, что снести теперь легко.
17
Как переменчива природа,
Мучитель, где твои пути,
Неужто полная свобода,
Тебя удержит на цепи.
Отчаянье – пока скребется,
Но глубоко не заберется,
Не стоит изнывать в тоске,
Неземноокая смеется,
И ставит точки на стекле,
За ночью, ночь чредой несется,
И мотылек в ней глупо бьется,
Из темноты, на свет в окне.
18
Взломал оконные проемы,
Вернулся храбрый удалец,
Развеял призрачные дремы,
Приехал свадебный купец.
На лошади гарцует лихо,
Не страшен меч ему, не лихо,
- Красавица, к тебе иду,
Ступил ногою непокорной,
И топчет он ее беду,
Идет походкою проворной,
Она предвидела – достойный,
А он кричит: - Тебя беру.
19
Она молчит глаза потупя,
Со стороны – удручена,
И, кажется, что не уступит,
Она надменна и вольна.
Но мыслит гордость сохраняя.
Себя пред целью не роняя,
Предстать упрямою красой,
Внести смятение в героя.
Казаться властной, но простой,
Так, между прочим, все устроив,
Холодным взглядом удостоив,
Тем, восхитить его собой.
20
О, сколько надобно терпенья,
Таинственных девичьих лет,
Со дня всемирного творенья,
Что б скорый не давать ответ,
Когда душою – несравненно,
Познаешь сразу, совершенно,
Судьбу до смертного одра,
Когда кричит тобой признанье,
Когда глаза острей ножа,
Когда охвачен обожаньем,
И упоеньем и желаньем,
Летя – неведомо куда.
21
Пролился в сердце дух мятежный,
Она почуяла его,
Всем существом, соблазном нежным,
Всей жизнью поняла – мое.
Мое – пусть мир ожесточится,
Мое – двоим, он покорится,
Порыв сковала немота,
Я жду, прелестное созданье,
Ответь, прошу, взгляни в глаза.
Я мир разрушу, без терзанья,
Он будет твой, я в ожиданье…
Она сказала, тихо: - Да.
22
Тут же предалась откровенью:
Натура женская слаба,
Всегда поддастся услуженью,
Коль рядом властная рука.
И не жестока – милосердна,
И чуткостью к тебе усердна,
Твой голос тих, но не соврал,
Решенье сердце принимало,
Но что же, он так и смолчал?
Его волненье выдавало,
Он подошел, взглянул  упрямо…
Великий Бог! – он прошептал.