Часть 1

ОБ АВТОРЕ

Поэзия Магомеда Насрулаева связана с горным краем – с его живописной приро-дой, с его людьми, с его великим прошлым. Поэт он давно сложившийся. Некоторые по-эты работают циклами, которые потом становятся книгами, тематически отличающимися друг от друга. Насрулаев создаёт разнообразие внутри каждой книги. В них, как правило, всегда несколько главных тем, которые обогащаются и развиваются. Одним словом, от издания к изданию он создаёт одну большую книгу.
В привязанности поэта к одной местности, к её людям и природе есть особая значи-тельность. Прошло время, когда поэта за такую привязанность критика называла и «ме-стным» и «областным». При постоянстве большой любви к родному краю: к его горам, рекам, людям – родной край становится родиной в самом большом значении этого слова.
Стихи аварского поэта Магомеда Насрулаева – своеобразное явление современной дагестанской поэзии. Они полны гражданской страсти, глубины и поэтической мощи.
В его стихах дышат и почва и судьба нашего современника, непримиримого борца за человеческую справедливость.

В.А. Устинов секретарь Союза
писателей России


* * *
Жизни ветвистая крона –
Шелест листвы бесподобен...
Вновь собираюсь в дорогу,
Полную ям и колдобин.

Падаю и спотыкаюсь,
И поднимаюсь, и снова,
Родина, за прегрешенья
Сам себя мучу сурово.

Тяготы, спешка... А все же
Искренне, по-молодому
Каждое утро,
счастливый,
Кланяюсь отчему дому.



Родина

Родины моей цветы –
Краше на планете нет. . .
Преисполнен доброты
Праведный ее рассвет!

Родина моя всегда,
Хоть вокруг меня темно,
Путеводная звезда,
Озаренное окно.

Родины моей венец –
Краше на планете нет.
Я пожизненный певец
Золотых ее побед.

Детства и любви мотив –
Эхо правды и тепла, –
Потрудись, покуда жив,
Чтобы Родина цвела!

* * *
Дивный рассвет опишу ли?
Дымки туманной налет...
В высокогорном ауле –
Ранний восход.

Жизни извечный порядок –
Песней петух упоен…
Как во младенчестве сладок
Утренний сон!


Дождь

Взгляни, как струя дождевая
Промыла наш край! Как окрепла
Больная листва, оживая
От летнего горного пекла!

Дыхание слышно земное...
Цветы распахнули глазищи –
Их лица, поникшие в зное,
Теперь все свежее, все чище.

Вспоила веселая сила
Цветы, и деревья, и зерна,
И пахаря счастьем омыла –
Не зря он трудился упорно!


* * *
Я гордым становлюсь и вдохновенным,
Где б только люди речь ни завели
О нашем крае необыкновенном,
Где больше гор скалистых, чем земли,
Я думаю о мужестве, о том,
Как предки шли на смерть
За честь и волю…
Их раны, наненсенные врагом,
Мне до сих пор сжимают сердце болью.

* * *
Друг Ибрагим!
Не думай о потерях…
Стал Дагестан
Прекраснее стократ –
Заснули реки
В ледяных постелях,
И птицы утомленные
Грустят.

И лошади, и овцы
Присмирели,
Козлята
Не танцуют на лугу…
Не слышно
Ни улара, ни свирели…
Опять вершины горные –
В снегу.

Друг Ибрагим,
Расстанемся с кручиной,
Как хороша
Осенняя пора!
И Дагестан
Под снежною овчиной –
Как старец,
Задремавший до утра.


* * *
Мой сын, мой маленький Ахмед,
Не пробегай мимо погоста,
Остановись и поклонись всем просто,
Кого уже на свете нет.

Кого в трудах застал конец,
Кто ныне спит в могиле темной,
Свой подвиг совершивши скромный,
Чтоб ты резвился – сорванец! –

Свистал, светился, на бегу
Преображаясь и мужая…
Не говори, что смерть – чужая.
Мы перед мертвыми в долгу.


Руки

Герою соцтруда Т.Курбанову

Красивы – по локоть в автоле,
Без дела – смущенные вдруг,
И каждой мозолью, что желудь,
Мне дороги вы, словно друг.

У горна, штурвала, прибора,
От Каспия и до Невы,
Умело и мудро, и споро
Без устали трудитесь вы.

Сам пульс ваш
Под кожей шершавой –
Порука от всех святотатств
Вы первооснова державы
Дороже всех в мире богатств!

Ведь вещи –
В итоге лишь вещи.
В вас – дела живого почин
И голос грядущего вещий
И сущность всех добрых вершин.


Этим просторам
была незнакома подкова,
Ослика даже
не видела эта земля...
Яростным зноем палимая,
снова и снова
Изнемогала пустыня,
о влаге моля.
Помню, как сохла
земля под небосводом:
В ранах и трещинах –
бедная плоская грудь...
Люди,
пролившие море соленого пота,
Землю-страдалицу
К жизни сумели вернуть.
Там, где равнина,
одни лишь колючки рожая,
Глохла и гибла, отныне струится вода...


Капелька пота

Капельку пота с чела уронив,
Бабушка не обрывает мотив:
«Это росинка – и ей веселей,
Точно в бутоне, в ладони твоей».

Капелька пота упала – и вот
Песню для внучки старуха поет,
Горскую песню – тугую, как лук:
«Пусть это будет твой главный испуг!

Капелька пота – солнца слеза –
Да не пугает тебя, егоза.
Пусть эта капелька высветит дни
Внучки и всей на земле ребятни!

* * *
Если бы не дождь, не мраку
И не посвист снежной бури,
Не ценили бы мы так
Солнца жар и блеск лазури.
Горький опыт найш – война…
Какова
– кто мне ответит? –
Настоящая цена
Мирной жизни на планете.




О ПАСПОРТЕ

Было как в сказке:
Пахнущий краской
Корочек глянец –
Паспорт мне дали.
В нем написали:
АВАРЕЦ.

Как наважденье,
Дата рожденья,
Рядышком – фото.
Записи сделаны
Черным по белому.
Кто ты.

Чтобы мог
За себя отвечать я,
Все скреплено
Голубою печатью.
А о том, что я
Честный, не злой
В паспорте строчки
Нет ни одной!


Вежливость

О ней недвусмысленно судят,
Кто станет ее порицать!
– Я чту очень вежливость в людях,-
Не раз говорила мне мать.

Под тихое прялки круженье
Меня вразумляла она,
Что вежливость красит общенье,
Как воздух она всем нужна.

Невежа, он солнце остудит,
С учтивым и в холод тепло:
Ведь вежливость денег не ссудит,
А ценится выше всего.

И вежливость выказать силясь,
Мне сердце шептало в тиши:
"И впрям что-то в ней воплотилось
Из вечных стремлений души.

Грубят нам – серчаем в обиде,
И хлопаем гулко дверьми,
Но странно, порою не видим,
Как сами невежливы мы".


* * *
Шепот травы у дороги
Целые дни напролет...
Ветер, скакун быстроногий,
Ей отдохнуть не дает.

Ветер укромных тропинок,
Ветер широких дорог…
Ветра с травой поединок
Вольнолюбив и высок!

Я от хорошего старца
Выслушал мудрый совет!
– В юности надо скитаться –
Жизни без этого нет.-
Повесть о множестве тропок,
Повесть о тайнах души
Ветер, который неробок,
Мне набормочет в тиши.

Ветром надежды объятый
Но не сгибается ствол...
Надо вернуться в пенаты,
Как далеко ни ушел! –

– Здравствуй, – приветно и ясно
Скажет родимый порог…
Значит, отец не напрасно
Именем добрым нарек.

Мы повидали немало –
Ветер трепещет в горсти.
Только душа не устала!
– Слава пути!

* * *
Как зеркало,
Протертое фланелью,
Сияет небо
С яркою луной…
И звезды,
Как отары за свирелью,
Идут, идут
Равниной неземной.

А шерстяное облачко
В ущелье
Лежит, устав
От властной высоты…
Отроги
В испытаньях погрубели,
Но величавы горные хребты.

Стоит гора –
Смельчак на ратном поле…
Ветра и ливни,
Холод и разбой
Ей очень много
Причинили боли
Но сделали ее
Саму собой.



Хвала экзаменам

Я не знал ответов правильных,
Я лихих седлал коней...
Сколько я сдавал экзаменов –
И чем дальше, тем трудней!

А единственной шпаргалкою
Был сердечный трепет мой...
Я горжусь своей закалкою –
Пусть нелегкой, да прямой.

И когда, нагружен опытом,
Я шагнул тропою вверх –
Мир ни ласками, ни ропотом
Меня в бездну не поверг.

Обниму друзей, не думая,
Встречным всем скажу "Салам", –
Берегу я лишь мечту мою:
Счастье с болью пополам...

Не спасую перед облаком:
В жизни было тяжелей! –
Я себя доставлю волоком
К высоте учителей.

* * *
Люблю луны мерцающей следы…
Я вижу: речку миновала вброд,
И девочкою вышла из воды,
И берегом рассеянно идет,
И оставляет мокрые следы.

А по небу отары звезд бредут –
То в одиночку, то опять гуртом...
Их путь неведом, и суров, и крут,
Но ярок свет!
…Вселенная – как дом,
И овцы-звезды до полю бредут.


ПОСВЯЩЕНИЕ РЕКЕ

Родилась река – и сразу в плач.
Имя вытесал отец на камне.
Стал поток неистов и горяч –
Сызмала любил я эти капли!

...Там, где имя, нынче мох – не пыль.
Конь-игрушка поскакать не может.
И, свирель меняя на костыль,
Скоро жизнь исканья подытожит.
Вот я и спешу к своей реке
Сквозь ущелья – по подсказке горца
Зажимаю капельки в руке
От лучей безжалостного солнца.

Я устал низинами блуждать:
Мне опять к истоку – вверх и вспять!


* * *
Сладкоголосая птица весны,
Ты прилетела с ликующей трелью
И расстреляла тяжелые сны,
И указала дорогу веселью,-
Сладкоголосая птица весны!

Как тебя, милая, ждали в тоске
Эти леса, побережья и горы!..
Пусть отразятся в твоем голоске
Трепетной жизни простые узоры –
Вроде рисунка на мягком песке…

Сладкоголосая птица весны!

* * *
Почему цветы
Солнцу на рассвете
Радуясь, как дети,
Разевают рты?
И кому, о чем
Задает вопросы,
Разметавши косы,
Ветка под дождем?

…Упаду в траву,
Залюбуюсь небом...
На ветру свиропом
Сам я так живу:
Если дождь, горю
Нежностью к лучу я,
А жару почуя, –
С ливнем говорю...

* * *
Чтоб смелым выглядеть орлом,
Ты прилагаешь все усилия,
Ты горд,
Грудь выгнул колесом,
Клекочешь ты...
Но где же крылья?

Тебе, как видно, невдомек,
Кто в мире всех сильней от века...
Ну что – орел?
Что – барс?
Ты б мог
Похожим быть на человека.
* * *

Не для того я оседлал коня,
Чтоб объезжать преграды стороной.
Не раз испытывала жизнь меня,
Но всякий раз была довольна
мной.
Пусть с каждым днем дорога все трудней,
Но я стремлюсь к вершине,
путь хотя далек
Я знаю, много камней впереди,
И пропастей опасных, и дорог.
Стремлюсь вперед всему
Наперекор.
– Салам! – кричу прохожим
на ходу.
... Я так хочу достичь вершины гор –
К ее снегам я с детских лет иду,
Пускай метель, пускай ударит
град,
Но и по снегу скользкому и льду
Пойду вперед, не отступлю назад,
Возьму намеченную высоту.

* * *
Сколько раз осенней ночью
Видел я мечту воочью!

Ты – венец моих мечтаний,
И, смущенье затая,
Очень молодой и ранний,
Постучусь и – вот он я!

Был твой дом недосягаем,
Как заоблачный предел…
Но, влюбившись, мы летаем.
Видишь, вот я – прилетел?

У меня на крыльях – иней,
Обними меня скорей!
…Плохо мне с моей гордыней
Возле запертых дверей.


* * *
О, золотце, о, жизнь моя, теперь я
Люблю, люблю, не помня злых обид,
Пускай судьба
– исполнена доверья –
Застенчиво, как девочка, глядит ...

* * *
В памяти навеки сберегу
Август на каспийском берегу.
Мы подолгу шли лицом к прибою,
Оставляя город за собою . . .

Было много звезд, как никогда,
Мы и сами звездами лучились...
Накатила времени вода –
Двое разлучились!

Каспий, Каспий, мой далекий друг,
Ты давно ль ее касался рук?
Новый август.
Но за годом год
В памяти отчетливее – тот.


Песенка для милой
Приходи ко мне скорей,
Свет моих очей,
И дыханьем отогрей –
Звонким, как ручей!

Стоит на тебя взглянуть –
Расправляю грудь,
И трудами полный путь
Не страшит ничуть.

Сердце падает в тиши:
Будут зори хороши…
Наглядеться разреши
Свет моей души!

Мне сон приснился

Мне сон приснился ночью этой:
Как будто на коне с тобой
Летим по горным тропам где-то,
Летим низиной луговой.

И чудилось: мы – в Дагестане,
Все те же горы, долы, реки.
Казалось, счастье было с нами,
Казалось, вместе мы – навеки.

Папахами нам в след махали
Вершины гор,
А в поднебесье
Орлы над нами клокотали.
Внизу нам реки пели песни.

Нам все кричали то и дело,
Как жениху и как невесте.
… И был я счастлив до предела.
Что хоть во сне мы были вместе.

* * *
Мы пандура две струны.
Мы потока две волны.
Разлучить нас не вольны
Даже бедствия лихие…
Мы, как молния и гром,
Хоть непросто быть вдвоем,
Неразлучно мы поем –
Двуединая стихия!


* * *
Душа, любви испившая,
Отчаялась, страдая...
Когда тебя увижу я,
Чеченка молодая?!

Моя надежда ранена,
Моей мечте не спится...
О, кем ты заарканена,
Веселая жар-птица?


* * *

Я так люблю дороги гор,
Ну а еще на пастбище высоком
На луг люблю прилечь, как на ковер,
Что нашими искусницами соткан.

К дорогам дальним тяга все сильней,
Но где б я ни был, постоянно буду
Дыханье светлой родины моей
С собою рядом чувствовать повсюду.

Раненая песня

Что так сердцу под ребром тесно –
Разве смолкли в ночи соловьи?
Разве смертна прекрасная песня?
Что ж грустите вы,
Горцы мои.

Вижу я, как нахмурились скалы,
В родниках солонее вода…
Неужели погасла,
Упала
Дагестана дневная звезда?

Как поверить, Дакку, этой вести,
Что тебя уже нет меж люднй?
Разве смертен певец и кудесник –
Вдохновенный аварский Орфей?!

О, как струны пандура звучали –
Под небесной густой синевой!
Спой, Дакку, еще раз о печали,
О любви
И надежде земной.

Спой, чтоб люди аула родного
Знали: жизнь уничтожить нельзя,
Чтоб кокрекские девушки снова
Вытирали украдкой глаза.

Встань, Дакку,
И вдохни этот воздух,
Пой нам песни свои без конца,
Пусть зажгутся погасшие звезды,
Загорятся влюбленных сердца!

Пусть зима превращается в лето,
Пусть проклюнется зелень полей…
Удиви возомнивших, что нету
Рядом с нами тебя,
Соловей.


* * *
Чистота –
Это горный родник.
Красота –
Это яркий цветок.
В тайну счастья легко я проник,
Для тебя заплетая венок.

Но для счастья Отчизны моей
Мало будет венка лугового,
Так зажжем же навеки над ней
Золотое лучистое слово!

Слово «МИР» – это солнечный свет,
Озаривший долины и горы,
Буду сдавить его как поэт. –
Ненавижу людские раздоры.

И к родимому краю любовь. –
Не словесная вязь в моей жизни:
Если нужно, отдам я и кровь
Ради счастья любимой Отчизны.

СТАРАЯ ЛОДКА

Кому пожелать такую судьбу?
Доходит печаль до предела:
Прикована лодка цепями к столбу,
От времени полуистлела!

Десятки заплат на дырявых боках,
Изъедены доски червями.
Когда-то ходила на всех парусах,
А ныне валяется в хламе.

Как некогда гордо кроила
Крутые озерные воды!
А нынче кувшинок и слизи полна –
Коварны безделье и годы.

Похожа сегодня она на коня,
Который и верой и правдой
Служил седоку и средь жаркого дня,
И в бурю, и ночью прохладной.

Состарили нынче уж годы его,
Стоит он на привязи снова –
С надеждою ждет седока своего,
Беспечного и молодого…

В осеннем саду

Сад осенний.
Тихий вечер.
Алый свет рябин.
Здесь отныне только ветер
Царствует один.

Дерева, в ветвях которых
Отпылал закат,
В тишине
Потупив взоры,
Под ноги глядят.

И скамейки опустели –
Милых не зови,
Соловьев умолкли трели,
Как слова любви.

Летний пыл теперь далеко –
Не вернуть назад.
О как смотрит
Одиноко
Мой осенний сад!

* * *
Всю жизнь я буду предан вам –
Правдивость, честность, человечность.
Неправде я не по зубам –
Пускай грызет меня хоть вечность!

Легко пройду весь путь земной,
Пусть Ариадна прячет нити,
Ведь вы, как солнце надо мной, –
Всегда находитесь в зените!


* * *

Андийской шерстью белопенной
Сгустился в городе туман,
И парусником во вселенной
Плывет осенний Дагестан.

Ветра над крышей завывают.
Мне сакля старая видна...
И тучи город накрывают,
Как будто буркой чабана.

* * *
О, ветвистое дерево жизни моей!
Корни ссохлись, но пышешь ветвями...
Собираюсь в дорогу – скорей же скорей! –
Только путь мой не устлан коврами.

Не поспешно ли я на ступеньку шагнул,
Оторвавшись от дома родного?
Слышу горных ручьев не смолкающий гул
И родное гортанное слово.

Я ошибся?
Ну что же, я сам заплачу
За пристрастье к напеву иному...
Пусть я в землю сойду, но сегодня хочу
Поклониться отцовскому дому.

* * *
И для жизни цены уже нет,
Впору мертвой воды мне напиться,
Если солнца живительный свет
Перестанет на землю струиться.

Для чего мне речная вода
И весеннее буйство в природе,
Если ночью погаснет звезда
Путеводная
на небосводе?

Но когда ураганом любовь
На предгорья души налетает,
Загорается древняя кровь
И пыланьем весь мир озаряет!


Третья песня

Мне к отчему дому, к родному напеву
Из дома чужого пора возвращаться.
Прощай же, Этери, грузинская дева,
Настала пора нам с тобою расстаться.

Мой путь в Дагестан –
Он мне жизни дороже,
В село, где я рос, где любимые реки...
А ты уезжаешь в Тбилиси,
И все же
Ты тоже со мною – у сердца, навеки.

Москву обнимаю прощальным я взглядом –
Вот дом Искандера*, талантов гнездовье.
С прекрасным Тбилиси ты в памяти рядом,
Как солнце, ты светишь в мое изголовье...

* Дом Герцена в Москве, где находится Литературный институт им.Горького.


Клеветникам

Все бы вам, интриганы,
Тайно сети плести,
Всё бы ставить капканы
У меня на пути –

Ведь открытого боя
Вы боитесь со мной,
Норовя клеветою
Уязвить за спиной.


Расулу Гамзатову

Высокая звезда родного Дагестана,
Ты ныне светишь человечеству всему,
Огнем поэзии пылая неустанно
И светом мысли разгоняя тьму.

Твоих стихов бушующее море
По всей планете плещется светло,
Своими волнами смывая боль и горе,
Круша неправду, побеждая зло.

* * *
Как вуаль
На лице невесты,
Над луной –
Туманная дымка.

Как алмазы
В ее убранстве,
Блещут звезды
На бархате неба.

Как природа
Сегодня рада
Этой ясной
И тихой ночи!

Как похожа ночь
На поэта,
Что стремится
К своей любимой!

* * *
Все покинули дом,
Мы остались вдвоем
И хвалили, любя,
Ты-меня, я-тебя.

Ты согласна со мной,
Я согласен с тобой,
Мы хвалили себя
И гордились собой.

Ты богиней слывешь,
Я, мол, тоже хорош,
Оба мы хороши.
Хорошо, что в тиши

Наши руки сошлись,
Обнялись и сплелись.
Разговорам конец.
Кто теперь молодец,
Стал неясен ответ –
Ведь свидетелей нет.


Любовь

Зажигала любовь
Жаркий пламень в крови,
Но, обжечься боясь,
Избегал я любви.

Стал я старше, мудрее,
Не бегу от огня.
Да теперь уж любовь
Избегает меня.

* * *
Взрослеем скоро мы
И в смене настроений
Логичен дождь осенний –
Преддверие зимы.

Еще торопит жить
Случайный отблеск лета –
Случайного привета
Разорванная нить.

Но сердце все мудрей
Становится.
И проще
Слова, как листья в роще,
Отряхивать с ветвей.

* * *

И губы сами повторят:
– Не уходи...
И звук
Чужой, как твой последний взгляд,
Остынет как-то вдруг.

И что останется? –
Теперь
И пусто, и светло.
Я жду, что ты откроешь дверь,
Что постучишь в стекло.

Но только дождь стучит ко мне
И ветер воет псом.
Заснули тени на стене,
Поскрипывает дом.

Нельзя так пристально любить,
Нельзя так долго ждать.
Душа приказывает – жить!
Но трудно жить опять.

Я помню взгляд последний твой,
Шагов последний звук,
И сердце стукнуло – постой!
И разум вскрикнул вдруг!

* * *
Несчастлив я, пока
На этом белом свете
Война недалека,
Пока несчастны дети.

Я несвободен тут –
На этом белом свете
Пока пеньковый жгут
Петляет по планете.

* * *
Что ты приуныла,
Жалобу таишь?
Окна затворила,
В сумерках сидишь.

Нои был незрячим
Твой любезный друг?
Или слов горячих
Не услышал вдруг?

Что причиной горю,
Горю твоему? –
Сан в собою спорю –
Боли не пойму.

Не молчи, родная.
Сердце приоткрой,
Ты же не чужая –
Друг всегда о тобой.

Боль не приголубишь,
Тесен жизни круг.
Но и боль забудешь,
Если рядом друг.


ОСЕНЬ

Созрели дни мои,
Вобрав в себя жар лета.
И об ушедшем солнце
чуть скорбя,
Как листья,
пропитавшиеся светом,
К земле осенней припадаю я.
Но я себя упавшим не считаю.
Хочу найти в своем движенье
смысл.
Опавший лист с земли
я поднимаю
И медленно рассматриваю лист.
И ничего я черного не вижу.
В нем капли солнца,
уголок луны.
И все понятнее становится
и ближе
И слышен звон
осенней тишины.


Мост свиданий

Терпенье лопнет, как опора,
И мост свиданий
Рухнет
Вниз –
Не может быть, чтоб так вот скоро
Любовь прошла...
Остановись!
Давай найдем такое средство,
Чтоб укрепить
Непрочный мост
И наше дальнее соседство
Соединить
Под светом звезд.
...А грезы чайками кричали,
Крутилась бешено вода,
И рухнул в реку
мост печали...
Теперь прощай!
И навсегда.

* * *
– Ты куда бежишь по скалам
Неразумный ручеек?
Ты погибнешь под обвалом!
Оставайся –
путь далек…

– Не хочу я лужей вскоре
Стать в безводной стороне.
Без глубин,
без мощи моря
Нету будущего мне!




* * *
Тому назад две-три недели.
Обрызгав желчью темноту,
С деревьев листья полетели,
А мне-то что?
Я – сад в цвету!
Но если ты однажды мимо
Пройдешь с другим тропой лесной,
Повалится неудержимо
С меня листва
еще весной.
Она в терновнике зависнет,
Сгниет, запутавшись в стерне...
Подумай,
От тебя зависит,
Цвести мне
или
Сохнуть мне.


Восклицательные знаки

Как будто глаз твоих мерцанье
В далекой тьме,
Сплошные знаки восклицанья
В моем письме.

И колосятся в поле злаки
Июньским днем,
Как восклицательные знаки
В письме моем.

Я ливень трогаю за струны
И струны – рву!
Как знаки восклицанья, струи
Летят в траву.

Сплошь восклицанья, в каждой строчке,
Пробелов нет.
...Рисунок сердца на листочке
Ты шлешь в ответ.

В моем жилье, в квартире тесной,
Среди углов
Рисунок сердца бессловесный
Понятней слов.

Тебя я не побеспокою.
Письмо возьму –
К рисунку прикоснусь рукою
И все пойму.

* * *
Такая ночь бывает раз...
Как фиолетовая клякса,
Она вползла в прищуры глаз,
А я прийти к тебе поклялся.
Как в тине, вязну в темноте,
Барахтаюсь, как бы в болоте,
И доверяю немоте
Отчаянье души и плоти.
Булыжник.
Лужа.
Поворот.
Похожий дом.
Подъезд похожий.
Сомнение меня берет, –
Отбрось сомнения, прохожий!
К звонку на ощупь дотянись
И в дверь звони, где все уснули,
Чтоб только две звезды зажглись,
Чтоб только две звезды сверкнули
Твои глаза...
И, наконец,
Отозвались зарей в долине
Две вспышки в области сердец,
Не затухающих доныне.

НЕВЕСТА

Надлом бровей.
Сухая бледность кожи...
Часы идут.
Но стрелка неточна.
Скажи, моя хорошая, так что же
Произошло?
Ты чем огорчена?

Давно пошит наряд твои подвенечный,
Чтоб праздник не застал, тебя врасплох.
Так где же он,
Твой новый друг сердечный?
Ослеп он.
Окривел
Или оглох?

Или свернул не к твоему подъезду
И у чужих дверей примял траву?
...Перед собою вижу я невесту,
Невесту,
Что похожа на вдову.

Поведай мне, откройся, что случилось?
Заплачь навзрыд,
Но только не молчи.
Признайся,
Окажи такую милость,
Что так тебя измучило в ночи?

Пусть будет эта повесть – о надежде
Пусть слезы тихо по лицу скользят, –
Я все пойму,
Влюбленный как и прежде,
Как двадцать долгих лет
Тому назад...


Тебе одной

Молва, готовая к услугам,
И подступа не знала к нам, –
Не говорила ты подругам,
Не признавался я друзьям.
Ни ночь не выдала,
Ни эхо,
Не выдал осторожный шаг...
Но вот сегодня без успеха
Понять пытаюсь:
Как же так? –
О нас шушукаются листья,
И говорит о нас волна.
О нас пернатые солисты
Поют с рассвета до темна.
Известно всем влюбленным место,
Где мы встречались год подряд.
Гляжу я: каждая невеста
Скопировала твой наряд.

Мучительно решаю снова
Вопрос, придуманный не мной:
Откуда знает мир три слова,
Что сказаны тебе одной?

* * *
Заснул и лес, и луг, и клок
Распаханной земли,
И даже ветер изнемог
И лег поспать в пыли.

Ягнята сонные сопят
В пещере под скалой,
И псы сторожевые спят,
Всех крепче – самый злой.

Луна тускнеет в небесах
Так близко – под рукой!
И у луны в больших глазах
Дремота и покой.

Смотрю я в небо на огни,
На дальние огни,
И не дают мне спать они,
Спать не дают они.

Я вижу сонное село,
Где спишь спокойно ты,
Как спят, пока не рассвело,
Альпийские цветы.

Как будто бы застрял восход
В далеких облаках,
И ночь осенняя идет,
И не уснуть никак...


ЭКЗАМЕН ОЖИДАНИЯ

Кто-то стукнул в дверь
И замер...
Подышал
и снова – тук!
Ожидания экзамен,
Безнадежный курс наук.
С нетерпеньем дверь открою,
Побледнею, как больной,–
Это он порой ночною,
Ветер, шутит надо мной.
Ты не так бы постучала,
Ты бы, поздно не пришла...
Ну так я начну сначала
Ждать тебя, и все дела.
У дверных скрипучих петель
Ночь шуршит, как добрый зверь,
Может, все-таки не ветер
Только что потрогал дверь?!
Я открыл. Желтело небо,
Как цветочная пыльца.
И следы темнели немо
Возле самого крыльца.


ПРАЗДНИК ЗА ОБЛАКАМИ

По весне в лавинном гуле
Погибает старый снег,
А в заоблачном ауле –
Праздник,
Танцы,
Песни,
Смех!

Парень с девушкою рядом
Под зурну выходят в круг.
Ай, нельзя затмить нарядом
Независтливых подруг!

Песни тоже будет мало –
Тут никто не безголос...
Ниспадает покрывало,
Гурмендо, с ее волос.

Красота для всех открыта,
Пусть любуется народ,
Как глядит она сердито,
Так что оторопь берет,

Как смущается от смеха
И молчит на просьбу спеть.
Вперевалку ходит эхо,
Словно ряженый медведь.

Неужели был обычай
Красоту скрывать от глаз?
Праздник,
Праздник,
Праздник нынче!
Ну-ка, ноги,
Сами в пляс!


Первый снег

Опять под белой буркой
Спит Дагестан,
На перевалах – снег.
И каждый куст – как под ягнячьей
Под белой шкуркой молодой побег,
Едва-едва, как на запястье жилка,
Родник еще сигналы подает...
Но вот слетит
Чуть покрупней снежинка –
Утихнет он –
И сердце вмерзнет в лед.
Храп лошадей прерывистый не слышен,
Улар – и тот тревожно не свистит.
И так бело,
Как от цветенья вишен!
Белым-бело
И празднично на вид!
Но не унять мне грусти беспричинной,
Когда, не открывая дверь на стук,
В пустой овчарне, как перед кончиной,
Под первым снегом спит старик-пастух.


Хранители надежд

Хранители моих надежд,
Деревья зимние, нагие,
Я знал вас в зелени одежд,
Слыхал от вас слова другие.

Тоскливый свист пустых ветвей,
Костлявый стук зальделой кроны
Весной не слышит соловей,
Зимой не слушают вороны.

А это – жалоба моя,
От снега умопомраченье,
Когда тропинка и скамья
Теряют в сумерках свеченье.

И слышно, как трещит кора
От хватки цепкого, мороза,
И продолжается пора
Глухого метеопрогноза.

Кому-то это надоест,
Души коснется запустенье,
Но, словно щеки у невест,
Зардеет первый день цветенья.

Глухое время переждем,
Сломаем лед, как прутья клетки,
Под майским радужным дождем
Надеждам вызеленим ветки!

* * *
Высоковольтные опоры
Блестят, одетые в росу,
Ну а туман заполз под горы
И держит горы на весу.
Смотри:
Меж небом и равниной
Как бы подвешена гора!
Ее молчанием хранимый,
Проснись, мой край,
Вставай,
Пора!

Эй, не грусти, товарищ, что ты!
На небо глянь,
Гляди сюда:
Как много места для работы!
Какое утро для труда!

Гром

То лают псы, то воют шавки,
Скрипит от ветра Млечный мост,
И в мироздание по шляпки
Надежно вбиты гвозди звезд.

Ну а моя башка – как улей,
Куда забрался вор ночной.
Его я не подкараулил –
И он смеется надо мной.

Бессильно на листе бумаги
Уродую карандаши,
И нет сейчас во мне отваги,
И нет сейчас во мне души.

Она, как лужа, недвижима,
В ней плавают труха и сор.
Но вот по небу без нажима
Прошел, как бритва, метеор.

И происходит что-то в мире
Из винограда брызнул сок,
И полетел по лужам в мыле
Преград не знающий поток.
Да я и сам, на кухне сидя,
Вдруг подстегнул слова пером,
На зло молчанья не в обиде,
Когда созрел в молчанье гром!


СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

Друг из Москвы вернулся...
Между прочим,
Пришел ко мне с гостинцем на порог.
Я другу – рад!
Подарку – нет, не очень,
Другую радость в сердце я сберег.
На празднике однажды было дело:
Красавице сказали обо мне...
Когда узнал я,
Все во мне запело,
И все ж другое дорого вдвойне.
Мои друзья,
Вы говорите часто.
Что я родился с совестью в ладу.
Конечно же,
Такое слышать – счастье!
И все же о другом я речь веду.
Я написал
В одном стихотворенье
О земляках в родимой стороне.
Прочли его сельчане с одобрением –
И в этот день
Я счастлив был вполне!


ИМЯ МАТЕРИ

Соизмеряя жизнь свою
Со всем, что есть в душе,
На древнем кладбище стою,
Заброшенном уже.

Могильный камень врос в бурьян,
Оповещая нас,
Кто жил, кто принял смерть от ран,
Но честь от смерти спас.

Одни мужские имена
На плитах там и тут.
Почти что стерлись письмена,
Но люди их прочтут.

Узнают имя храбреца
И то, чем славен он...
Надгробья сына и отца,
Надгробья всех времен!

И строгость в них, и простота
Достойный скорби вид.
Но безымянная плита
Над матерью лежит.

А вот, надколота с угла,
Плита... На ней строка,
Что эта женщина была
Женою смельчака.

И все? А имя? Нет как нет.
Позор делам мирским,
Что исчезает женский след,
Затоптанный мужским.

О мать героя, назовись!
И назовись, жена!
Молчит земля. Безмолвна высь.
И тайна – имена...


Возвращение в Цемер

Я кланяюсь тебе, родной аул!
Ты дал мне жизнь,
И я благодарю
Твои ущелья за глубокий гул,
Твою,
Всегда сердечную,
Зарю:
Она мою качала колыбель,
Она топила кизяком очаг,
И белый дым под вечер голубел,
Чтоб я на скудном хлебе не зачах.

Пропах махоркой дедовский тулуп,
О, сколько сказок
Он в себе хранит!
...Ты был, аул, на радости не скуп.
Любил друзей
И не прощал обид.

Я взял все это,
Это все впитал,
И сделал шаг,
И пересилил страх.
Так не гудит от молота металл,
Как сердце мое бьется здесь, в горах!

Стучи! Стучи!
А я издалека
Приду сюда на переломе дней...
Салам алейкум! – вот моя рука,
Следов от грязи
Не найти на ней.


в брошенном ауле

Ручей уснул, а камни русла
Не спят, ворочаясь слегка...
– Так что случилось?
Вам не грустно?
Иль отлежали вы бока?

Или другая есть причина,
Что вам не спится по ночам, –
Ведь трещины
Неразличимо
Ползут по каменным плечам.

Вы слух еще не потеряли,
Вы память детства сберегли,
И все ж сюда
Придут едва ли
Седые путники в пыли.

Горянка поутру с кувшином
К вам за водою не придет,
И лишь зимой на вас
С вершины
Сползет почти метровый лед.

Захочет он, чтоб вы уснули
Не на часы – на вечный срок.
Ну а пока
В пустом ауле
Шумит-гуляет ветерок.

Спросить его бы, а не видел
Он земляков, что жили здесь?
Но ветер тайного
Не выдал,
И замолчал, и вышел весь.

Душа от боли заскорузла,
Дорога к дому далека,
И ждут кого-то камни русла,
Ворочаясь в ручье слегка.

ПАМЯТЬ

По лугам
По златоглавым
Проводя рукою,
Это ветер,
Ветер травам
Не дает покоя.
Ах, как он высок и молод,
Холоден и светел!
По проспектам
Бьет, как молот,
Гулкий
Горный
Ветер.
Он несет по миру вести,
Мудрые уроки:
Глупость –
Топчется на месте,
Ум – всегда в дороге.
Для него настали сроки!
Дни – на переломе!
Но, пустившись
В путь далекий,
Не забудь о доме.
О своем о доме старом,
О кизячном дыме...
Дал отец тебе
Недаром
Памятное имя.
Ты прорвешься с ним
Сквозь заметь,
Но запомни свято,
Что утратившему
Память
Нет домой возврата…

* * *
Кого, судьба, ты жалишь коброй
И перед кем юлишь юлой?–
Вот человек страдает... Добрый.
Зато собой доволен злой.
Друзья,
Вы людям хлеб печете,–
Но вас-то кормит ремесло?
Добро не сыто,
но в почете.
И от обжорства
пухнет зло.
Но сердце правды не избыло,
Ему придет еще пора
Узнать, что есть для зла могила
И нет могилы
для добра!

* * *
Противны мне
Заносчивость и лесть...
В словах врага
Суровость правды есть.

В пути, в борьбе,
На острие атак
Изменит друг
И станет другом враг!

* * *
Казнен Хочбар,
Махмуд погиб от пули,
И чтоб народ помалкивать привык,
Моею волей голову свернули
Из Чоха Дон-Жуану в тот же миг.

Все это – Я.
И ты передо мною
Бессилен был, герой Хаджимурад!
Я на тебя надвинулась войною –
И ты бежал,
Униженный стократ.

Я – горечь дня.
Измена я – в любови,
Для ловли душ – с наживкою крючок,
И дело справедливое любое
Я подточу, подпорчу, как жучок.

На совесть я плесну чуть-чуть мазута
И дегтем испоганю двери в дом.
В сердца людские я добавлю зуда
Жить болтовней,
Но только не трудом.

Для тех, кто мне поверил,
Для того я
Роднее стану брата и отца.
Из труса сотворю для всех героя,
Из правдолюбца
Сделаю лжеца.

О, сколько дел! И за какое взяться,
Кому б заткнуть правдивые уста?!
Недаром люди так меня боятся.
Да, я всесильна!
Да, я – клевета!

Попогай

Некий плут,
Большой мудрец,
Попугай ученый
Занял место наконец
В клетке золоченой.
Подношенья,
Не таясь,
Брал хохлатый модник –
С виду гордый,
Словно князь,
А в душе –
Угодник.
Так и двигался не раз
С места и на место
Попугай,
Любитель фраз,
Зам. из птицетреста.
Но пора бы знать и честь,
Слишком длится повесть,
И в другую
Клетку
Сесть –
За решетку то есть!
* * *
– Ты любишь меня,
Но за что, скажи?
Сама я удивлена:
Взгляни:
Другие так хороши!
И с глаз
Спадет пелена.

– О, милая,
Слезы текут, слепя,
Молчит, онемев,
Душа –
Моими глазами
Взгляни на себя,
Увидишь,
Как ты хороша!


ГВОЗДИКА ПОЛЕВАЯ

Когда пожухли все цветы,
А засуха росла и крепла,
Гвоздика полевая, ты
Мне улыбнулась из-под пепла.

В печальной музыке полей
Твой смех раздался у дороги,
И зашагали веселей
Мои натруженные ноги.

Теперь посмотрим, кто кого!
Теперь с бессильем я поспорю!
Цветам есть дело до всего,
Не зря они звенят у поля!

* * *
Я любовь берегу,
Как скудельный сосуд,
А соседи на свалку
Осколки несут.

Я любовь берегу
От дыханья зимы:
Не погибнет любовь –
Не погибнем и мы...

* * *
Солнце высосало реки,
Вянут вялые поля,
Даже сердце в человеке
Поиссохло, как земля.

Тополиные ладошки
Как от курева желты,
И в кувшине на окошке
Заморщинились цветы.
Истомилась вся округа,
Блеск ручья – и тот погас
И как будто от испуга
Пресеклось дыханье в нас.

Тихо так... Одни цикады
Весело поют из мглы,
И глядеть на землю рады
Надмогильные орлы...

* * *
Разбросанные, как отары.
Пасутся звезды между гор.
По улицам не бродят пары,
Не слышен
Тихий разговор.
А вы,
Смешные человечки.
Подглядываете из окна,
Как обнаженная
из речки
Выходит медленно
луна.
Наверно, есть на то причина,
Что сердце бьется
Все сильней,
Но где ж тот смелый,
Тот мужчина,
Кто выйдет на свиданье к ней?!

* * *
Былинка знает, что спасется,
Когда всерьез грохочет гром,
Ведь вслед за ливнем
Выйдет солнце
И обласкает все кругом.

Деревья знают, что от солнца
Спасет их
Дождик проливной
Когда стремглав ручей несется
И падает вода
Стеной.

Вдвойне я, смертный
Осчастливлен,
От двух напастей – не умру:
От солнца спрячусь
в теплый ливень,
От ливня –
убегу в жару!

ЛЮБИМОЙ

Мы – струны одного пандура,
Мы – ветви одного ствола...
И пусть завистник смотрит хмуро –
Дорога нас
не развела.
Пусть говорит он:
«Чувство – призрак!»
Но верим мы с тобой вдвоем:
Любовь и есть тот верный признак,
Что живы мы,
что мы – живем!

***

День прошел как не был,
Долгий летний день.
Вечер по аулу
Прогуляться вышел.
Лихо сдвинув месяц
Кепкой набекрень
Он крадется
По соседской крыше.

Кто его увидит?
Каждый делом занят:
Тот – спустился с пастбищ,
Тот – пришел с полей…
Ходит вечер к милой,
Он дорогу знает –
До утра плутает
Между тополей…


ОГНИ В ГОРАХ

К огню из леса вышел вечер,
То вспыхивал, то гас костер,
И рдели угли, и не вечен
Был наш тогдашний разговор.

Пройдет минута, мне казалось, –
И ляжет на сердце зола...
Но ты рукой меня касалась,
Но ты гореть меня звала.

И отзывался я, и снова,
Чтобы не так душила тьма,
Бросал в огонь то взгляд, то слово,
Пока не смолкла ты сама.

На смену нам запели птицы,
Рассвет зажегся от костра,
И наши пепельные лица
Росой обрызгали ветра.

Теперь, когда я вижу угли,
Что рдеют в окруженье тьмы,
Я думаю: мы не потухли,
Как искры разлетелись мы.

Чтоб тут и там костры горели
И торопили смену дней...
Смотри, как много в самом деле
Зажглось от нас в горах огней!

***
Зачем мне жизнь, что хуже казни,
Похмелья на чужом пиру? –
О солнце красное
не гасни!
Погаснешь ты –
И я умру.

Зачем мне мир непрочный, зыбкий
Звезда моя.
когда с высот
Исчезнет блеск твоей улыбки
И все надежды унесет.

Так длится час –
длиннее века
Перед свиданьем в первый раз.
Ну, а полюбят человека –
Мелькнет и век его,
как час.

***

Грустит хороший человек,
Пьет чай, заваренный душицей,
И говорит:
– Ложится снег,
Ты понимаешь? –
Снег ложится! –
...Какой-то шорох за окном,
Так неожиданно проросший,
Напоминает об одном –
О торжествующей пороше.
На горы
И на русла рек,
На камыши
И гальку устья
Ложится благодатный снег,
И что ему до нашей грусти!
А потому повремени
Печалиться в тепле ночлега.
Считать утраченные дни
Не грех ли
В день рожденья снега?!
Он – праздник для всего двора,
И вы, друзья мои, не трусьте,
Когда скатает детвора
Снеговика
Из вашей грусти!

Сердце

Горит,
Пылает,
Жжется,–
Но это не беда!
Так исстари ведется,
Что в сердце боль всегда.
Беда,
Когда ни жженья,
Ни боли в сердце нет.
Лежишь ты без движенья
И кутаешься в плед.
Ни искорки,
Ни мысли
Под черепом твоим.
Твои надежды – скисли,
Твои желанья – дым!
А вспомни, что бывало
От сердца всем светло:
Горело
И пылало,
По-молодому жгло!


ПЕСНЯ ВЕТРА

Завидую ветру, который
По небу несет облака,
Смеется над пыльной конторой
И машет крылом ветряка.
Ворочает жернов без грусти,
Пузырит вовсю паруса
И гонит по хворосту в хрусте
Речную волну сквозь леса.
И что ему тяжкие гири
Работы, зарплаты, семьи?
Не думает он о квартире,
Когда ему мало Земли –
Для силы,
Для пенья,
Паренья,
Для дел и для радостных мук.
И это вот стихотворенье
Свободно он вырвет из рук.
Клочки разбросает по свету,
Но все же не вешай ты нос,
Будь ветром!
На долю не сетуй,
Что тяжек твой жизненный воз,
Что слишком уныла зарплата
И слишком криклива семья!
Будь ветром
Для песни и лада
С работой, что дарит Земля!

***
Конечно, не из-за каприза,
Но, завершив свои дела,
Хочу, чтоб снег
Спадал с карниза,
Чтоб даль была
Белым-бела.
Нет, я не враг жары и лета,
Они в любимцах у меня,
Когда желтеют нивы света
И тяжелеет колос дня.
Вползает холод в щели крова,
Проходят дни,
Но их не жаль.
Пусть осень слякотна.
Сурова –
Зато
Щедра на урожай!


***

Достроен дом,
И убран с поля хлеб,
Заботливо землей лоза укрыта,
Но одряхлел работник и ослеп,
И вол его вконец истер копыта.
О предки рода,
Честь вам и хвала
За крепкий дом,
За добрые посевы!
Достойны вашей мудрости – дела,
Достойны вашей храбрости – напевы.
Пороховые запахи высот
И облако, что так голубооко,
Нагорный ветер издали несет,
И я о вас задумался глубоко:
Да, вы ушли, не замутив воды,
Не совершив у будущего кражи,–
Какие все же чистые следы
Остались после вас, предтечи наши!
Я строю дом, не разрушая храм,
Рощу лозу, работая до пота,
Но что ж так больно шевелится там,
Где быть должна о будущем забота?
Какая тяжесть на меня легла
И почему нашла меня так скоро?–
Успеть бы завершить свои дела,
Да так,
Чтоб не оставить детям сора...


НАШИ НАДЕЖДЫ

Если надежда в сердце живет.
Если по жизни ползти неохота,
Выглянет солнце,
Искрошится лед,
Освободится душа для полета!

Будет надежда в сердце жива.
Будет рассчитана «поступь саженья».
И никогда не сгорит синева
От всепланетного
Самосожженья.

В сердце – надежда, –
И только она, –
Крепкая, словно пеньковая чалка:
Да не увидит аральского дна
Черная с горя последняя чайка!

В сердце надежда – на дни и года.
Где же ты, счастье?
Откликнись, да где ж ты?
Жаль, что сбывается, но не всегда
Самые лучшие наши надежды.


СОН АДИЛА

Смежил глаза усталый воин,
Уснул надолго богатырь,–
Все потому,
Что был спокоен
За мирную земную ширь.
Впитались в почву лужи крови,
Замолкли
Вражьи голоса...
И стали темным лесом брови
И темным озером глаза.

Волнистый ус чернее смоли
Упал на постланный тулуп –
И закурчавился как поле,
Так мудро вспаханное вглубь.
В жару с небритых щек Адила
Пока он спал, покою рад,
За каплей капелька сходила,
В горах рождая водопад.

Не разгадать и за века мне,
Каков Адил теперь на вид,
Но это он –
В земле и камне,
Во мне самом
До срока спит!


***
Там, в Ливии, идет война,
И разве я не там убит?
И разве не моя вина,
Что кто-то голоден,
я – сыт?!
Земля большая, ты – мала
Для тех, кто от богатств ослеп.
И если золото – зола,
То как испечь
Всем детям
Хлеб?
Так день за днем один вопрос
Меня тревожит век:
Скажи, что сделать,
чтобы рос,
Чтоб вырос Человек?


ПАМЯТИ АХМЕДА АБДУЛМЕДЖИДОВА

Есть память,
Ей за то спасибо,
Что до сих пор в моем краю
Тебя, Ахмеда из Мощоба
В мужчинах лучших узнаю.
Они из рода тех джигитов,
Кому в бою неведом страх.
Тебя, Ахмед Абдулмеджидов,
Не забывают здесь, в горах.
Из уст в уста,
От деда к внуку
Народ передает молву,
Как бился ты и принял муку
И в смертный час упал в траву.
И родники на миг иссякли,
И горы
Сдвинулись
На миг,
И трещина прошла по сакле,
Что слышала твой детский крик.

...Не затянула сердце тина,
В горах травы забвенья нет.
Гляжу я на Ахмеда-сына
И помню о тебе, Ахмед!


пришли мы в срок...

Мы в мир пришли не рано
И не поздно,–
Явились, как солдаты,
Точно в срок.
И глянул мир ознобно и морозно
Как старшина,
Что к новобранцам строг.
Ему ли улыбаться беспричинно
Всей ширью рек – от Дона до Псковы,
Когда прошел он, воин и мужчина,
К развалинам имперским
От Москвы.
Еще тянуло гарью от Дахау
И корчились в руинах Днепр и Буг,
А мы уже,
От плача придыхая,
Тянулись к хлебу ковшиками рук.
Отцам – свое.
А разве нам – другое?
Повестку дня опять тревожит смерть.
С полей войны
Чернобыльской пургою
Прах занесен в людскую круговерть.
Друзья мои,
Погодки,
Ваши лица
Я вижу сквозь афганские дымы...
Мы в срок пришли за счастьем,
И родиться
Не опоздали для победы мы!


мать и дочь

По склонам гор и день, и ночь
Деревья лезут ввысь,
А две сосны, и мать, и дочь,
Ветвями обнялись.

Под хвоей темной и густой
Зеленая хвоя…
– Прижмись ко мне, со мной постой,
О доченька моя!
Я первой встречу камнепад,
И снег, и стынь-росу
И твой игольчатый наряд
От бури упасу!

Но дочка матери в ответ:
– Не терпится, ей-ей,
Быстрее выйти мне на свет
Из тени из твоей,–
Подняться выше, над тобой,
Напиться солнца всласть.
Над низкой тучей – над любой
Испытывая власть!

И замолчала мать тогда
И отстранилась прочь,
И лавой рухнули года
На выросшую дочь.


***
Пустынны озеро и остров,
А под кустами ивняка
Почти распался черный остов
Рыбацкой лодки-челнока.
На той войне
Навек со степью
Хозяин повенчал судьбу...
И вот почти полвека
цепью
Прикован сгнивший челн к столбу.
Представь,
Прикован трут собаки
Невесть зачем к пустой избе,–
И что-то страшное во мраке
Как бы притронется к тебе.
Чернеет челн,
Борта пробиты,
Не перетерлась только цепь,
Цепь ожиданья и обиды
За жизнь нескладную,
За степь!


МОЙ КРАЙ

Речь о тебе, мой край родимый:
Страна камней, а не травы,
Где человек неукротимый
Порой недолго жил, увы...

Где я оттачиваю зренье
И вглядываюсь в глубь веков
И вижу духа воспаренье
Над приземленностью штыков.

Нет, раны предков за столетья
Еще не зажили во мне!
Но боль могу преодолеть я,
Забыться в отчей стороне.

Люблю я лечь ничком в долине,
Получше место подобрав,
На не истершийся доныне
Ковер, тысячелетних трав.

Дороги дальней колыханье.
Как вдох и выдох – дальний путь.
О, родина! Твое дыханье
Мою переполняет грудь.



Свет аула Цемер

Уснул мой аул, привалившись спиной
К надколотым скалам увечным,
А рядом журчит под отвесной стеной
Река о высоком и вечном.
Как мать над младенцем, которому год,
С улыбкой баюкает сына,
Так мне
Колыбельную песню поет,
Смиряя свой норов,
Стремнина.

Мне тридцать.
Мне тридцать исполнилось лет.
С порога осеннего срока
Ловлю я с надеждою
Родины свет
И песню ее издалёка.
Кого бы ни ставило время в пример
И как бы ни хмурилось строго,–
Горит надо мною
Созвездье Цемер,
Мою освещая дорогу...



ПЕСНЯ РЕКИ

В стороне от дорог, у подножья вершин
И шумит и поет, не смолкая, вода.
Утром девушка песней наполнит кувшин
И поднимет его на плечо без труда.

Пеньем струй наполняется утренний дом.
Переплеском, журчанием, бульканьем в таз,
И касаются капли, как будто бы льдом,
Для улыбки легко прозревающих глаз.

Солнце катится долго к вершине Кутляб,
Наливаются каменной силой ветра.
От воды твоей, речка, никто не ослаб,
На воде твоей, речка, растет детвора.

И когда заколотится сердце в груди
И тоски о минувшем в душе не унять –
Я услышу твой шум далеко позади,
И глаза для улыбки прозреют опять.

С»то дело мужчин – подниматься с колен,
Если годы споткнутся на полном скаку.
Так отец завещал мне, так прадед велел,
Не ослушайся, парень! Послушай реку!


Родник детства

Я помню детские забавы,
Прохладу возле родника,
Когда в жару степные травы
Бегут к воде издалека.
Давным-давно домой пора мне,
Там заждались,
Но я пою
И, лежа у ручья на камне,
Сквозь камышинку
Воду пью.
И мне легко,
Поскольку рядом
Хлопочет в гальке ручеек
И скачет микроводопадом
По ссадинам и цыпкам ног.
Еще мне жить,
Еще морщинка
Мое лицо состарит вмиг,
Но память –
это камышинка.
Что мной опушена в родник.
И от неправого судейства,
И от неправедных речей
Меня спасает:
чистый с детства,
Неиссякаемый ручей!


***
Спрятались горы в тумане,
Будто навеки уснули...
Раннее-раннее утро
В высокогорном ауле.

Крик петуха, словно лампа,
Перед рассветом погас.
В су мерках теплых дома
Не размыкать бы глаз.

Слушать бы мне сквозь дрему
Шорох шагов и знать –
Это в чувяках по дому
Ходит родная мать.

На половик ступая,
Кутается в халат...
Ласка ее скупая –
Долгий на сына взгляд.

Чиркает тихо спичка,
Тихо горит очаг.
Искорок перекличка
В старых ее очах.

Ветер, метлой не шаркай, –
Там я родился, где
Утро лепешкой жаркой
Рдеет на сковороде.


В ЕЁ ГЛАЗАХ

Что лучше, что прекраснее в округе –
Трава? Деревья? Неба синева?
А это все – в глазах моей подруги
Отражено: деревья и трава.

Там мир такой же, только чуть теплей,
Чуть радостней и чуточку светлей,
Там глуше паук, тенистее аллеи
Из молодых и старых тополей.

Добрее мир в глазах ее, моложе.
Тревожен он, но оттого и мил.
Что лучше может быть и что дороже
Любимых глаз, в которых целый мир!

Сто тысяч писем отнесу на почту,
Взвалю на плечи самый тяжкий груз,
Сильнее стану за одно за то, что
В твоих глазах я лучше становлюсь.

И как я мог не видеть ясной цели,
Любить и все же путаться в азах?
Настало время доказать на доле,
Что я такой же, как в твоих глазах!


***
Когда бы за влюбленность
Пришлось платить налог,
Хватило бы нам денег,
О, бедное искусство?

Когда б за взгляд любовный
Грозил тюремный срок,
Конечно, я прослыл бы
Рецидивистом чувства...


Передай Ханкзалаву

Как приедешь в Цемер, передай мой привет
Неуступчивой совести друга...
Скажи.
Что я помню о нем, просыпаясь чуть свет.
Вспоминая, стыжусь своей лжи.
Передай,
Что порвал я свой пасквильный стих
В честь его одежонки и равных сапог, –
Пусть простит он
Одну из насмешек моих,
Ну а я не простил бы,
Наверно, не смог.

Передай Ханкзалаву, я помню о нем,
Помню школу
И двойку в его дневнике.
Пусть простит,
Что сбежали на речку вдвоем,
И не мне эта двойка попалась в реке.
Как приедешь в Цемер,
До земли поклонись
Каждой встречной папахе и матери, брат
Обними Ханкзалава,
К руке прикоснись»
Пусть простит он меня,
Как велит дхамаат...


Письмо на прощание

1

Весенней ночью по судьбе
Ты проходила, молодая,
И как я думал о тебе!
И как любил тебя тогда я!
Лицо светилось, как свеча,
Когда ты шла домок дворами,
И от плеча и до плеча
Плескались волосы, как пламя!

2

Пока мечтал я, годы шли»
Но для меня ты
не старела.
Сверкало где-нибудь вдали
Твое стремительное тело.
Так недоступно-далека
Ты для меня была,
что даже
Я думал:
ближе облака.
Что у подножья гор
На страже.
Недосягаемая – ты
Крутила бешеные юбки...
Но есть же
выход из мечты!
И я подумал о поступке.

3

Решился я.
Давно пора.
Узнал твой адрес.
Возле дома
На лавке посидел сперва –
И не дождался о неба грома*
И сделал первый ваг в подъезд,
И что-то в сердце
отболело:
Знакомый почерк общих мест,
Словва «люблю»,
сердца и стрелы.
Темнеет мысль»
Я не пойму.
Куда я поднимаюсь круто,
В твоем ли обжитом дому
Я окажусь через минуту...

4

Ну вот в кожаная дверь,
К входящим полная доверья.
И хочешь верь
или не верь –
Остановился я пред дверью.
Нельзя, чтоб слишком долог был
Путь к роднику, откуда не пил…
Не полюбив, я разлюбил,
Сгорел,
Развеялся, как пепел.

5

Когда прочтешь, повремени
И с осужденьем и с насмешкой.
Взгляни, как быстро мчатся дни –
Не замечтайся,
Не промешкай!

***
Я слышу, морщась,
Дружескую лесть...
Врага я слышу –
В нем правдивость есть!

И уваженья
/Плохо, ее ли так/
Друг не достоин,
Но достоин враг!


Конь крылатый

Сначала бьет по цели пуля,
А выстрел – слышится потом,
И облако –
Мишень июня,
Качнется в небе золотом,

Сорвется тур,
И рухнет в пропасть,
Стрелка не уследив во мгле,
И крыльев ласточкиных лопасть
Чиркнет обломком по земле.

Звезду погасит выстрел точный –
И зашипит, и упадет
Тот стеариновый, полночный
Свечной огарок
В кипень вод.

Так слово, будто ненароком,
Летит
И попадает в грудь…
И вот я лег на камни боком,
Перечеркнув паденьем путь.

Как тур упал,
И словно свечка,
Погас от лживого словца.
А ты приятель, – не овечка,
Ты все же вырос в подлеца!

Умело ты подсыпал соли
Под видом сахара в слова,
Но я сильнее стал от боли.
Хотя на миг
Ослаб сперва.

Теперь держись, дружок – мышонок,
Твоя игра не стоит свеч!
Для всех для подленьких душонок
Я выберу прямую речь.

Направлю верною рукою
В полет крылатого коня, –
Да будет речь моя стрелою,
Что цель
Не сможет
Поменять.


Книга гор

У гор моих
Есть книга бытия,
И книге той веков уже немало...
Ее раскрыв,
Страницы вижу я,
Написанные кровью и кинжалом.
Они о чести, совести, любви,
О доброте
И мужестве великом.
Героя имя
Только назови –
И горы грянут эхом многоликим.
О, мой народ!
Люблю тебя сполна.
Твой дух сильней,
Чем руки урагана.
Душа твоя сурова и нежна,
Как и сама природа Дагестана.
Когда враги пришли в мои края,
И кровью горцев почва пропиталась,
На той крови, всходили сыновья,
Чтобы продолжить праведное дело!
Их мирный труд был честен до конца –
Пасли стада, и подавали нищим...
Мы ни одной могилы подлеца
На кладбище старинном не отыщем,
Как сами горы, вечен кодекс гор –
Предателю в аул не возвратиться!
Прошли века, но слышу до сих пор.
Как шелестят истории страницы.


Разговор с сыном

Ну разве так на свете было,
Чтоб, отказавшись от борьбы,
Неправда
Правду возлюбила,
А правда
В ложь влюбилась бы?
Конечно, нет!
Так почему же,
Ответь, Ахмед,
ответь отцу.
Правдивому
Жилось все хуже,
И лучше с каждым днем лжецу?
Настало время разобраться
И приглядеться, кто есть кто,
И чья раскормленная цаца
Гуляет в норковом манто?
Управы нет?
Не верю, право?
На болтологию чинов,
На говорильню есть управа,
Как есть она на молчунов.
Что за желанье - отмолчаться?
Теперь себя не обмануть.
Вопросы в каждый дом стучатся
И совесть
поднимают в путь!
Живи, мой сын, не для угоды,
И не от выгоды сипя...
Подумай прежде, за кого ты? –
И но обманывай себя.


***
Сметая листья с деревьев молодых
(Какая жестокость!), ветер мчится.
Но вслушайся: ветер плачет,
Наклоняясь над листьями, собою гонимых.
Не так ли порою и мы сами
Раним сердца своих друзей?
Не так ли порою и мы сами
Убиваем чувство беззаботно?...


***
Есть цель одна – идти вперед,
Чужих не повторяя тропок.
Пусть злопыхатель разберет,
Решителен мой шаг
Иль робок.
Пусть он кричит мне:
– Эй, чудак!
Есть разговор к тебе приватный:
Не думай, что ты сделал шаг,
Ведь это шаг –
Обратный!

Но верю, встретится и тот,
Кто скажет (за меня в тревоге):
– Иди, сынок,
иди вперед!
Пусть повезет тебе в дороге.


В дороге

Заходит солнце,
Я иду
По остывающей дороге,
И август первую звезду
Мне подкатил почти под ноги.
Как будто яблоневый сад
Трясут мальчишки воровато,
И звуки осени висят
На тонких ветках аромата.
Но горы, горы!
Скользкий путь,
Прошитый трещинами криво,
Готовый, как слезу, смахнуть
Меня с ближайшего обрыва.
Под камнепадом растолочь,
Прибить щелчком, как будто муху
Я для дороги выбрал ночь,
Не ведая,
Что выбрал муку.
Узнать, что сбудется, нельзя.
Предполагать смешно итоги.
Иду, беспомощно скользя,
По шевелящейся дороге.
И звездопад, и стук плодов,
Что дать совет всегда охочи,
Предупреждают: «Будь готов!»,
Желая мне спокойной ночи.
А сами падают, летят.
Рождая свет и множа эхо,
Как будто гибелью хотят
Достичь мгновенного успеха.
Они такими родились,
Они созрели точно в сроки...
Уходит ночь, светлеет высь,–
Прощайте!
Я еще в дороге.


***
Я прожил на свете немало уж лет…
С порога осеннего срока
Ловлю я с надеждою родины свет,
И песню ее издалека.

Каких бы судьба ни послала химер
И как бы ни хмурилась строго, –
Горит надо мною созвездье Цемер,
И светится ночью дорога...


МАТЕРИНСКОЕ ПОЛЕ

Полито обильно материнским потом
Поле, что забили сорняки, репей.
Мать, прожив без лени, в снах придет с обходом,
Взглянет с укоризною из-под бровей.

Мне ее укоры, будто стрелы в сердце.
Только подскажите, как растолковать,
Что работа в поле стала хуже смерча,
Если ныне легче грабить-воровать?

В голоде и холоде печальна доля,
Коль в трудах тяжелых пролил семь потов.
Кто ж нечист в делах и не возделал поля,
В теремах-хоромах кайфовать готов.

Видишь, мать, настали времена какие?
Совесть, гордость, честь заколотили в гроб.
Но, наступят, верю, времена другие:
Ниву Дагестана вспашет хлебороб!

***
Не помогут
Ни пост,
Ни молитва,
Если мысли твои нечисты.
Не зачтется и хадж,
Будь он хоть каждодневный,
Коль твои намерения злы.


О, люди –
Звезды жизни,
Пусть будет
Бесхитростным сердце –
Далеким от зла и обмана,
Далеким от мыслей коварных, –
Прошу,
Берегите его.





Спаси напевы наши!


Тагиру Курачеву, профессору,
талантливому исполнителю аварских песен

Тагир, скажи, – вопрос к тебе непрост:
Сегодня почему, как участь злая,
«Фанерная» эстрада «мега-звёзд»
Дух вечный песен горских истребляет?
Мелодии вершин «фанерной» тине
Для бездарей мишенью стали ныне.
И даже в Мекке песен – в Чароде
Мы слышим песенки совсем пустые.
Ответь, Тагир, спасенье наше где?!
Когда услышим песни мы родные?!
Те песни, что звенят, как родники?
Те песни, что растопят ледники?
Талант, нам горский сохранивший дом,
Ужель в гробу «фанерном» погребён?


Той весной

Шагаву Абдурахманову

Шагав, ты помнишь, как к нам Шахтаманов
В Гилиб приехал раннею весною?
Не похвалил бы он стихи подростка –
Не ведаю, что было бы со мною.

Но он своею зрелою рукою
В моей тетради написал на память:
«Пусть цели согласуются с мечтою,
А с рифмами мы разберёмся сами».

Летели годы. Мир поэт покинул,
Его мы звали Лорка из Карала,
Но не хватает горцам и поныне
Того, чьё слово правдой вдохновляло.

К несчастью, знаем мы, Шагав, с тобою
Лукавых, кто его уход ускорил,
Их вожака с шакальею душою,
Что грязным словом ранил в каждом споре.

Порой мне кажется, что снова я в Гилибе
И в сумеречном сказочном саду
Я к Шахтаманову Омаргаджи с тетрадкой
Своих стихов с надеждою иду.

Мои друзья

Хотите знать, кто у меня в друзьях?
Скажу, что совесть, нежность, справедливость
И песня, что в душе берет размах,
И братство, что в заботах зародилось.
Еще любовь, что в сердце, как вулкан
Родной язык, что я всю жизнь лелею,
И мой Кавказ – Отчизны великан....
Я жаловаться на друзей не смею.


Это время не мое

Нет, это время не мое,
Оно, прохвост, как есть твое,
Того, кто бражничает, врет,
«На лапу», не страшась, берет.

Нет, это время не мое.
Оно, подлец, как есть твое,
Того, кто душу продает,
Бандитам здравицы поет.

Нет, это время не мое.
Эй, временщик, оно твое!


ГОРЬКИЕ ВОПРОСЫ

Омару Муслимову

Преступленьями дни нашей жизни рябят,
Лизоблюдство и подлость на страже.
Разве горская честь исчерпала себя?
Грязь на совесть народную ляжет.

Наша память бесчестия нам не простит.
Славен край наш намусом и верой.
Неужели лукавцы нас сбили с пути?
И все меряем лживой мы мерой?

Горьких истин заложником стал Дагестан,
Я его опечален судьбою.
Ведь терпенье его, как булатная сталь,
Его гордость навеки со мною.

А услышит ли стон твой, родная земля,
Те, кто грабят тебя на застолья?
Встрепенется ли их воровская семья?
Отзовутся ли души их болью?


Ты не поэт

Ты не поэт, поэт не служит лести
И раболепие в друзья он не берет.
Поэты не разменивают чести
На низость. Ты же – наоборот.

Поклоннику вражды не так уж плохи
На вкус коварство, подлость и обман,
От горькой жизни он глотал лишь крохи,
В его душе всегда царит туман.

Тот не поэт, кто принял ложь за правду.
То не поэт, чьим словом злобность правит.


Ложь

Ты Хочбара сожгла, убила Махмуда,
Иосифа Чохского к могиле свела.
Не ты ли бесстрашного Хаджимурада
С родимой земли навек изгнала?

Остался ли кто-то тобой не изранен?
Ты подло сжигаешь влюбленных мосты.
Ты множишь грехи, орудуешь бранью.
Пробить крышу правды – твои все мечты.

Сколько в душах царьков всякой грязи и зла!
В их хоромах царят грубость, алчность и лесть.
Разве совесть твоя, Дагестан, умерла,
И потоками лжи смыло горскую честь?


Воровская молитва

Дай, Боже, побольше лгунов
И ворами мир наводни,
Пусть станет базаром страна,
Где подкуп и торг лишь одни.
Аминь!

Дай, Боже, побольше барыг
И меньше порядка в стране,
Подастся в бега доброта,
Контроль отомрет аконец.
Аминь!

Дай, Господи, дочери банк,
А сыну дай базу и склад
И каждому дай из родни
Доходное место и блат.
Аминь!

Такою молитвой ворье
Погубит в аду Дагестан,
Ты, Боже, не слушай ее.
Защитником праведным стань!
Аминь!

ЭХ, МУЖЧИНА!

Крадет – ворует, эх, мужчина…
Украл – пирует, эх, мужчина…
И речи лживы, эх, мужчина…
Наветы живы, эх, мужчина...

Самодоволен, эх, мужчина…
Без лести - болен, эх, мужчина…
В чинопоклонстве, эх, мужчина…
Растит потомство, эх, мужчина…

Навзрыд он плачет, эх, мужчина…
Как козлик скачет, эх, мужчина…
Он с сердцем полым, эх, мужчина…
С душою подлой, эх, мужчина…


Гайдарбеку

Двукратный Олимпийский чемпион,
Ты одержал уверенно победу.
И золота заслуженного звон
Разнесся за боксером знатным следом.

А в Дагестане человека нет,
Кому успех бы твой не стал порукой.
Прославил край родной ты на весь свет,
Наш чародинец, славный сын Хуруха.


Поэты

Вам зашивали рты, убить могли,
Срывали с вашей формы эполеты,
Гноили в тюрьмах, вешали и жгли,
Но вы остались навсегда поэтами.


Песнь моя

Зародилась давняя любовь
У меня к тебе в родных горах,
Поверял тебе я шаг любой,
Побывав в неведомых мирах.

В своей верности клянусь я вновь,
Все тебе доверю, не тая.
Есть на свете вечная любовь –
Это ты и я, о, песнь моя!


Анне Улухановой – Ш

Когда в своем набеге на Моздок
Ахбердилав тебя пленил.
Чтоб выкуп заплатили в срок,
Рвалась домой ты из последних сил.

Но вышло так, что встретив Шамиля,
Ты полюбила горца навсегда,
Родною стала и его земля,
Где в счастье пронеслись твои года.

Здесь стала Анна зваться Шуанат,
И нрав твой гордый кроток стал и тих.
Лучше тебя никто не мог узнать
Мир его сердца, скрытый для других.

До смерти мужу верная жена,
Твой взгляд его последний жест ловил.
Навеки стало имя Шуанат
Для дагестанцев символом любви.

***
Да кто ж это о чести говорит? Т
от, кто продал ее и жил без чести.
Кто про порядочность теперь кричит?
Тот, кто топтал ее с другими вместе.

А кто о правде нам с трибун поет
И к справедливости людей взывает?
Да это ж лицемер великий тот,
Что раболепие по жизни насаждает.

Прошу тебя, молчи, не говори
О человечности, намусе и адатах.
Ты помнишь, сколько раз им изменил?
Тому свидетелей – их всех тебе не спрятать.

***
Какая ночь! Фатой вокруг луны
Белеют легкие, как дымка, облака
И жемчугом рассыпаны, как сны,
Отары звезд в густых ночных лугах.

И благодать - хоть в дом не заходи,
И волшебство таит природа вся.
Аул мой у вершины на груди,
Как юноша с любимой обнялся.

***
Тот год, та ночь, тот тихи сад,
Цветов весенних аромат,
Мир лунным маревом обвит,
И мы, хмельные от любви.

С годами был утерян след
Той, что зажгла мне в сердце свет,
Шли дни на смену той весне,
Но свет ее всегда во мне.


***
История сражений Ахульго
Воспела героизм аварцев,
Где сто солдат шли против одного,
Включая и детей, и старцев.

Тот, кто свободу защищал, свой род,
Штыком Ермоловским раздавлен.
Но в бойне той не сломлен был народ
И на колени не поставлен.

Кто был в Сибирь отправлен, кто – в тюрьму.
Народ мучений много вынес.
Но в рабство не продались никому
Те, кто в горах тех славных вырос.


***
Я спросил у Хущурбека,
что известен воровством,
На какие деньги взял он
«Мерседес» и крепость-дом?
Да и многое другое: дачу, мебель, магазин...
Он сказал: «Мне дал Всевышний,
дед мой – знатный муэдзин».
Так сегодня все ворюги
превозносят свой удел,
А закон лишь на бумаге,
нет в судах подобных дел.
Но похлеще этих воров те служители пера,
Что поют хвалу им хором
ради мягкого ковра.


* * *
Когда далеким лютым февралем
Оплакивала Пушкина Россия,
В ауле Дагестана зимним днем
Поэт Исаев Магомед родился.

И так же прожил он недолгий век,
В поэзии оставил след глубокий.
И хоть простой был сельский человек,
Но дух его был сильным и высоким.

Как весь народ, он Пушкина любил,
Как весь народ, он повторял при этом:
«Нас не Ермолов властью покорил,
А красотой – российские поэты».

Металл презренный

Металл презренный, все же ты не прост:
Глупеет умный, а глупец умнеет.
От денег разум у одних мутнеет,
А у других идет духовность в рост.

Кто любит деньги,
жизни тот не рад,
Зависимости в мире нет страшнее.
Перед богатством не благоговею
И горд тому, что я ему не раб.



О зависти

Шипела зависть: «Ты попался!
Не расквитаешься со мной!»
Те, кто вчера мне улыбался,
Ругают тихо за спиной.

Враги удач моих, вы жалки,
И ваша зависть – не жилец.
И в этой тайной перепалке
Вы захлебнетесь наконец.


* * *
Сегодня горцы на равнине
Живут вдали от гор родных,
И вместо снега видят иней,
И правил держатся иных.

Но вы не станьте чужаками
Высотам горным, родникам!
Ведь память предков вечно с нами,
Их мир сегодня служит нам.

Прошу вас, вы не забывайте
Вдали родного языка
И край свой отчий навещайте,
Хоть и дорога далека.


* * *
Вы слышите шум? Это торг голосов
За тех, кто идет в депутаты,
И льется поток беззастенчивых слов
О купле-продаже мандатов.

Торговля рождает наживы азарт,
Торгуют мандатами чести.
Страна превратилась в огромный базар.
Но главное, что мы все вместе.

***
Вай-вай, Мага, вабабай!
Только вспомню тебя, вай,
Жуть берет от твоих дел,
Жизнь свою ты проглядел.

Ночь проводишь с анашой
Иль в борделе нагишом
По чужим постелям скачешь.
А наутро в ломке плачешь.

Тебя крутит лихорадка.
И опять за дозу схватка.
Что за доля, вабабай!
Был здоровый парень, вай…

Что же больного ты не навестил?

Что же больного ты не навестил?
И старца о здоровье не спросил.
Потратил время, подтвердит молва,
На суесловие, на праздные слова.

Ты зря к страдающим не шел, поверь,
Ко всем, к кому подкрадывалась смерть.
И тем, кто лег под плитами могил,
Ты свое время зря не посвятил.

Ты с болтунами время убивал,
Потом себя за это бичевал.
Мне помощь адвоката ни к чему,
Ведь время не вернуть назад ему.

Себя ругаю, не стесняясь слов,
Клянусь, что изменюсь. Итог каков?
Когда бы время зря не упустил,
То сам себя сегодня не казнил.

***
Бой извечный на планете древней
Зла с добром, терпимости с враждой,
Справедливость с подлостью не дремлют
С переменным счетом длится бой.

В мире все повторится отчасти.
Спорить с роком мой ум не велит.
Неужели на радость и счастье
Наш Творец установил лимит?


Курбану Юнусову

Совести поводья не расслабил,
Доблесть чтишь всегда ты высоко,
С детства мы с тобой прекрасно ладим,
Другом мне считать тебя легко.

Никогда с позором ты не знался,
Не дружил и с подлостью ты век,
На тебя, отважный наш Каттани,
Пусть походит каждый человек.

Нету нашей дружбы в мире лучше,
Нам при встрече есть что вспоминать.
Ты – полковник, я всего поручик,
Но я счастлив братом тебя звать.


Падает снег

Падает снег. И зеленые весны
Быстро ушли от нас, друг Ибрагим.
Ты, как и я, стал мужчиною рослым,
Да и аул наш теперь стал другим.

Помнишь, как мы в Чарбале веселились,
Разве забыть детства нашего край!
Но возвратиться не хватит усилий,
Рады б его обменять мы на рай.

Летом на горных лугах пропадали,
Сами себе добывали еду.
Ну а зимой уходили мы в дали,
К заводям, чтобы кататься на льду.

И накатавшись на мельнице где-то,
Сидя у мельника, пили мы чай.
Дома же за удовольствие это
Нам от родителей был нагоняй.

Будто валун, укатившийся с Сокно,
Детство шальное от нас унеслось,
Только в сердцах, как от солнышка в окнах,
Нам от него и зимою тепло.


***
Борец не сгибает, он не сдается,
Победная воля, как поднятый флаг,
Для чести – сердечная щедрость найдется,
Для подлости низкой – тяжелый кулак.

Пусть к чести огонь подбирается льстиво,
Но совесть и честь не подвластны огню.
Пока есть борцы, будет жить справедливость,
И я эту веру надежно храню.

Люди Кокрека

Горцы простые, мои земляки,
Горя пришлось вам изведать немало.
Были вы горцы, теперь – степняки,
Степь вашим новым пристанищем стала.

Воля чиновников – ваша беда,
Стали сиротами предков могилы,
Спряталась в недрах степная вода,
По свету вы разбежаться могли бы.

Но вы трудились над новым селом,
Землю возделали многим на зависть,
Встал, словно памятник, каждый ваш дом,
И наливалась на яблонях завязь.

Люди Кокрека, мои земляки,
Дай вам Аллах, каждодневного счастья!
И над судьбою, мои степняки,
Пусть не сгущаются тучи ненастья.


А подлость верхом

Пешком плетется старенькая доблесть,
А подлость молодая – на коне.
Уздени современные – в трущобах,
Жулье – в хоромах. Так по всей стране.

Голодные, бездомные бродяги
На свалках городских нашли приют.
Зато на сытых лицах жирных дядей
Намуса даже тени не снуют.

Но помните, заблудшее вы племя,
Отмщенья день – ваш неизбежный рок,
Ведь дереву с гниющими корнями
Жить и цвести дано недолгий срок.


***
Лжи адвокат, ты вновь проснулся,
Чтобы неправдой всех душить.
И как язык твой повернулся
О праведности говорить!

Пожалуй, что такие речи
Сподручнее тебе держать
В толпе немых, кто не перечит.
Поверят, может быть, как знать!


***
И я, как все, у чести был в долгу.
Себя корил, лукавить не могу.
Но к подлости не шел я на поклон
И льготный у судьбы не брал талон.

С врагами бился и друзей ценил,
У трудностей я скидок не просил.
Добро творившим зла не сотворил.
Зло натворивших помню. Не простил.



***
Ахлаков Магомед, махнем-ка вдруг
Мы в Чароду. Соскучился ведь, друг,
Ты по вершинам, что к себе манят
И детские следы твои хранят?

Забыть ли те голодные года?
Послали твоего отца туда,
Чтобы наладил в горном крае быт.
Ахлаков Исмаил не позабыт.

Он не жалел ни времени, ни сил,
В жизнь горцев благородство привносил.
Светлела Чарода день ото дня,
В путь радости и знаний нас маня.

Махнем, мой тезка, в Чароду с тобой!
Пусть знает чародинец молодой:
Достойный горец жил когда-то здесь,
В наследство он оставил нам намус и честь.


Четверостишие

***
Родное селенье в горах Дагестана,
Лишь имя услышу – и хочется жить!
И что же за чудо – я век не устану
Мечтать о тебе, воспевать и любить.

***
О, сколько преступлений без ответа!
О, сколько осужденных по навету!
Скажи мне, правда, если ты царица,
Когда же справедливость воцарится?

***
Для карьериста нет ничего лучшего,
Как петь мерзавцу дифирамбы
Он ради своего благополучия
И честь и мать готов продать бы.

***
Такие были, есть и, видно, будут,
Способные на ложь и клевету.
Они героя могут грязью поливать
И ангелом шайтана называть.

***
Не похвалю, кого ты похулил,
Не похулю, кого ты похвалил.
Но если белое ты называешь черным,
То помни, клеветник, тебе не смыть чернил.

* * *
Я люблю этот мир и природы узор,
А за что – никогда не пойму.
Как вершине, парящей в объятиях гор,
Верен времени я своему.

* * *
Покуда землю я свою люблю,
Я не устану жить на этом свете.
Морской прибой наигрывает блюз,
И с гор родных приносит радость ветер.

***
Аллах, ты правду силой наделил,
Намус и веру дал ты в помощь ей.
Всю жизнь борюсь с лукавством что есть сил.
Но почему же часто зло сильней?
***
По мне милее правды кодекс,
Чем льстивой лжи обет пустой.
Уж лучше быть рабом свободы,
Чем раболепия слугой.

* * *
У чиновника мечта коротка.
До того ль ему, чем дышит народ?
Ему ближе свой родной огород.
За чины страна идет с молотка.

***
Вы, грабителей племя,
Честь затерли в полемике.
Мерзких дел академики,
Вам судьей будет Время.

* * *
Прошел ты курс клеветников,
Уж больно складно врать умеешь.
И нет запретного замков –
Вокруг чужого вьешься змеем.

***
Ты имеешь глаза. Но какой в этом прок,
Если прелести мира не видишь!
Уши есть у тебя? Ну какой же порок,
Коль на пение птиц ты в обиде!

***
Если ссора горячит нам кровь,
Я зову терпение на помощь.
А когда нахмурится любовь,
Мне ворота растворяет полночь.

***
Если б любовь преступною звалась,
То я не раз бы слушал приговор.
Когда мужчин судили бы за страсть,
Навек бы скрыл меня тюрьмы затвор.

***
Есть и такие, что забыли горы
И где-то на чужбине ищут рай.
Прошу Творца, пусть не родит он горцев,
Способных позабыть свой горный край.


***
Всплывает сыворотка над сметаной –
Такой неверный век пришел.
Плодятся всюду мастера обмана
С пустой и черною душой.

Только фортуна их всегда капризна,
То на волне, а то - на дно.
Есть золотое правило у жизни:
Зима сменяется весной.


Другу из Караная

Мой друг каранайский Муслимов, салам!
Как годы летят в неизвестные дали!
Давно ли мы плыли по детства волнам.
Так жаль, что достойных друзей потеряли.

Но все же сегодня хватает друзей,
Способных понять: где хула, а где правда.
Мы редко садимся в кружок потесней,
Но тем замечательней, радостней праздник.

Заходит светило за твой Каранай,
Оставив тепло на земле разогретой,
И шепчут цветы, что украсили край:
 «Спасибо, земля, за прекрасное лето!»


Ириб

Ириб - начало сотен родников –
Пристроился ты к бурному Тленсеру,
Здесь климат и прекрасен, и суров,
Ползут здесь облака по скалам серым.

Ты добрых приютил, Ириб, людей.
Дай Бог, тебе и горцам процветанья!
Для многих славой ратной стал удел,
А для тебя – их память и признанье.

У чародинцев много добрых дел,
На том, земля моя, веками ты стоишь.
Быть ближе к солнцу – это твой удел,
Ты на груди своей его тепло хранишь.


* * *
Сегодня в Мадриде жара.
Не зябнешь ли, горный Цемер?
В Испании ясно с утра.
А в наших горах – не в пример.

И где б мы ни жили, в трудах
Клонясь от зари до зари,
Спешим мы вернуться туда,
Где первый раздался наш крик.


Из цикла посвящений аварскому
поэту Магомеду Насрулаеву

Магомеду Насрулаеву

Я жизнь свою отныне, Магомед,
Часами - не годами - измеряю.
И на исходе моих долгих лет
Явился ты, приветливо сияя.
Сон мрачный - позади.
Назло беде
Любовь моя зажглась опять
звездою -
Я рад, что в Дагестане, в Чароде,
Остались люди, щедрые душою.
Сидит лукавый в каждом
человеке,
А в нас, поэтах, таковых
не счесть.
Они клевещут, льют злословья
реки,
Умру - хвалить меня сочтут
за честь.
Гляжу туда, где тонут в небе
горы,
И вижу там усопших мавзолей.
И слышу я Всевышнего укоры,
Что задержался здесь среди
люде, и.
Земля под нами - чем же не музей
Любви людей, чьи кости прахом
стали?
Судьбою предначертано моей
Уйти и мне в запасник горних
далей.
Я нынче счет, мой друг, часам
веду,
Труднее жизнь годами мерить
в мире.
Дороги, песни, съезды - все
в чаду,
И лирика моя сродни сатире.

***
Моих дорог и дней моих последних
Попутчик добрый, молодым
в пример
Вдвоем с тобой давай махнем
немедля
В отмеченный печатью твой
Цемер.
Там, в Кутле, прозвучавших
древних песен
Не удалось народу услыхать.
Тот клад духовный людям
неизвестен,
На ком лежит открытия печать?
Нас не сломила ноша тяжких лет,
Мы к жизни неприветливой
привычны.
Но мы еще услышим, Магомед,
Неповторимых мелодичность
песен.
Еще родятся сыновья, которым
Напевы гор петь звездам
суждено.
Узнают люди на земных просторах,
Что песням нашим гаснуть не дано.
Но в данный час пора нам, друг,
без меры
Согреться солнцем музыки
Тленсера.