22. Коварный червь, что точит изнутри. Мушкетёры

           *           *           *
Сочтут иль потеряют без остатка
Судьбы' метаморфозы. Где разгадка
допущенных ошибок с их ценой?
Повластвовать мечтая в жизни гладко,
готов будь к ситуации иной…

…Соседствуя со слабым ветерком,
сквозь щёлку луч упёрся в паутину,
грозил на паука воссесть верхом.
«Я так же, – узник сетовал рутинно, –

недавно был на воле пауком
и в камеры сажал невозмутимо.
Когда иной дала  судьба уклон,
я с горечью узнал: паук – мудила»…

...Когда в чулан, где чах Пьер де Жерон,
вошёл инициатор заточенья,
едва ль кто больший нанести урон
мог нервам Пьера.  Вот уж огорченье!

С рожденья Пьер не видел хуже морд,
но поздно было претворяться трупом.
Шёл первым д'Артаньян, за ним уступом
его «жена», а вслед – барбос Клемонт.

– Открой глаза, предатель, не лукавь! –
сержант зло буркнул в адрес арестанта. –
    Сомлел? Сейчас крутить нам будешь сальто!..
Страшней плохого сна дурная явь.

Увидеть вдруг со сна не просто пугал,
а собственных убийц!.. Дар речи – прочь!
Да хоть кричи – себе уж не помочь!
Жерон стремглав вскочил, забился в угол.

Да, Пьер любой предвидел поворот,
но только не вторженье д'Артаньяна.
Пришёл убить?! Жизнь завершится рано!
Едва лишь д'Артаньян открыл свой рот,

как помутился у Жерона разум
и, не смотря на то, что пол был грязен
и буйства крыс немыслим был масштаб,
Пьер скорбно рухнул в обморок – был слаб

он со времён козацкого захвата.
Хлестала леди Пьера по щекам
усердно, но едва ли виновато.
Пьер укусил, едва очнувшись.                – Хам! –

воскликнула мадам, отдёрнув руку,
но бить не стала. – Я ему, как другу,
     оказываю помощь, чтоб не сдох,
     а он – кусать! Видать, не так уж плох!

     Однако, вы, шалун, тут засиделись!
– О, сжальтесь! Я – безвредный арестант!
– Почувствуйте себя вождём в  седле, plies.
     Карета мэра – тоже  вариант.

     Идёмте! Такова цена свободы!
     Узнает вас вся Франция, когда
     тут нынче присягнут вам сумасброды.
     Поймите, Пьер, у вас есть только два

     пути, но верный  даст вам лишь Людовик.
– Да ты – шпионка! – выкрикнул Клемонт. –
      Нет, что нам может дать король-католик?!
      Мы откупорим первым дублем порт,

      ну, а вторым – примкнём, скорее, к Карлу,
       деля с ним общность веры хоть сто лет!
Шарль сунул в нос сержанту пистолет:
– Сейчас я представляю Божью кару

    конкретно для  тебя,  тупой осёл!
    Надеюсь на твоё благоразумье.
    Не будем выносить из дома сор,
    коль сообща с  Умом  глаза разуем.

    Уймись, чтоб выжить и продлить контракт!
    Сержантов королю тупых не надо!
    Вот де Жерон – твой шеф – и этот факт
     усвоить Ла-Рошель пусть будет рада!

Растерянный и жалкий де Жерон
смотрел всё это время на красотку.
Всё страшно, даже выйти за решётку...
– Коль эту мы войну переживём,

   твоей я стану... в нашей Ла-Рошели, –
она едва не висла уж на шее
у Пьера, в ухо вкрадчиво шепча.
От порции едва ли славных чар,

присущих искусительницам-сводням,
которых отродясь Пьер не встречал,
от нежных слов, развеявших печаль,
несчастный ощутил себя способным

на многое, чтоб стать творцом рогов
на темени несносного гасконца.
Так пусть у короля с восходом солнца
вновь станет на один из городов

побольше после сдачи Ла-Рошели!
И пусть прелату  ведьмы  ворожат!
Отнюдь не долго сам себя сержант
готов терпеть был в качестве мишени

для ловкого испанца-наглеца.
Клемонт сориентировался скоро.
Пред ним шпионка, враг, но… от лица
красотки оторвать не можно взора!

До сей поры то гневен, то уныл,
подсуетился он и тон сменил.
– Сейчас я замещаю коменданта.
  Что пользы от  иного  варианта?!

   Зачем вам этот сломленный старик?! –
шептал Клемонт шпионке напрямик. –
  Я смел, находчив,  молод,  между прочим.
  Что если смену власти мы отсрочим?

  Я, знаете ли, тоже ведь не прочь,
  чтоб вы шепнули мне: я стану вашей.
  Я многим больше смог бы вам помочь.
– Что ж сделаете вы для пользы вящей?

– Да мне без вас не жить, хоть околей! –
шептал всё жарче плут на ухо ей. –
  Могу я день и ночь петь серенады,
  без устали любить...  Мои солдаты

  в любое время ночи или дня
  беспрекословно  слушают  меня.
  И с вверенным мне малым гарнизоном,
  в бой не идущим, но вооружённым,

  я буду к вам лоялен до тех пор,
  пока не разрешится спор на море.
– Вы что же, нас не видите в упор?!
  Тогда останьтесь  сами  тут в каморе,

  а де Жерон возглавит гарнизон,
  и утром королю мы поднесём
  ключ от ворот мятежной Ла-Рошели.
– Ах, даже так?! Ну, да. Да неужели

  я сам не помогу вам, коль на кон
  поставлен шанс не сдохнуть дураком?!
  Продлите де Жерону заточенье –
  я  сам  исполню ваши порученья!

– Возлюбите  врагов  своих?               – Норм их
  я не приемлю, но за вас –  горОй    я!
– Такого вот и  надо  мне героя!
Понять несложно, глянув лишь на миг:

блондинка не нуждается в рекламах!
Оценивающе кокетлив взор
у писаной красотки. Что  мужлан мог
ей противопоставить?!  На измор

брала ему подобных искушеньем:
– Содействуйте и я вас полюблю!
А станете  надежд  моих крушеньем,
я вас в два счёта лично погублю!

Ну, что? Ко мне любовью ты проникся?
Продашь нас – и тебя ждёт смерть, не штраф!
– Я б к вам переметнулся  напрямик сам,
но мне помехой воинский Устав.

– Тебе любой устав – не догма, – мило
съязвила Клер. – Ты  мнЕ  служи, шельмец!
Клемонт, какой ни есть, сержант-громила
от радости запрыгал, как юнец.

– Я рада взять на службу вас обоих.
Есть толк и в молодом, и в пожилом.
– Я, чтоб не класть народ в грядущих бойнях,
склонюсь пред королём, – всплакнул Жерон.

– ...Хочу я, чтоб у караульной службы
  не вызывал бы шока ваш приказ, –
обрисовала цели все и нужды
Клер рекрутам своим не без прикрас.

Ну, а насколько планы благородны,
в гармонии ль они между собой,
укажет принцип карточной колоды,
тасуемой, конечно же, Судьбой.

На прелести шпионки, на соблазны
как стимул,  клюнул каждый индивид.
Клемонт и де Жерон, из неприязни
друг к другу, шли бок о бок, сделав вид,

что для него другой не существует.
Вот-вот Клер станет поводом для драк,
возможность получив увидеть, как
соперничества дух восторжествует.

– Предвижу разделение труда.
  Мы отдаём приказы коменданту.
  Он – по субординации сержанту.
  Ну, а Клемонт – самим солдатам. Да? –

Шарль всюду оставался офицером.
Держал и по  раздельности  врагов,
и  весь  дуэт сомнительный их  в целом
так пристально гасконец под прицелом,

что гугеноты риск своих шагов,
хоть и из разных выбрались углов,
соизмеряли с пистолетной пулей.
И лишь потом с  приманкой  белокурой...