цивилизация осиротевших

от колыбели до могилы
на цыпочках.
боимся растоптать реликвии ухоженного стада,
но с радостью глотаем собственную боль.
нам их пеленки - саван.
под стенами их града мы развели костры.
бессмысленна осада, а приступ еще более нелеп.
и даже если каждый из них слеп,
тем более что наша им победа?
переиначенный момент созданья?
стук в дверь, которую никто не запирал?
по-прежнему смеется молча тот, кого вмешаться призывал
любой из нас в полубреду молитвы, позволяя
безумию подкрадываться вновь к трухлявым воротам нутра.
но не среди ли нас ими утеряна святая
вера в Добро и Вечную Любовь?
не нам ли помнить, как вчера
мы с ней играли в жмурки
на ребрах лезвий?
пускай стираются подошвы башмаков железных,
пускай босыми нас положат каждого в свой гроб...
цивилизации осиротевших,
утратившей отцов,
назначен свой Потоп,
и кто-то лишь оттягивает казнь,
усугубляя пытку...
на стенах липких
следы ладоней.
кто ищет выход?
кому в столь поздний час
вселенских суток
вдруг вздумалось бродить?
разорвана спасительная нить
премудрой Ариадны.
былое невозможно обрести.
и даже самые усердные из них
поймут в конце пути,
что каждый шаг их был
ядреным семенем в бесплодном чреве,
тысячекратным прахом,
призывом к Еве
раскаяньем смягчить удар греха.
крик петуха кроваво-красного
разбудит города.
тогда и помолчим.
наложим на все, сказанное нами им, табу.
сейчас молчать не время.
так пусть худое наше семя
плодит
наперекор всей лжи кривых зеркал.
никто из нас не знал
в начале сна про жизнь
какой предел в нем,
где оборваться радуге,
бушующим огнем где запылает суть.
теперь они нам не дают вздохнуть,
так значит, будем петь
на выдохе.