Скунск

I

Граждане города Скунска!
Граждане города Скунска!
И прочие люди, живущие в Скунске!
Вспомните, что говорил наш великий земляк Афанасий Корсунский!

Вот, мы сидим по кухням,
Болтаем о чём-то и тухнем…
Давайте же выйдем на площадь и ухнем!
Да так, чтобы эхо нашего уха
Докатилось до каждого уха
И  чтобы на всей земле
Нас знали, как граждан Кале,
Эти граждане  так благородно
И абсолютно свободно,
И смело вручили свой город врагу,
Который  хотел превратить их в рагу.
И всё получилось гораздо спокойней,
Противник занял город без бойни,
И все обыватели поняли вдруг,
Что это не враг, а приятель и друг.
С тех пор по всей земле
Хвалят мудрых граждан Кале,
И даже скульптор, не помню какой,
Их изваял гениальной рукой…

Но мало кто в мире знает о Скунске,
Хотя здесь родился великий Корсунский.

Или один генерал аргентинский,
Жеманный, как Александр Вертинский
Однажды утром занял Фолкленды,
И тут же превратил их в легенду.
Британцы Фолкленды отбили обратно,
Но, всё равно, было очень приятно.
Ведь все на свете узнали
О  Фолклендах и генерале…

И только никто не знает о Скунске,
Хотя здесь родился великий Корсунский!

Поэтому, братцы!
Всем предлагаю собраться
Для принятия  Первой Скунской Декларации.
Давайте поднимем наш престиж.
Пусть будет известен Скунск, как Париж.
Пускай весь мир говорит о Скунске,
И радостно с неба смотрит Корсунский!


II. Первая Скунская Декларация
 
Люди Земли, к вам обращаемся мы, скунчане.
Мы долго молчали, но больше не в силах хранить молчание.
Первое, что мы хотим заявить в своей Декларации -
Мы представители особой скунской цивилизации!
Сразу хотим напомнить, что именно в городе Скунске
Родился известный всем, великий и славный Корсунский.
И если у нас бургомистр дурак, и на главной площади лужи,
То надо признать, что у вас всё гораздо пошлее и хуже.
Своим вы любили давать разные там кредиты,
А приходил скунчанин, и слышал одно: "Поди ты!.."
Теперь охватил вас кризис, и лопнули ваши банки,
И грипп свинячий свирепствует,  гложет ваши останки.
Но Скунск - не только город и даже не только нация,
Скунск - это особая высшая цивилизация.
Она несёт всем народам новые измерения
И дарит вам иную, скунскую точку зрения.

Хотим преподать вам, убогим, несколько важных истин.
Мы знаем, что вы погрязли! Погрязли во лжи и корысти!
Надо в корне менять весь Мировой Порядок,
А нынешний ваш Порядок глуп, нечестив и гадок.
А мы такие хорошие в нашем городе Скунске,
И главное то, что у нас родился великий Корсунский!
А вы такие, уроды, моральные уроды,
И оказались фикцией хвалёные ваши свободы.
И, вот, мы хотим внести в ваше спасение лепту,
Но, конечно, не будем давать вам никаких рецептов.
Мы только хотим заявить, что мы, жители Скунска
Гордимся тем, что здесь родился великий Корсунский.
У нас бьёт святой источник, пока он приносит доходы,
Вы нам не годитесь в подмётки. Мы будем учить вас, уроды!

III

Теперь необходимо хотя бы кратко коснуться инцидента
Произошедшего в Скунске  по поводу монумента.
Жители Скунска давно ворчали, что на площади у Правления,
Хотя наступили новые времена, стоит, по-прежнему, Ленин.

А ведь всему миру известно, что именно в Скунске
Родился не кто иной, как Афанасий Корсунский.
И очевидно всем, что эта великая личность
Оказала определяющее влияние на скунскую идентичность.

А Ленин в Скунск заезжал всего два-три раза,
К тому же теперь выясняется, что он не герой, а зараза.
Поэтому идея, поменять Ленина на Корсунского
Греет сердце любого жителя скунского.

И вот, художница местная предложила макет скульптуры –
Афанасий Корсунский сидит на пеньке с бандурой.
Она пояснила, Корсунский был народным поэтом –
Каждому ребёнку в Скунске  отлично известно это.

Она вспоминает,  как  возле  её колыбели
Бабушка с няней песни прекрасные пели.
Но по прошествию лет в её голове осталась
От этих песен только самая малость.

Там было про васильки и колокольчики в поле,
Было что-то тоскливое о тяжкой народной доле,
Потом, что, вот, уже скоро наступит эпоха  свободная,
И, наконец, что не деньги – золото, а только сердце народное…

Но раздались голоса, надо быть полной дурой,
Чтоб  нашего Корсунского  изобразить с бандурой.
Вполне возможно, в юности Корсунский и был поэтом,
Но главная заслуга его абсолютно не в этом.

Ведь о его красноречии узнали важные лица
И ради его талантов отправили в столицу.
Благоговела пред ним сама графиня Орлова
И матушке-императрице о нём замолвила слово.

Он яростно разоблачал происки хитрых масонов
И в памяти нашей остался, как верный защитник трона.
Потом врагам удалось выжить его из столицы,
Он сослан был в монастырь и там продолжал молиться.

Но надо его показать в момент наивысшей славы,
Когда он с амвона громил врагов великой державы.
Он должен стоять в архиерейской  митре, с посохом и панагией,
И будут просто кощунственны здесь варианты другие!

Но какой-то чернявый крикнул, вряд ли он стал архиереем,
Поскольку известно, что был он чистокровным евреем.
Свинину не ел, по субботам ходил в синагогу,
Где, как подобает еврею, молился единому Богу.
На нём должны непременно быть ермолка и талескотн,
Потому что был правоверный еврей, а не какой-нибудь скот он.

Но кто-то сказал возмущённо, Корсунский учился во Львове,
В иезуитском колледже изучал богословие,
Потом ушёл в монастырь и, вроде бы, стал аббатом,
Скорее всего, был католиком,  на худой конец, униатом.

Ещё говорили, Корсунский был храбрым советским солдатом
И должен стоять на площади в каске и с автоматом.
За ним должно развеваться знамя сорок пятого года –
Мы сами были рабами, но всем принесли свободу!

Прозвучало ещё, что Корсунский погиб в ходе бандитских разборок,
Это прекрасно, ведь Робин Гуд  всем англичанам дорог.
Надо поставить мраморный столб очень большого веса
И выбить портрет Корсунского с ключами от мерседеса.

Так до сих пор скунчане спорят между собою,
И эти споры чаще всего кончаются мордобоем.
Но продолжают гордиться Корсунским, не зная, кто он такой.
А на главной площади Ленин куда-то тычет рукой.


IV

Сюда поезда не ходят и не летят самолёты,
На тысячи вёрст раскинулись густые леса и болота.
Пока скунчане дерутся и споры ведут о Корсунском,
Такая шикарная клюква уродилась под Скунском.
Мы вышли перед рассветом, надев сапоги до колена,
Как будто побег замышляя из городского плена.
Всходило солнце над лесом, и вдруг показалось небо,
На наших глазах рождался мир, где никто ещё не был.
И всё вокруг наполнилось тёплым таинственным светом,
И в сердце была лишь любовь и благодарность за это.
Мы видели на деревьях какие-то тайные буквы
И наполняли корзины огромным количеством клюквы.
Но дело даже не в клюкве, мы просто на мир смотрели,
Считали следы медвежьи и слушали птичьи трели.
Весь день мы бродили по лесу почти в абсолютном молчании,
А по дороге в город встретились нам скунчне.
Они возбуждённо спорили, как будто хотели подраться,
И что-то кричали громко про Скунскую  Декларацию:
«Вокруг декларации нашей нет ажиотажа,
А в газете Гардиан её не цитируют даже!
Они постоянно думают, о том, как бы нас обидеть,
И только полдец и предатель может это не видеть.
Пусть знают подлые Соросы, теперь мы будем грубее.
Они не хотят замечать нас, а мы не подпустим к трубе их.
Или лучше захватим несколько деревенек,
Тогда нас, наверно, вспомнят сенаторы Джексон и Веник!»