Светлана Кузнецова. Мной создан мир, прообраз...

***

Мной создан мир, прообраз смерти некий,
Где не слышны чужие голоса.
Поговорить бы с кем-нибудь, да не с кем.
Уйти бы в лес, да далеки леса.

Уже не верю в то, что с долей слажу.
Не та пора. Не та пошла игра.
Я одряхлевшую собаку глажу.
Она уйдет. Она совсем стара.

Она уйдет. Она меня покинет.
И опустеет сразу в том углу.
И навсегда душа моя остынет
К остатнему домашнему теплу.

Глядит собака на меня уныло.
Что помнится ей у конца пути?
Ведь так событий мало в жизни было,
Что, в сущности, их не было почти.

Двух наших судеб странное соседство.
Двух наших судеб общая беда.
Что помню я? Одно лишь только детство.
Все дальше смыла талая вода...

80-е


***

За тем логом лосиным,
За тем гудом осиным
Проглядела я главную суть,
И ее мне теперь не вернуть.

С той поры этой сути подобье
Караулит мое изголовье,
И дороги мои стережет,
И гортань мою бедную жжет.

Лишь подобие сути забытой
Возникает над мыслью забитой,
Мыслью, сжавшейся в тесный комок,
Мышью, спрятавшейся в уголок.

Возникает над мыслью-зверушкой,
Что легко притворится игрушкой,
Затаится, смолчит до поры,
Но чьи мелкие зубы остры.

Мне той сути теперь причаститься,
Как себе молодою присниться.
Молодою... Да только беда,
Не была я вовек молода...

80-е

***

Переступила полосу тумана
И перешла закат, что догорал.
И поняла, что не было обмана
В том, что умолк обещанный хорал.

В том, что молчали облака и тучи
И горизонт был немотой томим.
А ведь они, могучи и летучи,
Сознаньем прежде правили моим.

А ведь они... Да что воспоминанья,
Когда душа без пастыря — пустырь,
И не вернуть осмысленность страданья,
И не раскрыть завещанный псалтырь.

Музыка сфер, высокая музыка,
Из тех миров упавшая сюда,
Где мысль бесплотна, где судьба безлика,
А мысль всегда туманна, как слюда.

Музыка сфер... Оборванные струны.
Под чернью неба — черная земля.
Мне, падчерице матушки Фортуны,
Не в радость пали отчие поля.

Музыка сфер... Стирает краски ветер.
Под сетью неба — стая серых дней.
Не много было мне дано на свете,
Лишь пропасть с узкой жердочкой над ней.

80-е

***

Уже завершаю свой срок на земле,
И жизнь моя вся — неудобица.
Нельзя уподобиться в мыслях пчеле,
Хоть хочется ей уподобиться.

Хоть хочется долю иную принять
На свете, не очень-то белом;
Хоть хочется легкие крылья поднять
Над сильным, пружинистым телом.

Заботы пчелы мне понятней забот,
Которыми день мой обыден.
Понятнее пасечник, видимый бог,
Чем тот, кто нам, людям, не виден.

Понятнее, ибо предельно ясна
И улья всего иерархия,—
Здесь каждому роль предопределена,
Немыслима в улье анархия.

А впрочем, «понятней» не лучше порой,
«Понятней» не значит и «проще».
Гудит неустанный трудящийся рой,
В ближайшей рассыпанный роще.

Мед — в сотах, а соты — на чьем-то столе.
Что думают пчелы — особица.
...Нельзя уподобиться в мыслях пчеле.
А впрочем, легко уподобиться.

80-е

***
 
Хоть нынче без толку мечтать не люблю
(Уже побыла молодою),
Надеюсь, что в будущей жизни куплю
Бревенчатый дом над водою.

Он будет стоять в стороне от дорог
(Насколько я это сумею).
Он будет стоять в стороне от тревог,
Но полон тревогой моею.

И я напишу на воротах жилья
Надпись, какой не бывает:
Здесь я обитаю. И боль моя
Тоже здесь обитает.

80-е

***

            ДЬЯВОЛИАДА

Есть древний закон. Как меня ни томи,
Его уже не нарушу:
Лишь тот свободен перед людьми,
Кто дьяволу продал душу.

Не скрою, что дьявол являлся мне,
Прекрасен, высок и бледен,
Но с ним мы, увы, не сошлись в цене,
Видать, он был слишком беден.

***

Мои леса ненастья пригибают,
Над ними тучи низкие плывут...
Все, видящие бога,— погибают.
Все, видящие дьявола,— живут.

Однажды, услыхав слова вот эти,
Я поняла, что в тяжкие года
Лишь потому и выжила на свете,
Что не видала бога никогда.

***

Коль душа моя, в мертвой петле
Задыхаясь, не отлетела,
Значит, здесь ее, на земле,
Держит цепкая память тела.

Ожиданье добрых вестей
С предпоследнего километра,
Мир животных и мир вещей,
Бег богов в движении ветра.

Держит душу последний страх,
Гибель, виденная воочью,
Голос дьявола в белых снегах,
Мною слышанный черной ночью.

80-е