24

       - Не знал, догадался. Сначала не верил, но потом пришлось. Они говорили, что тебе нужно рассказывать,  это они тебя приказали отпустить, когда ты к нам в отделение из кабака залетел. У них власть неограниченная. И на закон они плевали. Но Звягинцев не лох, я никогда, ни на кого не работал. Я всегда работал только на себя. Я шагу не сделаю без личного интереса. Ты в шаматы играешь?
       - Тупая игра, - отвечаю я.
       - Согласен. Знаешь, какая главная фигура в шахматах?
       - Ферзь?
       - Ты уверен? Главная фигура – игрок. Это он жертвует пешками, ферзями, да и всей игрой. Ты становишься игроком только тогда, когда видишь всё поле боя сверху и контролируешь ситуацию. Вот ты – фигура, потому что ты плывёшь по течению и даже не знаешь, куда плывёшь и зачем. Тобой играют, тебя передвигают по доске. Лох ты, вот кто.
       - Что ты за бред несёшь? Куда мы едем?
       - Я не знаю, мы просто едем. У меня пока нет плана.
       - Рассказывай, что ты знаешь обо мне. Меня одно время мучили вопросы. Потом я уже отчаялся и ответов не искал. Бесполезно. Ты прав насчет фигуры. И насчёт лоха тоже.
       Звягинцев ведёт машину легко, кажется руль для того, чтобы на него просто опираться. Дорога пуста, метёт позёмка, светает, и снег розовеет от пробивающихся из-за горизонта первых лучей солнца. Мы выехали за город и едем вдоль полей, рассечённых на квадраты чёрными линиями лесопосадок.
       - Они думали, что я тоже фигура, но я сразу просёк, что с этими ребятами нужно держать ухо востро. Я никогда не был альтруистом, как и любой мент. Чтобы я начал шевелиться, меня нужно заинтересовать. Понимаешь? Ну, они меня и заинтересовали. Грамотно так, сначала кнутом, а потом пряником. Они положили на стол толстенькую папку, от содержимого которой у меня чуть не случился инфаркт. Ты представляешь, за мной следили, за каждым моим шагом. Не знаю кто, но подозреваю, что следят за всеми, кто более-менее имеет власть, деньги или имя. Компромат всегда был ликвидным товаром. За то, что в этой папке, меня можно сто раз казнить с полнейшей конфискацией. Странно, что эта информация залежалась. Пока я соображал, что мне делать, они предложили очень выгодную сделку – они уничтожают то, что мне показали, и протежируют моё повышение. А взамен…я должен был курировать тебя. Извини, но ты для меня – никто. Приятель детства, не более. У меня таких знакомых – половина города. И все вместе взятые вы не стоите даже одной фотографии из той папки.
        Звягинцев так спокойно говорит об этом, без мук совести и попытки оправдаться. И я его понимаю и претензий у меня к нему нет, потому что я такой же урод, как и он. И тоже согласился бы пожертвовать кем-нибудь ради благополучия собственной задницы. И майора этого сдал бы с потрохами, потому что для меня он значит меньше, чем прыщ на моей ягодице. Я сижу спокойно, курю, струшивая пепел прямо под ноги. Запоздавшие ответы вроде бы уже и не изменят ситуацию, но всё же интересно знать, кто и как меня поимел.
         - Это они сказали, чтобы ты приехал сфотографировать ту девчонку на Старореченской. Им нужно было втянуть тебя в поиск убийцы, и ты, как не трепыхался, заглотил наживку. Они следили за каждым твоим ш.агом. Я толком так и не понял, в чём твоя роль, но видел, что у них на тебя большие надежды. Короче, всё шло по плану, пока я не почувствовал опасность. Слишком много трупов кругом. Когда ты показал тогда эту вечеринку, участники которой вдруг попали на тот свет, мне это очень не понравилось. Не потому, что они все умерли, а потому что я втянут в эту историю. Затем вдруг скоропостижно скончались двое слишком любопытных и болтливых милиционеров. Язык их довёл не до Киева, а до кладбища. Умирали все, кто прикоснулся хоть слегка к этому делу о вампирах. И я понял, что когда меня выжмут, никакого протеже не будет. Будет несчастный случай. И  пошёл ва-банк, похитив тебя. Но не для того, чтобы тебя спасти, а чтобы ещё продержаться и поторговаться. Я давал им информацию о тебе, и они шли по следу с опозданием в пару часов. Но тебя достать не могли. Я сменил их жучки в твоих шмотках на свои и мог протянуть время, пока я нужен, со мной ничего бы не случилось.
         - Так вот, как они нашли Светлану. И профессора. А что с этим орнитологом?
         - Антропологом, - поправляет майор. – То же, что и с остальными. Его убили. Выбросили из окна. Дело сразу закрыли. Самоубийство и все дела. Мне интересно, кто же они такие и откуда такая власть? Они вообще вне закона и перед ними дрожат ментовские генералы.
         - А этот учёный был ничего, странный, но симпатичный. Жалко его.
         Сволочи! Меня накрывает ярость, бешество. Если бы сейчас мне попался кто-нибудь из этих привилегированных уродов, лично удавил бы. Голову отрезал бы без всяких сомнений. Я же теперь головорез. Как можно было так хладнокровно уничтожать безобидных людей, которых и слушать бы никто не стал, если бы они упомянули о вампирах.
          - А сегодня ночью меня хотели убить, - продолжает Звягинцев. - Но у меня врагов столько, что я сплю с двумя пушками под подушкой. Стоя в чулане. Ха-ха. Я их учуял, как только они к дому подъехали. Я как был в трусах, так в подъезд и выскочил, поднялся на этаж выше, жду. Как только макушки их показались, тут я их обоих и положил. По огневой у меня всегда хорошая оценка была. Хорошо, глушитель у меня, а то бы все бабушки повылезали. Взял пушки у них, сделал три выстрела в квартире, чтобы вспышки из окна заметили. Оделся, вещички собрал и чердаком ушёл.
          - Любишь ты чердаки и крыши.
          - Жизнь заставит полюбить. Вот, собственно, и всё.
          - Ничего я не понял, - говорю я. – Так зачем я им нужен?
          - Спроси у них сам. Один там был, с серьгой в ухе, так он тебя хвалил, мол, парень ведомый. Это он про тебя. Что лох ты и будешь делать всё, что им нужно.
          - С серьгой??? С какой серьгой???
          - Я что, серьги рассматривал? Да такой, на педика похож, волосы крашеные, перстни на руках.
          - Не Михаилом звать?
          - Не знаю, вечно жевал что-то.
         У меня от такой новости дыхание перехватило. Так вот, что ты за журналист! Открыточка от Мадонны! Картина проясняется.
          - А когда ты его видел? – спрашиваю майора.
          - Да дня четыре назад.
          - Так он в городе?
          - А где он должен быть?
          - Не хочешь с ним встретиться? По душам поговорить.
          Звягинцев хмурит брови, пытаясь понять, что я хочу ему предложить.
          - Не знаю ещё, как, но я смогу вытащить его в укромное местечко.
          - Было бы не плохо.
          - У меня номер его есть… - и тут осекаюсь, вспомнив, что мой телефон лежит в сугробе и найти его можно будет, скорее всего, только в конце марта. – Был.…Уже нет.
          - То есть? А где он сейчас?
          Есть у меня номер!!! Есть у меня несколько странных привычек, и одна из них – переписывать номера из мобильника в блокнотик специальный. Были у меня случаи, когда телефоны терялись вместе с номерами. Восстановить всю базу практически невозможно. То есть, номера приятелей, которые тебе и не нужны вовсе, находятся в два счёта. А вот люди нужные, и когда-нибудь пригодились бы, теряются навсегда. И поэтому  блокнотики с вырезанным по краю алфавитом никто не отменял. Но как добраться до него?
          Через минуту Звягинцев звонит по телефону.
          - Так, Клименко, слушай внимательно. Едешь по адресу, который я тебе сбросил эсэмэской, в кухне на полке – чёрный блокнот. Короче, - протягивает мне трубку, - расскажи. Я инструктирую, где искать  деньги и паспорт. Ну, и записную книжку, конечно.