Про попа - батюшку и про жену его - матушку...

Рядом с нами жил сапожник,
Дед Ефим  –  бобыль-безбожник.
С давних пор он обувь шил,
Но был грех: без меры пил.

Знали все - отменный швец,
Делал ладно всё стервец.
Но, бывало, загуляет,
Месяц дурака валяет.

Вся работа по боку,
Запивал свою тоску…
Тридцать лет тому назад,
Жёнушка «казала зад».

От «загульщика» ушла,
Мужа дельного нашла.
Надоело нервы рвать,
Кажет: я ж тебе не мать…

А Ефим мужик был в силе:
Жеребец (под стать кобыле).
Слабость не давала жить:
Без конца мог баб любить.

Пол деревни детворы,
От ночной его игры.
На войну его не взяли,
Видно костыли мешали.

В молодости было, вроде,
Плавал он на пароходе.
Был старпомом или коком,
К бабам страсть-то вышла боком.

Загулял в большом порту,
Муж «застукал» на борту
С молодой его женой…
Стал Ефим с тех пор хромой.

Так продолжу наш рассказ,
Обо всём и без прикрас.
С попадьёю он сдружился,
Как и к бабам всем, влюбился.

И она к нему охоча,
Навещала темной ночью.
С сапогами под рукой,
Когда поп шёл на покой.

Там до раннего утра,
Шла им ведома игра.
Шили вместе сапоги,
Не на две, поди, ноги.

Вся деревня знала грех,
Только поп не знал утех.
Паствы исповеди слушал,
Свечки жёг и много кушал.

Но вот кто-то из селян,
Не стерпел такой обман.
И на исповеди раз,
Рассказал про весь «лабаз».

Поп проверить всё решил,
Взял ружьишко зарядил.
После ужина на клён,
Забрался с берданкой он.

И когда взошла луна,
Видит, топает жена.
С сапогами под рукой.
Поп сидит и сам не свой.

А она к Ефиму в дом,
Дальше ясно… что потом…
В гневе поп собрался слезть,
Сил уж не было смотреть.

Да не тут-то, скажу, было,
Скользким ствол стал словно мыло.
Оземь грохнулся отец,
Всё!? Подумал, мне конец…

Стал молитвы он читать,
Чтоб в мир оный не попасть.
Так увлёкшись, зачитался,
Что рассвет уже занялся…

А тем часом попадья,
Подплывает как ладья.
Видит батюшка лежит,
И в горячке весь дрожит.

Глаз не кажет, лишь бормочет,
И крестится, вроде, хочет.
Дергает одной ногой,
И совсем, видать, плохой.

Матушка его подняла,
Словно был дитём он малым.
Принесла к себе в покой,
Смотрит, поп как неживой.

Крест спешит с него снимать,
Чтобы легче стал дышать.
Тотчас батюшка очнулся,
Всё вдруг вспомнил и ругнулся.

Ну, а матушка прильнула,
Словно белая акула…
И давай его стращать,
Выпил что ли, твою мать!

Пятый час с тобой вожусь,
И за жизнь твою борюсь.
Что ты делал там на клёне?
Ну, а он лежит и стонет…

Что ты сделала со мной,
Как сейчас мне быть с паствой?
Опозорила меня,
Не смогу прожить и дня…

Матушка, раскрыв глаза,
Как рогатая коза…
Возмутилась, вот те раз!
У тебя, что, нету глаз?!

Что ты мелешь старый хрыч,
Может врезать тебе в лыч?
Что имеешь ты ввиду?
Говори скорей, я жду…

Ну, а батюшка мычит,
Так и так, мол, говорит:
Чё ходила ты к Ефиму?
Тёрла, что ли ему спину?

А жена ему в ответ:
Что опять ты мелешь, дед?
Обувь отнесла чинить,
Неча на ногах носить!

Задержалась я чуток,
Скажу правду, видит Бог!
Просто рано поднялась,
В его избе убралась.

Ты же знаешь, он хромой,
В доме грязь лежит горой.
Он мне обувь починил,
И вареньем угостил.

Ну, а батюшка хоть слаб,
Но наслышался от баб,
Как они умеют врать,
Когда тянет на кровать.

Потому в ответ жене:
Ты лапшу не вешай мне!
Покажи-ка сапоги,
Вишь, они с одной ноги?…

Где их пара? Поспешай!
А не то, отправлю в рай!
И ружьишко потянул,
Челюсти, зажав до скул.

В страхе матушка застыла…
Батюшка, прости, мой милый!
Исповедуй, я прошу!
Грех не первый год ношу…

Ради деток наших: Вани,
Стеньки, Гришки, Дашки, Дани…
Ведь Ефим-то, наконец...
Не чужой им, а отец!

Потому, прошу, прости!
И грехи мне отпусти…
Знаешь, надо так по сану,
Чтоб нам жить не по обману.

Смотрит, смотрит тупо поп,
Весь дрожит и мокрый лоб.
Бог ты мой! Сказать сумел,
А к обеду околел…
……………………………………….

Сказ мой будет мужикам,
Верь тому, что видишь сам!
А, вот то, что  говорят
(Сказать правду норовят),
Лучше, милый мой, не слушай,
Свечки жги и много кушай!


***