питер

не проходит и дня, чтобы питер не думал о ней.
сколько их было, таких одиноких дней?
завёрнутых в вату туманов, прожитых как в навязчивом сне,
где каждый вечер похож на другой,
а память не фиксирует ничего,
разве что как ты топишь отчаяние в вине.

не проходит и ночи, чтобы он не вспоминал о надин.
с того четверга, как питер остался один
(дул ветер, не отвечал телефон, тупой иглой кололо в груди),
у него и есть лишь память об их ночах,
о цветке, который теперь зачах,
волшебная лампа расколота, нем аладдин.

звонок будильника, душ, бритьё, утренний ритуал.
выпив кофе, выходит из дома, рассвет безнадёжно ал,
до работы три остановки, лучше всего на метро.
город хватает его, заталкивает в нутро,
и, уже заходя в вагон, питер видит, как между шпал
отливают волосы медью, и поезда слышит гром.

состав покидает перрон, не найдёшь её, не ищи,
но он смотрит во все глаза.
бежит ручейком сквозь сетку морщин
серебряная слеза.