Европа в руинах

Вместо предисловия

Было ровно пять утра. И тотчас от выстрелов тысяч орудий, миномётов и их жутких "катюш" ярко озарился весь город, а вслед за этим раздался ужасающий грохот разрывающихся снарядов, мин и авиабомб. В воздухе нарастал зловещий гул бомбардировщиков... С нашей стороны в первые секунды прозвучало лишь несколько пугливых пулемётных очередей, а затем всё стихло. Казалось, на стороне Вермахта не осталось живого существа…


Глава 1

Когда она открывает глаза, в мире почти ничего не меняется. Лишь начинает стремительно уменьшаться запас сигарет. Наконец они заканчиваются, подобно горячей воде, мясу, крупам, хлебу… Заканчиваться, подобно ее СТРАНЕ. Но хотя глаза ее открыты, об этом она уже не успеет узнать. С улицы доносятся крики и хохот пьяных русских солдат, рыщущих по городу в поисках женщин. Два дня назад их жертвой стала ее шестидесятилетняя мать… Отныне в этом городе мы чужие. Просто когда погожим весенним днем в город на танках Т34 ворвался праздник и раскинул свои шатры, вместо того, чтобы сломя голову бежать отсюда, куда глаза глядят, мы зачем-то купили билет на представление...


Глава 2

Вечный антракт. Они видели все происходящее вокруг, от них не ускользнула ни одна деталь. Они бродили здесь, среди руин, уже очень давно, не находя выхода, держась за руки, теряясь среди теней былого величия, постепенно и сами превращаясь в тени, в собственные отражения в разбитом зеркале, завешенном черным бархатом. Они видели – конца этому путешествию не будет. В полночь, несмотря на комендантский час, они выходили на прогулку. Смерти они не боялись, ибо убить их могла лишь любовь.


Глава 3

Она подошла к окну, по привычке взглянула на градусник, быстро оделась и вышла на улицу. Апрель подходил к концу. День выдался сырой и пасмурный. Солнце подернулось водянистой дымкой, и бесформенные куски металла, некогда бывшие военной техникой, тускло поблескивали в его немощных лучах. Ветер лениво гонял по Ринштрассе сорванные со стен пропагандистские плакаты и трепал белые флаги, вывешенные за окнами. На фоне иссиня-черных облаков, наползавших с северо-запада, четко выделялись черные крыши домов. Вдоль стен то и дело прокрадывались одинокие бесплотные тени горожан, - тех, что в свое время были слишком слепы, чтобы заметить угрозу расползающихся по стране авторитаризма и расовых предрассудков. В их согбенных фигурах читалась надежда, что вот, теперь, наконец, - стоит лишь пережить ближайшие пару месяцев, - закончатся времена опороченной невинности, погубленных талантов и упущенных возможностей, и начнутся времена новые. Что было им неизвестно, так это то, что «новые времена» станут временами морального вакуума, вечного покаяния и вечного позора. Она медленно шла вдоль забора, во всю длину которого чья-то рука вывела «Последняя битва немецкого народа будет сопровождаться проявлениями внимания к Ничто». Возможно, еще пару дней назад она бы рассмеялась…


Глава 4

Берлин. Апрель. Вот то, чем все закончилось. Вот то место, куда, наконец, все привело.
Все стало до тошноты одинаковым: если бы не таблички, чудом сохранившиеся на останках зданий, улицу можно было бы спутать с любой другой, в другом районе, городе, стране…
Европа лежала в руинах.



Глава 5

Берлина как таково больше не было. Имелось некое место с уже ничего не значащим именем, заселенное какими-то людьми. Было апрельское утро, были люди в форме, был сизый дым из труб и хлопающие на ветру флаги, но самого Берлина больше не было. За время войны его и без того нечеткие грани стерлись окончательно, образовав некое подобие «целостности», сквозь которую однако, уже начинали проступать знаки грядущего разделения – разрубания, расчленения напополам топором мясника в погонах - города, страны, народа. Улицы больше не открывали путь к выходу, а либо уводили сами в себя, либо обрушивались куда-то в пустоту. Их названия все еще напоминали о ком-то, теперь далеком и забытом, но с каждым днем становилось все очевиднее, что нити, некогда увязывающие эти мертвые имена с улицами (отныне - тоже мертвыми) порваны навсегда.