МамаияГайДжонсон2002

Мама и я, собирающие ракушки в 1936 году в Дейтона-Бич во Флориде.

Я помню утро это, впрочем, так же ясно,
хотя прошло с тех пор, без малого… сто лет!
Забыть то утро мне, признаюсь – труд напрасный,
ну, всё равно, что съесть на завтрак… сто штиблет…
Причин тут несколько: во-первых, это мама,
Она жива была, тогда ещё жива…
Не заживёт во мне её ухода рана,
ах, как права была она, да, как права!..
Второе, детское: восторг и наслажденье
От моря синего и пенных, белых волн,
ракушек маленьких, рачков, без снисхожденья
из дома изгнанных… Но ведь рачок не слон?!..
Там хватит домиков на тысячу бездомных,
Из дома изгнанных, малюсеньких рачков!..
Жестокость детская – предмет раздумий скромных,
И не добавит мне наследников очков!..
И, всё же, в-третьих, да!.. Явившись ниоткуда,
Как будто посланный безумием времён,
Средь неба чистого – «как чистая посуда» –
Безумной силою стосильной наделён,
И неизвестно как, зачем образовался,
Куда направится и что потеребит,
Я лишь потом узнал – он «смерчем» назывался,
И что я мог тогда быть запросто убит!..
Но страха не было, а было удивленье,
Желанье странное и дикий интерес:
А чтобы было бы, вдруг я, без промедленья,
В него с ракушками, без мамы, ну… залез?!..
И смерч унёс меня б, унёс в такие дали,
Где люди с копьями и стрелами живут;
Они бы, думаю, совсем меня не ждали,
И я представил, как рачков они жуют…
Туземцы дикие вождём меня б избрали,
И ожерельями увешав сверху вниз,
Они б от радости, что я их вождь, орали,
Исполнить жаждая любой мой, ну… каприз!..
Пока я думал так, а мама собирала
Ракушки мелкие, конечно, для меня,
Лавина чёрная всё силу набирала,
Меня фантазией немыслимой маня…
Потом всё кончилось, и смерч исчез куда-то…
То утро помню я, но точно не скажу,
Что всё реальность в нём… Так вымыслом богата
Реальность детская!.. Но я ей дорожу.
11.08.09 (10.00-10.25)