Пустошь

Я даже не думала, что сказать.
Мне просто отчаянно захотелось
Сейчас увидеть ее глаза
С той стороны луны, и в целом,
Станет понятен ее пожар,
Тот, что сжигает твои аккорды...
...Сердце соскальзывает с ножа,
Снова заносит на поворотах,
Чай остывает, и млечный путь
Мертвой петлей вдруг падет на шею.

Нет. Не срастается. Ты забудь.
Я не она. И не стану ею.



А я как-то устала вдруг. Устала так, что не могу поднять рук. Устала дробить рыжий кирпич на крошево, быть водою, волшбою и белой лошадью, из тяжелых орудий бить птиц на вылет. Отдаваться тому, кто сам не вынет ни сердца из груди, ни белого флага. Да, это просто слова, всего лишь бумага. Но из таких бумажных корабликов по весне вырастает флот. И я больше не могу ждать, когда твои губы решатся и нежно заткнут мой рот.




Что же ты, мальчик? Ты лезешь не в тот окоп!
Это другой придумал, что все дороги ведут ко мне.
Ты хочешь войны? А помнишь, как на войне
Сам себя поджигаешь, чтоб заплатить вдвойне
И получить в награду хрустальный гроб?

Эти твои пропорции, удары в терции,
Строгий расчет и марши железных маршалов.
Мне почему-то смешно, но никак не страшно мне.
Я перестала ждать, когда ты нападешь иль сдашься.
Я закрываю внутреннюю Венецию.

Я наливаюсь черничным настоем ночей.
В воздухе тлеет жасмин, вызывая удушье, но
Эта слепая вера твоя - всего лишь отдушина.
Ты был так сильно нужен - теперь не нужен мне.
Ты заработал свой гробик со штампом ничей.