Маяковский 74 года спустя

Маяковский: 74 года спустя.
Маяковский был невменяем. Жуткое психическое расстройство преследовало его - боязнь проявления собственного эго. Он постоянно маскировал своё Я, и этому есть немало подтверждений.
То, что он писал, на первый взгляд, нарушая всякие стандарты стихотворных размеров - раздутая фикция. Это было результатом двух факторов: недостаточная выученность и нежелание, а я бы сказал неумение писать как классики. Об этом читаем в его биографии. Обилие ошибок, как грамматических, так и орфографических, лишний раз подтверждает это. Это не новый стиль, это лишь грубое продолжение старых традиций.
При этом он признаёт сам, что не сумел как должно овладеть навыками стихосложения. А ведь в его стихах присутствует обилие литературных приёмов: кроме маршевого ритма и тонического стиха, где совпадает количество ударных и отличается количество безударных слогов, который был распространён в былинах, также есть гиперболизм, метафора, олицетворение, гротеск, аллитерация и ассонанс... Особенно не даёт покоя необычная рифмовка, которая играет больше на форму, но не на содержание.
Проследим, как писал он до и после революции. До неё - перенос слов на следующую строку со строчной буквы, для большего выражения, и после - неумолимая лесенка, нужно ли нет ли акцентировать внимание на выделенных словах, что опять-таки отвлекает от содержания.
Как любит он подчёркивать, что он - песчинка в мироздании, ведомая часть коллектива, такая же серая мышь, когда это далеко не так. Он воплощает слова Иисуса: будьте прохожими; после революции ему легче затеряться в толпе. Он говорил, что пишет ясно для того, чтоб его мог читать и шахтер, и кандидат наук. Он сам не отделяет себя от чернорабочего: поэзия - та же добыча радия. Это - очередная маска.
До революции он писал в поэме "Облако в штанах": хорошо, когда в жёлтую кофту душа от осмотров укутана! Маяковский запрятал свою душу так, что нельзя понять, где начинается личное, и где заканчивается общественное: то его любовные переживания должен перестрадать народ, чеканя монеты с изображением Лилички, то пожарники, которые должны погасить его сердце. Он постоянно спрашивает себя: ведь, если звёзды зажигают, значит - это кому-нибудь нужно? Если я - поэт, то кому-то нужны мои стихи. Он нескончаемо приносит себя в жертву своему народу, считая себя эдаким спасителем. А если он не верил в бога, то можно было самолично поставить себя на его место, что также является очередной маской с его стороны, и, кстати, продолжением русской литературной традиции.
Он перенёс бытовые любовные переживания на такое социально-значимое качество, как любовь к Родине, психический кризис неразделённой любви перерос в бескорыстное служение Отечеству. И, конечно же, он не ждёт, что его народ, его страна, его правительство отвернётся от него, как произошло в конце его жизни; его разум не находит более возможности персонифицировать это чувство на что-либо другое, и он умирает. И так же, как и в его стихах, кризис общества соединён с кризисом отдельного индивида.
Однажды Хармс сказал: гениально правильно найденное незначительное отклонение создаёт настоящее искусство. Маяковский его нашёл. И именно поэтому так интересно читать его произведения, как бы не пытались их представить и облаять: и политическими, и грубыми, и неэстетичными, просто с особо замкнутым внутренним миром героя.
Не кроется ли разгадка столь многих масок, надеваемых им для сохранения целостности своего внутреннего мира, в созвучии с его фамилией - Маяковский?!