Июньская вереница

дни по минутам хочется конспектировать,
проливая на циферблат и календарь многоликий мозаичный свет.
круговая порука чарующе разнообразна, грандиозно неповторима,
когда этот город - статный, улИйный - в душный июнь одет.

стоя на гулком мосту над спешащей рекой,
провожая взглядом оперенье самолетов с многоэтажных крыш,
думаешь: как бы не слиться с махиной? как бы остаться собой?
всё просто: расправить, как в детстве, руки - и выше МИДа взлетишь.

Чистые гладят по голове - воздушно, ласково -
ветвями душистыми, струящимися с самого, казалось бы, поднебесья.
Смоленская дымит, как дорогой сигарой, бесконечными иномарками.
в переходах, на ВВЦ и Арбате рождаются новые старые песни.

колокольный звон близ Васильевского
перекричать изо всех сил старается рекламы мгновенно переименованных казино.
Патриаршие ждут до наступления темноты Бегемота - ночного призрака.
на кого устремлен Грибоедова, Долгорукого, Жукова взор - смертным понять не дано.

мраморность пьедесталов и галереи витрин
отражают послушно солнечные лучи, силуэты пробежих прохожих.
кондиционеры исправно капают в узких, как бедра моделей, переулках.
подземное царство имени Ленина учит: город - единство непохожих.

общие мода, часовой пояс, трафик, очереди.
дубликаты судеб лишь на самый первый, близорукий взгляд идентичны.
никто не лишает возможности классически высмеивать копошащуюся толпу,
каждый в здравом уме всё же верит: единица толпы - это личность.

этот замаскированный рекламными щитами город
все равно не сумеет в стекле бизнес-центров законсервировать артефактный свой дух.
смена формаций, имена правителей, круглосуточный вой недовольства -
всё усмирит, заметет и залечит доброго тополя пух.

а с моих восхищенных, необузданных дней
давно пора копии снять, и нести их скорее в самое популярное бюро находок.
невеселые, обиженные, потерявшие придут за потерянным временем,
маленькая искусная подмена -и я, поделившись, буду самый счастливый божок-самородок.