Лязг мечей, громкий топот копыт...

Лязг мечей, громкий топот копыт;
на ристалище слёзы не льются, -  но кровь.
Даже если здесь рыцарь не будет убит,
то подняться ему не легко уже вновь.

В простоте старины родилось слово честь
от высоких снегов и булата  меча,
почему же теперь даже грубую спесь
за него принимают, увы, сгоряча?

Отчего холод взгляда и сердца в чести,
почему от любви шаг до ненависти,
почему, чья то прихоть тебе приговор,
даже если судья был мошенник и вор?

Одобрения крик, свист и топот хулы…
Победитель герой, побеждённому – стыд.
Жалят взгляды презренья больнее стрелы…
Vae victis – позора толпа не простит.

Честь венчала собой добродетель сердец
и наградой служила тому, кто был смел,
почему же теперь даже трус и подлец
обряжаются в честь для своих грязных дел?

Кто сказал, что позорно  обиду простить
и что прав только тот, кто останется жить,
что любовь можно сотней смертей доказать,
а упавший единожды должен лежать?

В сонме лиц разукрашенных лож
каждый зритель со стажем и в сане судьи.
Только все их сужденья – чистейшая ложь,
ведь судимые кровь  и позор не свои.

Слово честь было искони словно клеймо
высшей пробы, дарованной Богом души,
почему же его как дрянное вино
разбавляют водой в кабаках торгаши?

Почему жизнь теперь превратилась в игру,
ведь сценарий её не подвластен перу?
В инфантильность на старости впал этот мир?
Почему же игрок образец и кумир?

Что добро есть, что зло? – вот вопрос на века.
Поклонится чему, и бежать от чего?
Не отвечен никем, не решённый пока
он как меч над Домоклом грозит с потолка
   и ещё ни один не ушёл от него,
     даже если пытался взирать с высока.
18.10.2002 г.