Мечтатель. Разнообразный Батюшков

Господин Л.Г.Фризман в предисловии к сборнику  "Русская элегия" отмечает "что элегическое наследие Батюшкова было многообразно, что раздел элегий вошедший в его книгу "Опыты", представлял собой поле смелых экспериментов".

Трудно не согласиться, однако мне кажется что многообразие Батюшкова относилось не только к его элегиям. В некотором смысле он вообще очень и очень разнообразный поэт. Перечитывая сборник его стихов однажды ловишь себя на мысли, что читаешь что-то давно знакомое. Потом снова и снова.

Действительно, вдруг осознаешь что батюшковские "Мщение" и "Привидение" (Переводы из Парни) живо напоминают "Ревнивого демона" Ознобишина. Не такого, конечно, известного как "Демон" Лермонтова, но намного более человечного.

Что "Тибулова элегия Х" наводит на мысль о Баратынском, а именно на его стихотворение "Родина".

Еще удивительнее лично для меня оказалось то что известное стихотворение Батюшкова "К другу" тематически очень существенно пересекается с "Элегией в новом вкусе" С.Т.Аксакова. Речь, разумеется, идет о концовках обоих стихотворений, где и сосредоточена "мораль" их. Смысловые совпадения этих стихотворений весьма существенны. Лирическому герою стихотворения Батюшкова "опытность веков" и "Клии мрачные скрижали" не дают нужного ответа на вопрос о смысле жизни, и только обращение внутрь себя ("Я с страхом вопросил глас совести моей..."), дает ему ответ на поставленный вопрос. Герой Аксакова, похоже, даже и не пытается разрешить свои духовные проблемы путем исследования действительности (хотя это впечатление вполне может быть поверхностным, обманчивым) они разрешаются сами собою, так же путем какого-то погружения в себя, вследствие некой психологической перестройки сознания.

Но совпадает не только метод нахождения спасительной истины. Дальнейшие совпадения еще более очевидны. Осознание истины Батюшков выражает словами "мрак исчез", "прозрели вежды", Аксакова говорит то же самое и теми же словами: "неспавшие открыл я вежды", "бор черный побледнел". У обоих является "надежда" и жизненная перспектива представляется у Аксакова как озаренная светом "страна" ("Воззрел --окрест меня страна озарена..."), Батюшков же говорит что "путь мой весь как солнцем озарен".

Далее можно заметить что "Мечта" Батюшкова риторикой своей вступительной части очень похожа на стихотворение Ф.Н.Глинки "К душе". Вообще это очень похожие стихотворения-размышления. Различие только в темах да и оно не так велико, ведь утверждает же Батюшков в своем стихотворении что "мечтание" есть "душа поэтов и стихов". То есть "мечта" Батюшкова и "душа" Глинки где-то родственные понятия.

Замечательное стихотворение Батюшкова "Разлука" сродни, на мой взгляд, "Клятве Мойны" Вальтера Скотта. В обоих произведениях даются обеты, и не так важно что в первом случае это обет верной любви данный гусаром "своей пастушке дорогой", а во втором случае обет Мойны никогда не быть женой некоего графа. Намного важнее то с какой легкостью нарушаются эти обеты в обоих стихотворениях, несмотря на то какими страшными клятвами они подкреплялись и в том и в другом случае.

Значительную часть "Счастливца" Батюшкова легко обнаружить в "Богаче" Бенедиктова. В данном случае подобными являются не идеи стихотворений которые в стихотворении Батюшкова более чем слабы, а у Бенедиктова напротив неожиданны и глубокомысленны. Но образы "Счастливца" и "Богача" совпадают совершенно, вплоть до того что в обоих стихотворениях они наречены Крезами.

Не новость, что резкость суждений в адрес Москвы героя "Перевода 1-й сатиры Буало" предвосхищает монологи Чадского.

Каким образом можно было бы найти какую-то общность у таких разных поэтов как Ознобишин, Баратынский, Аксаков, Глинка, Вальтер Скотт, Грибоедов и Бенедиктов? Но Батюшкову удается весьма отчетливо совместить их в своем поэтическом творчестве, причем опять-таки совершенно различным образом, ибо в одних случаях речь идет о подобии идей, в других --образов, в третьих --стилей. И совсем не важно было ли это следствием совпадений, влияния Батюшкова на других поэтов или наоборот влияния их на него самого, прямого или опосредованного. Потому что речь идет о присущем поэзии Батюшкова разнообразии независимо от причин этого разнообразия.

Что же такое поэзия Батюшкова помимо разнообразия ее которое само по себе мало что объясняет? Можно сказать что поэзия его --это несколько, как минимум, выдающихся стихотворений: "К другу", "Вакханка", "Тень друга", "К Дашкову", "На смерть супруги Ф.Ф.Кокошкина", может быть "Надежда" и "Выздоровление", а может быть и еще два-три стихотворения. На самом деле это немало.

Но сказав слова "выдающиеся стихотворения" необходимо объяснить их, иначе можно подразумевать под ними все что угодно. К сожалению именно Батюшков дает повод сказать несколько слов о классификации стихотворений. И именно потому что в его творчестве велика, наряду с выдающимися, и доля "нечитабельных" стихотворений (и это опять какое-то проявление разнообразности Батюшкова!).

Итак, стихотворения могут "нечитабельными", "читабельными", "значимыми", "выдающимися" и "гениальными".

Первое определение говорит само за себя, хотя причины "нечитабельности" могут быть различны: темнота, серость изложения, косноязычие автора, отсутствие увлекательности, нелепость мыслей, специфичность поэтического произведения (например, такой замечательный поэт как А.К.Толстой, все нормальные стихотворения которого совершенно читабельны, создал целый класс стихотворений в народном стиле читать которые совершенно невозможно за исключением одного или двух. Современная поэзия в смысле специфичности ушла намного дальше).

Есть еще особенности восприятия читающего, то что читабельно для одного может быть не вполне читабельным для другого. Поэтому речь всегда идет о какой-то норме восприятия и какой-то норме стихотворного произведения.

Просто "читабельные" стихотворения читаются легко, только читать их нет никакого смысла потому-что они пусты во всех отношениях.

Другое дело стихотворения "читабельные" и при этом еще и "значимые". Они есть хлеб любителя поэзии, его основная, обычная пища именно в силу своей распространенности, многочисленности. Именно значимые стихотворения обогащают его какой-то новой мыслью, радуют новым образом, открывают для него какую-то новую грань действительности, в них звучит для него новая музыка слов.

"Выдающиеся" стихотворения --это уже в некоторой степени редкость. Люди перестали бы читать стихи если бы их интерес к поэзии объяснялся бы потребностью читать только выдающееся и гениальное, ибо в таком случае для того чтобы найти что-то для себя интересное им приходилось бы прочитывать слишком много пустого. "Выдающееся" --это область высоких, сильных чувств, глубоких, важных мыслей и совершенства формы.

Если выдающееся --редкость, то "гениальное" --редкость редкостей. Это нечто по сути своей неповторимое, бесподобное, высшее проявление чувства, мысли и красоты. Это нечто необъяснимое, боговдохновенное и при этом очень важное для людей. Это нечто уже выходящее за границы собственно поэзии, в силу своей важности для людей становящееся культовым явлением.

Как уже было сказано доля нечитабельных стихотворений в творчестве Батюшкова весьма велика, едва ли не половина их таковы. Они не увлекают, необходимо какое-то усилие над собою чтобы не терять нить повествования, чтобы воспринимать смысл читаемого. И когда это удается, нечитабельное стихотворение Батюшкова усилием вашей воли переходит в разряд читабельных, в чем как мы знаем нет какого-либо смысла. В чем же причина этого? Возможно ответ на этот вопрос подскажет нам история написания программного произведения Батюшкова "Мечта". Оно переписывалось пятнадцать лет, результатом чего стало лишь некоторое увеличение количества слов в нем. Никакого развития!

Можно, конечно, предположить что сама тема стихотворения, сама идея его были ущербны, тупиковы, не поддавались какому-либо развитию. Действительно, "мечтательность" --родная сестра "лени" и двоюродная --"неги" и "сладострастия" по представлениям Батюшкова, в чем легко убедиться читая его стихи. А стало быть она никак не может быть убедительно преподнесена читателю в положительном свете, ведь если не ошибаюсь "лень" (а стало быть и "мечтательность" Батюшкова) есть один из смертных грехов. Точка зрения достаточно убедительная.

Однако, с другой стороны "мечтательность", как таковая, сродни фантазии, мысли, идее, творчеству, творческому акту, а там уже недалеко и до такого, например, более чем основательного понятия как сотворение мира Творцом из первобытного Хаоса. Из того самого Хаоса который является намного более отрицательным понятием чем любой смертный грех. Из грязи, праха прорастает побег, развивается и дает прекрасный плод. Произведение --это не столько вопрос отправной точки, сколько вопрос развития.

Разве стекло, сплав песка и соды, более значимое понятие в сравнении с мечтой? Ломоносов даже и не думал, надо полагать, писать стихотворение о стекле, просто как ученый и промышленник он стеклом занимался. Но в какой-то момент стекло стало отправной точкой, организующим началом для изложения его представлений об обществе и человеке, об их истории, духовной и материальной жизни. И родилось великое "Письмо о пользе Стекла".

У автора "Мечты" развития не получилось, так что прав Батюшков признаваясь что рассуждать ему "...что-то все не удается...". Но ведь проблема в том что во многих стихах своих он именно этим и занимается, пытается в чем-то убедить читателя. Отсюда и частые неудачи.

Вообще "Мечта" Батюшкова и его мечтательность являются главным ключом к пониманию его поэзии и даже его судьбы, и сравнение с тем же Ломоносовым в этой связи является крайне показательным.

Мечта эфемерна, бесплотна, бесцельна, беспредметна, бессмысленна и беззаботна. Для мечты нет ограничений, для неё не существует невозможного. Для нее не существует действительности, ее фактов, ее непреложных законов, она в них не нуждается. Она творит свои миры, по своим законам, по своему произволу.

Следствием отрицания действительности мечтателем является незнание им этой действительности, в бесцельности и бессмысленности его мечты --бесцельность и бессмысленность его произведения. Произведение мечтателя отвлеченно, схематично, оно бестелесно, безжизненно. В нем не хватает плоти, "мяса". Даже, по-видимому, правильные слова выстроенные в, по-видимому, правильном порядке, не производят нужного впечатления если в них не духа действительности.

Ну и, разумеется, произведение такого поэта не может демонстрировать высокого уровня развития, так как развитие его изначально порочно, ибо мечтательно.

Таков Батюшков, такова его поэзия. И неудивительно что противоположностью его в поэзии можно назвать Ломоносова --человек науки и общественного деятеля весь смысл жизни которого заключался в познании и изменении действительности. Любое произведение его замечательно именно потому что полно жизни, ибо действительностью рождено, чтобы жить в этой действительности.

Ломоносов может развивать некую мысль, а может развивать ей противоположную, может писать пространное произведение и это всегда будет увлекательно даже если это будет произведение ни о чем. И это будет так именно потому что слова его произведения не есть следствие стремления заполнить "правильным содержанием" пустоту некой идеальной схемы, по своему, может быть замечательной. Каждое слово его произведения, каждый, самый тонкий поворот его мысли, продиктованы тем знанием которое водит пером автора, они не произвольны, они не надуманы, они детерменированны, они целенаправлены и поэтому они естественны.

Но каким бы великим не был "мечтатель", он не способен быть мечтателем абсолютным. Как и "человек действительности" он ходит ногами по земле, а не по облакам, на которых живет в своих фантазиях. Он испытывает вполне реальные голод и жажду, чувства его подвержены тем же воздействиям окружающей действительности как и чувства любого другого человека. Внутри его живут такие же желания, которые не могут быть удовлетворены мечтою, а требуют действительного удовлетворения. Потому-то и поэзия "мечтателя", даже такого усердного как Батюшков, не может быть абсолютно мечтательной, до определенного момента она вполне действительна, реальна. Но так же как чувства мечтателя действительны лишь в основе своей, а в развитии их нарастает их разлад с действительностью, так же и поэзия мечтателя действительна только в своих основах, в элементарной идее, в точном образе невзначай брошенном читателю, в удачном художественном приеме не нашедшем последовательного развития и закрепления(не может "мечтатель" подобно Крылову, например, посвятить себя какому либо жанру, той же басне, достигнуть вершины в развитии его, заслужив себе авторитет великого мыслителя и художника --он слишком мечтателен чтобы властвовать над действительностью.).

Теперь понятно почему Батюшков так разнообразен, откуда родом его "поле смелых экспериментов" --мечтательность его не знает ограничений налагаемых на мысль действительностью, поэтому он легко вторгается в любую область мира идей и образов не особо озабочиваясь уместностью подобных вторжений.

Но вследствие той же мечтательности найденная им идея не может получить высокой степени развития ибо для того чтобы такое развитие было удовлетворительным оно должно считаться с действительностью. Поэтому поэзию Батюшкова, при всех ее находках можно назвать поэзией "наивной", поэзией "примитивной", или лучше всего "поэзией элементарной". И в этом ее ценность, ибо всякое высшее достижение в основе своей состоит из элементарной идеи или набора элементарных идей, элементарного чувства или набора элементарных чувств, некоторые из которых в поэзии Батюшкова представлены в своей изначальной чистоте и очевидности. Религиозное чувство стихотворения "К другу", эротизм "Вакханки", дружба и героизм выраженые в "Тени друга", патриотизм стихотворения "К Дашкову", скорбь и сострадание "На смерть супруги Ф.Ф.Кокошкина" резко представляют нам человеческие свойства в элементарности и фундаментальности их.

То же, в принципе, можно сказать и о многих других стихотворениях Батюшкова, например, о "Странствователе и домоседе".

Это стихотворение может кому-то показаться малость длинноватым. Так оно, пожалуй, и есть, однако написано оно повествовательно, без претензий, легко, с юмором, поэтому вполне читабельно и увлекательно. Но, по-настоящему, интересно оно своим взглядом на человека. Причем не глубокой философией этого взгляда, а именно элементарным утверждением (ничем собственно не обосновываемым), что человеку свойственно быть не только основательным "домоседом", но и неугомонным "странствователем". При этом Батюшков даже не утверждает в своем стихотворении что поведению "странствователя" есть какое-то жизненное оправдание, хотя такой вывод напрашивается сам собою по прочтении стихотворения.

Тут нелишне заметить что такой взгляд на человека, оправдывающий "странствователей", уравнивающий их в правах с "домоседами" не имеет большого хождения в обществе, так как высокую, мудрую поэзию, более того идеологию общества делают как раз люди основательные, "домоседы". Такие как Крылов, например, написавший теплую и уютную, мягкую как махровый халат басню "Два голубя", в которой "странствователь" терпит поражение за поражением пока, наконец, совершенно измученный жизнью не падает в теплые объятия мудрого "домоседа" чтобы в полной мере восприять его "мудрость жизни".

Тем ценнее не столь общепринятый и при этом справедливый взгляд на противоречивую природу человека невзначай брошенный Батюшковым, этим неугомонным "мечтателем", а стало быть и "странствователем". Невыговоренная, находящаяся в зачаточном состоянии, идея этого стихотворения при "правильном" развитии своем приведет нас к чему-то подобному "Разговору с Анакреоном" Ломоносова. В обоих произведениях авторы их отказываются стать на сторону какой-то из жизненных доктрин избранных героями их стихотворений. Батюшков, иронизируя над "странствователем" не склонен, тем не менее, стать на сторону "домоседа", подвижник, служитель России Ломоносов отказывается предпочесть "славного Катона" "гуляке" Анакреону:

Несходства чудны вдруг и сходства понял я.
Умнее кто из вас, другой будь в том судья


Поэт рождается чтобы говорить и предмет о котором он говорит точнее всякого стороннего наблюдателя --это есть он сам. Пятнадцать лет упорно работая над своим крайне неудачным стихотворением "Мечта" Батюшков сказал нам главное о своем поэтическом творчестве, о своем поэтическом наследии. Этим же самым он сказал нам главное о свойствах своей личности. Более того это произведение, поэтизирующее отрыв мысли от действительности, можно считать предвестником болезни настигшей поэта во второй половине его жизни. И с этих точек зрения "Мечту" можно справедливо считать главным, центральным стихотворением поэта Батюшкова.