Метаморфозы юга

Обычная в июне для широт,
подобных этой, летняя жара
вцепилась в камни, заставляя берег
расставленными пальцами хватать
за мочку бухты море. Синева
не хочет нагреваться, задувая
прохладным бризом солнечный ожог.

На мостике над мутною рекой,
впадающей в теплеющее море,
я ощущаю радость от того,
что мы не звенья в пищевой цепочке:
стою, беспечно наблюдая, как
лягушки цвета старых огурцов
барахтаются в медленном рассоле,
и ловят комариное отродье,
и громким пеньем раздувают щёки,
а я могу их с мостика дразнить,
и тем менять свою кардиограмму.

На пляже ставшие лягушками царевны
ждут в них не попадавшую стрелу,
поджаривая лапки и места,
которые доступны только гальке,
в наивной вере, что тепло и море
исправят биологию квакуш,
в то время как неметкие стрельцы
не трогают ни тетивы, ни струн,
и не сжигают лягушачью кожу.

Зато здесь точно - рай для огурцов
и помидоров, чьё названье - сахар,
не говоря о фруктах. Сущий рай
для тех, кто благодарно принимает
дары земли и ультрафиолета:
для гусениц, сожравших всю листву
прибрежной рощи, чтобы стать потом
невзрачными и мелкими имаго, -
иронией цепочки превращений!

Но есть такое свойство в местном йоде,
что будит кровь и мне не позволяет,
в тени гуляя, ногу опустить
на гусениц, ползущих по дорожке.

30.06.2009 г.