65 лет по минному полю. 2

4. Дыра в снегу. Мне 15 лет.

Дело было в снежном марте 1957 года. У кромок больших оврагов намело трехметровые сугробы, а дорога в школу пролегала как раз по дну одного из них [что между микрорайонами Дзержинец и Серебрянка]. И вот однажды, возвращаясь из школы речной тропой, я решил пройтись по краю оврага. Погода стояла солнечная, в меру морозная. Вокруг никого не было, только двое десятилетних пацанов катались на лыжах с небольшого пригорка на дне оврага.

И тут я увидел в круто обрывающемся сугробе кем-то прорытую сквозную дыру – с диаметром, как мне показалось, достаточным, чтобы через нее проскочить. Не слишком сумняшеся, я поставил портфель и ногами вперед юркнул в дыру. Но за счет сложенных по швам рук ширина тела существенно увеличилась – и я… застрял в дыре! Да так, что голова уже оказалась в дыре, а ноги из нее еще не показались.

Когда я понял, что пальцами прочно зажатых рук мне плотный снег расцарапать не удастся, мне стало по-настоящему страшно: тонкая одежда была способна сохранять тепло тела от силы час. И тогда мне не оставалось ничего другого, как изо всех сил звать на помощь. И дети меня услышали. К счастью, у них оказалась небольшая лопатка, и они быстро вырубили меня из плотного снега. С тех пор я запомнил на всю жизнь: «Не спробав броду – не суйся в воду!».


5. Смертельное напряжение. Мне 18 лет.

Промозглой осенью 1959 года мой бригадир-электрик спас меня от преждевременной «вечности». Работал я в ту пору на Мытищинском комбинате силикатного кирпича. И однажды понадобилось что-то проверить в электро-щитовом ящике, установленном на улице (в непролазной грязи). Рабочая обувь в нашей бригаде была, прямо скажем, убийственная: кирзовая, грязная и насквозь мокрая. В такой обуви можно окочуриться и от 12-ти вольт, а в нашем ящике – все 380!

И вот открыл я шкаф, сел на корточки, присоединил к обесточенным клеммам нужные провода и, чтобы инструменты не мешали выполнению последующих операций, вытянул руку, чтобы положить инструменты на горизонтальную шину, находящуюся под напряжением. Оставалась, пожалуй, меньше десятой доли секунды до исполнения задуманного, как получаю сильный удар бригадира Николая в ухо и падаю в грязь…

Спасибо, друг!


6. В складском проходе. Мне 19 лет.

По причине юношеского (может, и принципиального) максимализма, возвращаясь домой из Москвы в электричке, я выходил в город не по надземному переходному мосту (который однажды – в 1979-м году – рухнул-таки), а прыгал на рельсы перед стоящим поездом и затем перелезал через забор, попадая в проход между станционными складами [на месте сегодняшней автобусной станции].

Так было и в этот раз: оказавшись в складском проходе, я прямехонько пошел по нему в город. Но пройдя с десяток шагов, услышал рокот обгоняющего меня бортового грузовика. Вот мимо меня проплыла кабина, вот пошел зеленый борт. Сейчас покажется его задний край. И тут на всякий случай я оборачиваюсь и… уже наученный опытом, четко и хладнокровно принимаю решение: нагнуться! А в следующий миг выступающий из кузова длинный рельс оставляет на дощатой стене сарая глубокий след на уровне… моей шеи до пригибания…


7. Лыжный бросок. Мне 20 лет. (Опубликовано отдельной статьей.)


8. Нож гильотины. Мне 30 лет.

Рядом с нашим деревянным домом в Пушкино в 1971 году стали возводить новый дом, куда мы – я, жена и двое детей – впоследствии должны были переселиться. Мы с нетерпением ждали этого момента, поскольку вместо 16-метровой комнаты нас ожидала 36-метровая трехкомнатная квартира. И я частенько заглядывал на стройку.

Пошел посмотреть я на дом и в этот солнечный мартовский день 1972 года. На расстоянии пяти шагов от дома я прошел мимо первого подъезда, потом второго, и тут наверху кто-то крикнул. Но посмотреть я не успел: в 30 сантиметрах прямо передо мной в землю вертикально врезалось большое листовое стекло. Я хладнокровно посмотрел вверх: на подоконнике седьмого этажа стоял стекольщик…