От деда внуку

- Почему люди не летают?
- А кто сказал, что они не летают?
- У нас нет крыльев, как у птиц.
- Всего лишь?
- А что еще нужно для этого?
- Понимаешь, Артур – дед приставил свое кресло-качалку ближе к внуку, - любой человек умеет летать. Просто он этого не знает, просто он сам себя обрекает на то, чтобы ходить только по Земле. «Я же человек! - Гордо кичится он этим, - Я такой, я сякой!» Но на самом деле нельзя об этом кичиться – нужно лишь принимать это как данность. Каждый умеет летать, но не каждый умеет принимать это как данность, понимаешь?
(мальчик отрицательно покачал головой, но старик этого не заметил и продолжил).
 - Всё дело в том, что не нужно крыльев для того, чтобы летать. Есть много других способов. Знаешь, есть музыка. О, музыка(он немного привстал с кресла-качалки)! Это для тех, кто слышит ее, чувствует, кто ее делает. Она может убивать и возрождать! Она может находить в тебе то, о чем ты и сам не подозреваешь. А вот, когда ты слышишь свою музыку, ты встаешь (он встал с кресла полностью) и летишь! Летишь туда, где повсюду твоя музыка. Ты ее чувствуешь в себе и вокруг. Там – твой дом (старик смиренно сел). А еще бывает поэзия. Знаешь, что такое поэзия? – это, когда ты можешь пройти через ад или ты влюбляешься, или ты одинок, или ты слишком счастлив. Да, она такая, эта поэзия. Она не оставляет в тебе равнодушия. Это как снегоочиститель. А снег – это бесчувствие и нежелание видеть всё, как есть. А тут в тебе начинает говорить поэзия, ты становишься  поэтом и говоришь людям то, что все из нас могут летать. Кто-то из людей слышит твою поэзию, принимает ее и начинает делать свою поэзию: она поет в нем, будто самая громкая птица по весне. Так кто-то тоже начинает летать, как и ты, но немного по-своему. И его услышат третьи: они тоже будут летать по-своему и петь свою поэзию. Их слова будут совершать чудеса. Чудеса – как у Иисуса, понимаешь. А Иисус летал. Иисус – мудрец. Мудрецы тоже летают. Они тоже говорят о том, что человек умеет летать, подкрепляя свои слова чудесами. А люди не верят, считают это ерундой, потом становятся злее: ненависть их заполняет глаза кровью и жаждой к убийству. Тогда они убивают что-то в себе или в ком-то другом, водружая на кресте. А тот, кто говорил им правду, все равно летит! Он летит – это здорово! (старик снова встал и принялся взглядом безумца осматривать чистое голубое небо). А художники! Там, в картинах – какие полеты! Эти цвета полетов, эти виды сверху вниз! А еще люди, которые улыбаются, делают добро. Они тоже летают. Ты когда-нибудь полетишь – я это знаю.
 - Но, деда, я не понимаю, о чем ты! У людей ведь нет крыльев. Крылья есть у птичек и ангелов. – Артур смотрел на деда снизу вверх, схватив его за руку.
 - (дедушка нагнулся к внуку, подвел свои уста к правому уху Артура) Когда-нибудь ты полетишь. Ты узнаешь это, ты это поймешь и почувствуешь. Я знаю, потому что я сам умею летать. Теперь я сказал тебе всё, как есть. Ты об этом вспомнишь и тоже полетишь. Я знаю. А завтра я улечу. Дальше тебе придется осваивать навыки без меня, но не одному. Оглянись (старик сел на кресло).
  Артур оглянулся вокруг. Где-то неподалеку слышались веселые детские голоса, дул легкий ветер, шумели листья деревьев, кто-то на первом этаже их дома (они были на веранде) жарил картофель (шум жарки и запах картофеля доходил до внука и старика), мимо проезжала машина, а за ней бежал несколько ребятишек и девочка Рита, которая нравилась Артуру: она бежала босиком и смеялась; в воздухе, помимо картофеля, чувствовался сладкий аромат каких-то цветов и жужжала муха, которой в воздушном пространстве составила компанию бабочка. Артур закрыл глаза и улыбнулся: ни больше, ни меньше.
 - Пойдем, скоро обед. – Вставая с кресла, сказал дедушка.
  Через неделю дед умер. Артур вошел в комнату с отцом (ребенка побоялись одного пускать к мертвому), чтобы попрощаться. Дедушка лежал на своей кровати: на лице у него была будто небольшая ухмылка, тело, словно выражало полное блаженство. Артур смотрел на дедушку, а потом закрыл глаза: вспомнил тот день, когда дед что-то ему говорил. «Ты уже далеко улетел, деда», - про себя обратился к  мертвому старику внук. Артур открыл глаза.
 - Пап, ты умеешь летать?
 - Что, сынок?
 - Нет ничего. Ты не умеешь. У тебя закрыты глаза.