Дождь в Амстердаме. Из одноименного цикла стихов

   ДОЖДЬ В АМСТЕРДАМЕ
               
Хороши в Амстердаме пакгаузы:
не тоску ль его – в них поберечь?
На каналах мосты, словно паузы,
прерывают вечернюю речь

ржавой влаги, гранитной невольницы –
камнем всласть оскопленной воды…
Скажет кто: ожидать ли и сколько нам –
окончанья дождливой страды?!

…Всё темней – копошатся здесь водоросли,
но рыжей – нам их грива видна,
чуть потянутся под воду поросли
фонарей, прорастая до дна.

Нелегко им тут тлеть, надрываясь так –
от двойного давленья в крови
жадных вод, где со страстью сливаются:
небеса и залива прилив!

Моросит – то ли море набухшее,
то ли неба – распухшая тьма,
застилая не взор уж, а души нам –
с каждой каплей дождливого сна.

Средь такого коварного кружева
впору птице застыть на лету:
вдруг повиснув крылами ненужными –
улететь в пустоту, в глухоту!

Но и мы – в поднебесной беззвучности –
тоже рады земной немоте:
чт; словами нам – мучить и мучиться,
коль и смыслы в них нынче не те?
            
Тишина залепила слух пластырем;
помолчим-ка и мы под стеной –
позабытой и паствой, и пастырьми
черной кирхи… Сквозь дождь проливной

лишь порой вдруг послышится выстрел нам
(или – нет?.. померещился он?),
чтоб тревога – как ящеркой быстрою –
прервала на мгновенье наш сон!

Но напрасны пустые волнения:
то на шпиле лишь стяг городской
в неизменном воздушном борении –
словно плетью – стреляет порой.

Спят на баржах окошки с геранями,
утомясь от парадов дневных,
чтоб с утра омывали, как раны, им –
сгустки крови, расцветшей на них.

И сочится вся немощь житейская
сквозь тюльпанов смиренную мощь:
не морские здесь воды – летейские –
омывают голландскую ночь!

…Умирают тут чайки по гаваням,
и уж, верно, кружа под дождем,
умирает и душ тут не мало ведь –
не осилив последний подъем…

1988