Куда как чуден создан свет

За исключением себя лишь одного,
невнятного,
весь мир хорош.
Иль все-таки не очень?
Различия, по сути, нет в том, но
желательно, чтобы ответ был точен.
Впрочем,
что, собственно, представлено пред нами?
Трансцендентальность действа – полбеды,
но с верой мир таков, каков воспринимаем.
И раз у образа с основой нелады,
то буде кто настроен, тот и вправе
все самому придумать от балды.
В конце банальном, демиург,
как ни был бы в порывах он неистов,
концептуально равен конформисту.
Не вдруг,
мозгов стараньем и расплатой
совьется нечто после многих проб.
Удобный мир – как по размеру платье,
и лучше иметь полный гардероб,
под все изгибы настроенья.
В душе сугроб
или горенье –
к самокоррекциям нескладным не
надобно в помине рвенья
для адекватности вовне.
Внове, однако, ничего не будет.
Условия окрест – да разве не приятны?
Но в них тягота дней без тени чуди,
раз априори заданы все варианты.
Пассивен сам способ бытия:
ни все продуть, ни банк сорвать, ни скинуть карты –
совсем ни одного события.
Ну, в общем, скука.
Из-под себя,
презрев нытье,
сидение не выпульнуть ретиво.
Судьба – она не кошечка, но сука,
дразнить ее –
не та альтернатива.
Призвал нас классик, шествуя за ним,
мир переделать – мол, и способ знаем.
Но настоящий мир необъясним,
тем более, неизменяем.
Какая в принципе (вопрос стоит ребром)
возможна новизна
в сношеньях с внешним миром?
Паршиво, но притом
неоценима важность зла,
оно с добром
в союзе нерушимом.
Лишь смелость, бессистемность, частота
все новых генераций смысловой картины
дадут тот самый один шанс из ста
взорвать ниспосланный закон рутины.

* * *