Философия истории

Издавна людей волновал ответ на вопрос: кто творит историю? В ХХ столетии в общественном сознании утвердилась мысль о том, что творцом истории является человек. Развенчанию этой точки зрения М.Булгаков посвящает немало страниц своего романа.

Начинается «Мастер и Маргарита» с разговора Берлиоза и Ивана Бездомного с Воландом. На вопрос сатаны: «ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» Иван Бездомный, как нечто само собой разумеющееся, отвечает: «Сам человек и управляет». Однако дух зла, явно иронизируя над невежеством собеседника, говорит: «Виноват… Для того, чтобы управлять, нужно, как никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой завтрашний день?».  В доказательство своей правоты Воланд, таким образом, приводит самый простой и неопровержимый аргумент: человек не может управлять не только историей, но и своей собственной жизнью, хотя бы в силу того, что он не просто смертен, но и внезапно смертен. «И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет,  оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи». И эта неожиданная смерть Берлиоза становится не только лучшим подтверждением правоты Воланда, но и может быть расценена как расплата за атеизм и неверие в существование высших сил. По-своему наказан и Иван Бездомный – после всего произошедшего он теряет рассудок и попадает в клинику Стравинского.

Не менее Ивана Бездомного и Берлиоза убежден в своих неограниченных возможностях управлять ходом истории Понтий Пилат. Прокуратор думает, что силой данной ему власти он может распоряжаться человеческими судьбами, но Иешуа опровергает эту уверенность: «И в этом ты ошибаешься, – светло улыбаясь и заслоняясь рукой от солнца, возразил арестант, – согласись, что перерезать волосок уж наверное может лишь тот, кто его подвесил?»