Письмо подруге Свете Шинковой 20 мая 1999

20 мая 1999

Здравствуй, Светочка!
Вот, обрати внимание на мою бумагу. Это, конечно, немножко не то, что я хотела. Эта бумага ещё не совсем серая и линии не такие тонкие и к тому же синие. И всё-таки это уже близко к идеалу. Как в том стихотворении Анненского:
Из заветного фиала
В эти песни пролита.
Но, увы, не Красота –
Только мука идеала.
Как ты там себя чувствуешь? Расскажи об этом: мне очень интересно. Ведь наше дело близится к концу, не так ли? Начало я помню прекрасно; кстати говоря, я недавно услышала, что ничто так не сближает людей, как участи в общем нехорошем деле. Но это, конечно же , шутка.
Ах, Света! Только что поднялась к себе (как всегда, немного грустно и хорошо от встречи с тобой. Глаза у тебя, действительно, постоянно грустные и такие же прекрасные, как и раньше) и прочитала письмо. …..
Ты пишешь, что перестала смотреть с надеждой в глаза, что хочешь, чтобы тебя оставили в покое. А я, наоборот, после встречи с тобой стала к ним доверчивее относиться, перестала ощущать, что все люди – волки. Они мне уже не страшны, потому что есть ты. И сестёр с братьями я перестала искать, но не потому, что мне ничего не нужно, а потому что есть ты.
20.00 (после звонка). Ну что? Ох. Всё, что хотела написать, - теперь не хочу. Полюбуйся, пожалуйста, на примере моего письма, как можно «перестроиться». И можно ли.
Я, знаешь, могу поворчать. Хочешь? Позлиться могу. А что я ещё могу?! У меня почему-то на язык не лезут серебряные точки, ни розовый, ни жёлтый снег. А ведь до последнего времени я была уверена в его абсолютной реальности и непосредственной важности для нас. Нет, Свет, это – нехорошо. Это – недоброе. Ты чувствуешь, как оно привязывает нас к внешнему миру? Зато – хоть что-то привязывает нас к внешнему миру. Сейчас подожди, я вспомню своё заклятие – «О вечер! Приди и успокой меня, ты, мудрый! Освободи меня от власти властного дня. Выше страсти, глубже скорби и радости несёшь ты меня по тихим, спокойным волнам; капли слёз – брызги твоего моря, о вечер!»
Ну вот. Это помогает.
Светочка, я что-то не понимаю о чём ты говоришь. То есть я понимаю и всё же не понимаю. О чём ты?! Светочка! Ты кого имеешь ввиду, когда говоришь, что люди – ненасытные? Уж не нас ли?  За кого ты беспокоишься по поводу отсутствия мыслей? Уж не за себя ли?  Это чертовщина какая-то! Чего же ты боишься? Заснуть?

Ночи становятся страшными, скучными – дни.
Дни – просветлёнными, ночи пугают своей пустотой.
Гении многих веков призывают: «Молчи!»
Я и сама не хочу. Говорить ничего.
Ни говорить, ни исследовать, ни созерцать.
Но больше всего на свете не хочу я заснуть.
Спать – не больно, не страшно уже никому.
Мир – колдун: он сны навевает неспешно.
Неотвратимо, легко, незаметно, но я – не хочу!

Так что ли? Но это по меньшей мере – по-детски (ибо даже если ты захочешь «заснуть» – ничего не выйдет. Ты же знаешь это), ……
Теперь насчёт точек. Я очень часто вижу их; как они летают. При этом глаза у меня совсем не уставшие, а они – серебряные, большие. Я сказала об этом врачу. Провели компьютерно-рентгеновское обследование связи между моим зрительным нервом и мозгом и установили, что галлюцинаций у меня не может быть. Врач объяснил это повышенной чувствительностью к незаметным для других вещам (?). А я никак не могу понять, молекулы это или души. Понимаешь, для молекул они слишком ласковые, но для душ слишком (слишком!) маленькие. (Не обращай внимания. Всё – бред!)
Свет, ты боишься одиночества? Это ужасно. Не знаю, что может быть хуже этого. Но почему? Это, наверно, какой-нибудь… неправильный страх.

Есть область тьмы за окаёмкой света
Её случайно встретивши – лети.
Куда как страшно ангелам в ночи
Внезапно пересечь границу эту.

Ибо, упав, ты позабудешь свет.
И не заметишь, как забьются раны.
Ты будешь жить в местах, где жизни нет.
И назовешь всё лучшее – обманом.

Смотри же, ты не сможешь говорить
Ни «да», ни «нет», ни «чувствую», ни «знаю».
Ты высохнешь, пытаясь ублажить
Чужую страсть к потерянному раю.

А в тёмном свете странствуют свободно
Серебряные тени, чёрный змей.
Для них блаженство вечности – бесспорно.
А эти души – в образе людей.

Они упали за пределы света
На пустыри обугленной земли.
Куда как страшно ангелам в ночи
Внезапно пересечь границу эту.

Ты, конечно, узнаёшь здесь свои рассказы о Небе (кстати, и Плотин думает также). Но, мне кажется, твоё Небо – светлое, а мой Свет – тёмный (но это не ночь), а в нём скитаются серебряные тени и чёрный  змей. Ты можешь себе представить тёмный свет? Он светится изнутри (как свет), но таинственнее и не режет глаза (как тьма).
Наташа