Бальзак. ч. 8. финал. архив 2004

13. Бердичев
Бердичев старенький, красивый,
Раскрыл объятия свои,
Провинциальный, не спесивый,
Познавший праздники, бои.
Хранивший грёзы поколений,
Сберегший юности порыв,
Избегнув ханжества и прений,
Готовил в будущность прорыв.
Кровавой славы Украина
Уже изведала сполна,
Да, в том история повинна,
Но нынче – новая волна.
Великий труженик и гений
Сюда принёс свои мольбы.
И пусть не слышно песнопений,
Зато не слышно и пальбы.
Под сенью древнего каштана
Костёл старинный водружён,
Ветвями древнего каштана
Бальзак усталый поражён.
Костёл любви святой Варвары,
Спасавшей грешных от смертей,
Под покровительством Варвары
Не жди насильственных смертей.
Надежда, нежность слиты прочно,
Покой душевный и тепло,
Он так нуждался в этом, срочно,
И время медленно текло.
Счастливый брак вернёт здоровье,
Способность думать и творить,
Избавит дух от малокровья,
Позволит верить и парить.
Холодный дождь стучит по крыше,
О мокрый пол стучит капель,
Холодный март весною дышит,
Но ветер двери рвёт с петель.
Страна чужая и планета,
Но эта женщина – его.
Он долго ждал её ответа,
И вот – от сердца отлегло.
Скажи, согласна, Эвелина,
Согласна быть его женой?
Ответом: «Да», совсем не длинно,
Но долго ждал, здесь кто виной!
Надеждой – солнечное лето,
И тихой осени тепло.
Но только что-то мало света
Через оконное стекло.
Не суждено надеждам сбыться,
И время сказок не пришло.
Карета месяц будет биться,
Дорогой больно сердце жгло.
Бердичев – вечность от Парижа,
Прощай, Варвара, и прости!
Колёса лепит грязи жижа,
Прощай, Россия, отпусти!
Он покидал страны пределы,
Вослед клонились тополя. 
Мечты о счастье поредели,
Поля, унылые поля.
Да, впереди Париж и лето,
И эта тройка так быстра.
Твоя судьба почти допета,
Прощай, Бальзак, но – до утра!

14. Конец? Начало!
Явилось лето, всем на славу,
Трава и птицы, всё при нём!
Село я вспомнил, тётю Клаву,
В пруду купанье, под дождём!
Грибы, шелковица, малина,
Большие вишни и шмели,
Петух – подобие павлина,
И две коровы - на мели.
Звенит, жужжит, поёт и кружит
Большое лето, счастья бог.
Началу жизни лето служит,
И вся земля у ваших ног.
Надежды сбудутся под вечер,
Душа избытком сил дрожит,
И безоглядно жгутся свечи,
И воздух небом дребезжит.
Но здесь иное: воздух сжатый,
Тоской пропитанный, гнилой.
И доктор, вечный провожатый,
И стол, не книжный аналой.
Бальзак распухший и отёчный,
Нога гноится и болит.
Душа пуста – ни сна, ни строчки,
Душа пуста, но взгляд горит.
С конца июня – он в постели,
И сам не ходит, не встаёт.
Свою печаль с любимой делит,
А не рулады ей поёт.
В груди вулкан Везувий, Этна,
Больное сердце больно бьёт.
Рука, как камень – безответна,
И на глазах – прощальный гнёт.   
Большое тело, словно туча,
До края полная водой.
Здесь умирать никто не учит,
Здесь сам справляешься с бедой!
И он справляется, он – дышит,
Хоть всё труднее с каждым днём.
Он смерти шаг за дверью слышит,
Она уже, похоже, - в нём!
Итог такой, он всё, до капли
Отдал и выжал, до конца.
Нет больше льна, осталась пакля,
Нет больше гордого юнца,
Самозабвенного, живого,
Любимца женщин и вельмож,
Невероятно пробивного –
Во все салоны призван, вхож.
Нет больше мощного титана,
Творца иллюзий и миров,
Нет высоченного платана,
Нет повелителя пиров.
Нет величавого повесы,
Нет балагура – сорванца,
Звучат слова последней мессы
Из-под тернового венца.
День восемнадцатый, был август,
Виктор Гюго захлопнул дверь.
День восемнадцатый, шёл август,
Бальзак уходит, мне поверь!
И пухлогубая улыбка
Сейчас угаснет насовсем,
Всё в этом мире хрупко, зыбко,
И эта участь, точно – всем.
За полчаса до обнуленья
Он не добрался, не дожил.
И в рай, Бальзак, без промедленья,
Он эту участь заслужил!..
Кто может плакать, лучше плачьте,
В слезах есть память и посыл.
А может – книгой обозначьте,
Он вас об этом бы просил.
Пока стоят на полах книги
С короткой подписью – Бальзак,
Не прекратятся счастья миги,
И это, правда – верный знак!
Июнь 2004