В Ильин день

*

Овраг вертелся вдоль дороги,
то ближе - то за сто шагов,
и напрочь исчезал в итоге
в кустах, набившихся битком.

А те - кутят неугомонно
в припрыжку катятся на дно,
где в мареве тёмно-зелёном
чертовски влажно и темно.

Бушует дикая ватага,
шурует, склон покрыв на треть,
посмотришь в эту передрягу -,
дна и в прищур не разглядеть.

И можно помечтать о чём-то,
ещё не сбывшимся всерьёз,
вот кажется по всем расчётам,
должно - а что-то не сбылось.

И что сбылось припомнить тут-же
в подробностях и мелочах -
 сметая локтем тучи стружек
на сохраняемых вещах.

Перебирая очередно
событья, тотчас-же принять,
что жизнь расхистанным потоком
вот-вот и поворотит вспять.

Чуть оглянись - и без оглядки,
без остановок, во весь дух,
что только замелькают пятки -
затеешь в прошлое езду.

Мгновенно высветятся лица,
дороги, мысли, города,
три бусурманские столицы,
двух наших глушь и гопота.

Экспресс торопится с размаху,
и как-бы видишь сквозь стекло
свою, ещё смешную ряху,
и ухмыляешься светло...

*

В реальность воротясь поспешно,
как после сна продрал глаза -
а за посёлком ходом пешим
бредёт гремучая гроза.

Загрохотало не втихую!
Вмиг в обозримом вдалеке
в клеёнку пейзаж пакуют,
в кипящем моют молоке.

Недолгой сухости остатки
пока повсюду там и тут,
но гром для всяческой острастки
наставший подтвердил статут.

Знать не сойтись на полумерах -
промочит сразу и насквозь.
Бац! - и без всяческих примерок,
и передышек понеслось.