Нате!

(видимо, Маяковский грянул в голове)

Поэт созвучен порыву.
По чувствам и даже по сути.
Душа словно горький нарыв,
Да что Вам. Вы всё:'Танцуйте!
Пишите слова и строчки,
Ловите их в душном лете.
Пригоршней швыряйте точки...
вот только не ждите ответа!'

Ответ! Привилегия кротких,
Полжизни его ждущих.
Я ж в легкость своей походки
Вплетаю райские кущи.
Белый налив яблок,
Трепетный хвост змея.
Мне яда его не надо.
Я и без яда умею
Так отравить собою,
Что кажется - радостью пьяный.
Но только молчанье любое
Впоследствии станет раной.
Раной омУтно-глубокой,
Болящей обоюдоостро.
Уже ни и чему пророк и
Змея осточертевший хвост.
Уже полжизни готов отдать за строчки,
За паузы,хоть за межстрочный интервал!
Но только теперь пророчить
Нет сил. И Онемевший зал
Пытается осознать суть этой странности.
То ли эпатаж, то ли желание всех и все послать.
Но мало кто знает - поэту нет большей радости,
Чем выплеснуть, спеть...наконец просто СКАЗАТЬ!

И хоть поэт и порыв -  синонимичны,
Но порой, свой секретный унисон утратя,
Сжигают друг друга они, как сухие спички,
Читатель получит лишь отзвук звонкого: 'Нате!'