Илья На Печи

Вот  лежит  Илья  дурой  на  белой  печи,
В  нём  немало  обломков,  ему    33,
Тридцать  три  полновесных  юпитерских  года.
А  как  вся  эта  печь,  так  не  встать  и  не  лечь,
Дымоходы  в  астрал,  терминалов  не  счесть,
У  него  в  голове  стоит  дивная,  с  моря,  погода.

Зубы  на  полке,  толки  в  саду,
Там,  где  растёт  его  стыд  на  виду,
На  виду  у  входящих  в  его  золотые  глаза.
А  как  их  приоткрыть,  так  не  петь  и  не  выть,
В  кирпичи,  в  лопухи  –  да  везде  можно  скрыть
Все  рисунки  видений  его  ниспошлённого  сглаза.

А  как  видится  ночь,  так  не  видится  день,
И  он  своим  духом  уж  вышел  за  сень,
Хотя  –  всё  возможно  –  и  спит  посреди  сил  природы.
А  они  словно  мать  разрешают  играть,
Перетянут  колена  –  и  ну  их  гонять,
Так  недолго  дождаться  того,  кто  сломает  всем  всходы.

Обескрыленный  ворон  придёт  из  дверей,
Перебьёт  те  горшки,  что  томились  без  щей,
Пусть  останется,  всё  как  и  прежде,  без  ясного  смысла.
«Не  пытайся  ты  встать»,  ему  скажет  полать,
Или  что  там  ему  заменяет  кровать,
«А  если  и  встанешь,  смотри,  что  б  не  пала  кулиса».

Но  Илья  целиком,  его  нечем  винить,
И  если  кому-то  захочется  жить,
Так  пускай  хоть  зайдёт,  хоть  влетит  беспощадней  пращи.
Пусть  застрелят  того  веселящим  ружьём,
Напоят  кефиром,  накормят  в  разъём,
И  станет  покойно  всему  возле  славной  печи.


18.02.05.