Дневник

Типичная российская семья. Папа в перерыве между запоями лежит на диване, с умным видом читает газету за 2000 год, мама в промежутках между работой, вязанием, разговорами по телефону, стиркой, уборкой, мытьем и битьем посуды лепит пельмени.
- Сынок наш, Вовочка, говорит, что в четверти у него будут одни пятерки. Мы же обещали ему за это мотоцикл купить, - вздыхает мама и в уме просчитывает, сколько денег было в копилке до кризиса и останется ли после покупки мотоцикла что-нибудь на зелененькую кофточку, что видела в прошлые выходные в ЦУМе.
- Может, он врет, - в ответ ухмыляется папа, а в уме прикидывает, сколько денег он успел спрятать, а сколько нашла жена и нашла ли вообще, - зачем ему мотоцикл, зачем ему пятерки… и есть ли они вообще? Точно врет!
- Нет, он у нас мальчик честный, может только слукавить иногда. Вот недавно я ему денег дала на дискотеку, а он сказал, что на «Чупа-Чупс» их потратил, - мама, наивная, умиляясь, улыбается.
Папа  жестом волшебника из-под дивана достает пыльный, покрытый паутиной дневник и, приподняв брови, смотрит на маму. Та, спешно смахнув муку, протягивает руку, мол, дай взглянуть.
- Специально, видать, сынок дневник оставил, чтоб мы полюбовались его отметками, - папа раскрывает сей документ, листает и ухмыляется в усы, - посмотрим, посмотрим…
 Через минуту молчания и шуршания страницами наш папа хватается за сердце, еще через минуту за сердце хватается мама.
 - Нельзя тебе это смотреть, - машет папа полотенцем над маминым лицом.
 - И тебе нельзя, - мама в ответ капает папе в стакан капли валокордина.
  Семейная идиллия продолжается недолго. Родители переполнены смешанными чувствами, лихорадочно листают страницы и зачитывают вслух записи.
- Самое страшное пропускаю. Мать, слушай: «Кувыркался без мата. Физрук.» За что же двойка? Без мата – это хорошо. Я б обязательно, кувыркаясь, сказал что-нибудь этакое.
- Прочти еще раз. Я не совсем поняла.
- «Кувыркался без мата. Физрук.» Может, это физрук кувыркался без мата. А я б обязательно матюгнулся. Эх, мелкий нынче физрук пошел, не ругается, не кувыркается, только жалуется да двойки лепит. Без мата он, понимаешь ли …
 - Мат – это не то, о чем ты думаешь, - мама берет дневник в свои руки, - «Ваш ребенок боится козла больше, чем меня. Физрук.» Опять физрук? Очень дотошный учитель. Испортил мальчику весь дневник. Бедный мальчик! Он так переживает… маленький еще совсем …
- Да уж, маленький! – нервно хохочет папа, - говорят, он встречается с Танькой из соседнего подъезда!
- Ну и что? Нельзя встречаться с девочкой?
- Нуууу…. Почему же, - папа подбирает слова и, ничего не подобрав, признается: - Я в его возрасте тоже с ней встречался.
  Мама выпивает лекарство, приготовленное для папы, глотает навернувшиеся слезы и произносит упавшим голосом: «Бедный мальчик. Это она во всем виновата.»
 - Бедные мы! О! Расслабься, дорогая, это дневник Мишки Сомова, а не нашего оболтуса!
 Совместный выдох облегчения. В сиюминутном порыве общей радости папа обнимает маму, мама целует папу, шепчет страстно: « Я всегда знала, что наш Вовочка не такой, он славный мальчик, воспитанный, ранимый, слова грубого не скажет…» Папа уже забыл, когда так нежно обнимала его мама, мама и не помнит, когда папа так страстно дышал ей в шею. Еще мгновение, и папа расскажет маме, куда спрятал часть зарплаты, еще порыв, и мама раскается, что не купила папе пива, и признается, что хочет приобрести зелененькую кофточку…
 Скрежет ключа в замочной скважине, и родители отрываются друг от друга, папа падает на диван, мама хватается за первую попавшуюся пельменю и начинает вновь ее раскатывать.
 На пороге – порождение века двадцатого, ребенок NEXT, с сигаретой за ухом, с серьгой в брови, с бутылкой энергетика в руках. Привычным жестом забросив школьную сумку на кухонный стол, в пельмени, сын плюхается на так и не прочитанную отцом газету.
 - Чо, предки, вы дома?
- Шнурки в стакане, шнурки в стакане, - заученно бормочут родители и с умилением заглядывают в лицо любимому чаду, - как успехи в школе? Давай ботиночки снимем, чайку попей, скоро пельменьки подоспеют…
- Мать, какая школа, какие успехи? Все идет по плану, иду на золотую медаль, - через полчаса, уплетая пельмени и запивая их энергетиком, произносит Вовочка, - правда, сегодня тупанул немного на истории. Мать, помнишь, ты помогала мне шпоры писать?
 - Помню, помню. В каком году была революция? - в 1905 – неудачно, в 1917 – удачно. Кто известные революционеры? – Карл Маркс, Владимир Ильич Ленин.
- Да, мамань. Но историк меня подвел. Я вздремнул немного на уроке, а он вызвал меня. Я ж не лох, шпоры достал. Думаю, меня не проведешь. А он спрашивает: «В каком году ты родился?»
- Ну и?
- Я ж вопрос не слушаю и читаю: «В 1905 – неудачно, в 1917 – удачно». Все смеются.
- Бедный мальчик, - мама гладит сына по взъерошенным волосам, а папа начинает хмурить брови.
- А он – опять вопрос: «Кто твои родители?» - продолжает Вовочка, не замечая нервозности папы.
 - Ну и? – интересуется мама.
 - Мать, я ж читаю шпору, что ты написала: «Карл Маркс и Владимир Ильич Ленин.»
- Как же он тебя топил, - качает головой мама.
- А теперь я тебя утоплю, - шепчет папа.
 - Прикинь, ма, это было анкетирование, - хохочет сын, - а еще я опыты на химии ставил. Рвануло немного. Наверное, мне теперь медали не видать, как своих ушей.
 - Своих ушей тебе больше не видать, - папина рука сама тянется к ремню.
- Меня теперь в школу вызывают? – вздыхает мама.
- В какую школу? Нечего по развалинам ходить! – наконец, Вовочка замечает папину руку с ремнем, приподнимаясь, прижимаясь к стене причинным местом, пятится в соседнюю комнату.
  Но папа - опытный боец, конечно, догонит сына и всыплет ему по полной программе. И поделом. Только мама будет плакать на кухне, не подозревая, что именно вывело папу из себя, и не зная, что 20 лет назад из-за папы эту школу уже отстраивали.