Разжимая пальцы привязанностей

Подборка стихотворений одного отдельно взятого автора
______________________________________________
=========================================
1. . Разжимая пальцы привязанностей
2. . Облачная почта
3. . В самом сердце лета
4. . Леммы постиндустриальной экологии
5. . Осень с классиками
6. . Назад в будущее
7. . Пятничная памятка водителя
8. . Безбрежнее, чем смерть
9. . Побег
10. Провинциальные развлечения
11. Голова профессора Петрова
12. эхо
13. Любовь к животным
14. Герда, икай
15. Про червей
16. Он одевался в хаки и бабочек любил...
17. Мусорный ветер
18. Подземные лагеря Медены
19. По волнам кошачьей памяти
20. Это ли не романтика?..
21. В плену чужих посадочных полос
22. Есенинские розовые слоны
23. Когда магия теряет силу
24. Бабушка
25. Первое знакомство с балансом
26. R.E.M.
27. The point of no-return
_______________________________________________





____ Разжимая пальцы привязанностей ____

...А ещё мне не нужно соснового бора,
липких шляпок маслят, раздвигающих хвою.
Мне не нужно луны за отдёрнутой шторой,
и не нужно пустынного пляжа – с тобой...
Мне не нужно лежать и глядеть сквозь травинки
на вечернего солнца оранжевый берег.
Мне не нужно, к постельному кофе привыкнув,
отрываться от книг – и пускаться в побеги...

Мне достаточно слышать биение пульса,
ощущать циркуляцию воздуха в лёгких
и проращивать в памяти стебли настурций,
оставаясь – то близким, то очень далёким...
Непрерывность сменяет собой единичность;
бесконечно большое находится в малом.
Если нужен огонь – надо жертвовать спичкой.

...Как мне это успеть объяснить тебе, мама?..





________ В самом сердце лета ________

Пусть ветер мне вереском веки наполнит –
и губы оближет, пустой и полынный.
Пусть в сердце проникнет лесная малина,
а в нос – эликсир абрикосовых тоник.
Пусть я упаду, как в замедленной съёмке,
и пусть облака сладкой солнечной ваты
заполнят пространство вселенной кровати...
Пусть слух обострится, а ум будет сомкнут.

Влетайте, – дрозды, козодои и выпи!
Входите, – аардваки, кроты, дикобразы!
Испробовав жизни засушливый праздник,
пора освежающей праздности выпить.
И сам, разглядев небо мёртвых в колодце
и чувствуя спазмы тантрических пульсов,
проснусь – и пойму, что ещё не проснулся,
что это не смерть,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . это лето смеётся...





_____________ Облачная почта _____________

Чтобы выиграть время – не парься, обратный билет
можно взять через день, а пока – всё и так хорошо.
На твоей обескровленной редкоземельной земле,
видишь, – облако вдаль улетело...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . но поезд пришёл.

...Это всё началось так давно, что не вспомнить уже,
кто придумал – друг другу послания на облаках
отправлять.
На тебя с книжных полок глядят – Беранже,
Мирабо, Бомарше и Расин. Ты глядишь – на закат,
формируя из облака топологический принт,
сохраняющийся в атмосфере не менее двух
лунных месяцев. Смогут ли расшифровать – что внутри?..
Ты отправишь ещё одно – завтра, с подсказкой.
Потух
горизонт, полыхавший, как твой несгораемый сплин.
Тени прошлого цепкие пальцы сомкнули у лба.
В силу выбора верить легко – наблюдая с Земли,
а потом, улетая с неё, – понимаешь: судьба.
Отчего – умостясь на коре, словно гордый червец,
не попробуешь прошлое собственноручно распять,
попытавшись вернуться – туда, где в высокой траве
золотится на пне урожай многоствольных "опять"?..

Ты на дальнем вокзале впустую прождёшь – столько лет,
уклоняясь – от новых знакомств, интересных работ,
бесполезно сжимая в руке свой обратный билет...
Нужный поезд отменят.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . а облако, всё же, придёт.





___ Леммы постиндустриальной экологии ___

Дожди приблизят перспективу –
и смоют с неба Бетельгейзе.

Ты станешь вялым, неактивным,
настроенным – сидеть и греться,
пить чай, глядеть, как мысли кружат
– синхронно птицам листопада, –
пока себя не обнаружишь
бредущим по аллеям сада –
вдоль мокрых стриженых газонов
и групп темнеющих деревьев, –
туда, где фонарей колонны
дадут понять, что вечереет.

И кажется, что не осталось
ни самой бросовой причины –
чтоб одинокий белый парус
не обменять на морг пчелиный.

А ты идёшь – и раздвигаешь
сужающихся горизонтов
непроницаемый пергамент.
Стоваттный мёд течёт по сотам.
Рубины в небесах усохли.
И вот – нет повести печальней:
антигерой – на дне эпохи
формаций неофеодальных –
осознаёт, свернув к воротам
из Александровского сада:
сезон не станет поворотным.

И, может, – так оно и надо?..





________ Осень с классиками ________

Наступили дни короткие осенние.
Белки спрятались в дупло, попробуй вымани.
Время грезить и болеть, читать Есенина
И склонять страну высокославянизмами.

Дуют ветры – то не буйные, то буйные.
Шум далёких поездов звучит призывнее...
В полчетвёртого темнеет. Томик Бунина
У окна забыт, где мыши чай рассыпали.

В зеркалах сильней заметен тот сиреневый
Глаз оттенок, что губителен для девушек.
Рассуждай, скучай, молись, вдвоём с Тургеневым
Кайся – даже если в Господа не веруешь.

Дождь смывает краски с неба невысокого.
Плед, яичница и погребок с наливками,
Да лолитное наследие Набокова –
Вот и всё, чем озаряется улыбкой мир.

Наблюдаешь – кто там сиро бродит пО полю,
Предпоследний – тихий – заворот души минув...
Разговаривать во сне, общаясь с Гоголем,
Рвать небесный пустоцвет, – зачем он нужен нам?..

Засыпай скорей: сверчки уже заслышали
Поступь Чёрного Георга за околицей...
В темноте его глаза зажглись над крышами –
Там, где тучи ночью с радугами борются...


____________________________________________
Из цикла: "Одиночное восхождение на Мегаломонблан"





_______ Назад в будущее _______

                И.К.


Я прошлое меняю – всякий раз,
как в будущего толщу погружаюсь.
И без извилин, то есть, без прикрас –
прекрасно сплю промеж его коржами,
как крем в наполеоне.

Потревожь –
и медленно сползаешь в край утопий,
где трудно отделить от правды ложь,
как прошлое от будущего.

Допинг –
отнюдь не в быстрой перемене мест –
для тех, кто путешествует в пространстве.
Во времени твой лакмусовый тест
меняет знак – от "до свиданья" к "здравствуй".

А в настоящем жизни просто нет,
как на Луне – от всяких проходимцев! –
Вопит рассвет чахоточный в окне,
во мне вопят остатки баратынских...

В застывшем на секунду центре дня
я развернусь – из будущего в думы.
Былое и белинские – в огнях
меня увидят, Кобо Абэ – в дюнах...

О прошлом я догадываюсь лишь.
О будущем – лишь вспоминаю смутно.
А в настоящем – солнечная тишь
и блики на воде...

И тонет судно,
где я матрос, но я же – капитан,
и боцман-педофил, и хмурый юнга,
и перверсист, что в жизни испытал
так много, что давно не носит юбку...

Тони.
Тони – и прошлое меняй.

А в будущем – какой-то мальчик рыжий,
вприпрыжку, убегает от меня
всё дальше...

.................и становится всё ближе.





__________ Пятничная памятка водителя __________

В тесной дежурке сидели врачи, что-то писали...

Он молча курил.
Запахи йода, эфира, бинтов – дым сигаретный не мог перебить.
Как свою память в себе отключить?..
Пить – бесполезно.
Давай, говори...
Девочка в плюшевом жёлтом пальто,
кровь – цвета ягод ноябрьских рябин...

Лента событий – опять и опять – крутится в ватно-пустой голове.
Шорохи шин, свет приборной доски...
Слякотный вечер, все мчатся домой...
Как бы всё это назад отмотать?..
Разве сознанием жив человек?.. Чем бы разрезать свой мозг на куски?..
Только б не ты, – кто угодно другой!..
Контуры трёх с половиной секунд:
тормоз – занос – звук удара – И ВСЁ.

Кажется, можно вернуться назад,
скорость уменьшить, запить, заболеть, выбрать какой-то окольный маршрут...
Всё, всё на свете, – лишь только б лицо это не видеть
и эти глаза.
Только б не быть – тем, кто выдал билет
неосторожно метнувшейся – сквозь
плотный поток проходящих машин...
Вот он, конец всех на свете начал. Детское тело – неловким комком...

Что было дальше?..
Куда её вёз?..
Дверь неотложки пытался крушить,
Что-то кричал – исступлённо – врачам...

После обмяк, как-то слишком легко...

Главный сказал: “Успокойся,
давай сделаем флуфеназина укол.
В том, что случилось, никто не винит... – тот, из ГАИ, попросил передать...”
Мимо больницы проехал трамвай...

Слёзы размазав дрожащей рукой, выдохнул, глядя в окно на огни:
“В том и беда.
В том-то вся и беда...”





_______ Безбрежнее, чем смерть _______

Ночью свет становится чёрен.
Поутру бела темнота.
Косточкам гранатовых зёрен
Незачем учиться летать.
Мы себе отрезали крылья, –
Пусть теперь другие растят.
Помнишь, как когда-то любили –
Камнем падать вниз на асфальт?..

. . . . . . . . . . . . Кто видел ангелов без крыльев,
. . . . . . . . . . . Легко себе вообразит:
. . . . . . . . . . Они давным-давно забыли,
. . . . . . . . . Кем начинали жизнь.
. . . . . . . . . . . . . И если, падая на землю,
. . . . . . . . . . . . . . Ни капли страха не иметь,
. . . . . . . . . . . . . . . Нас поглотит закат осенний –
. . . . . . . . . . . . . . . . Безбрежнее, чем смерть.

Оси разрыхляющих судеб,
Спутники с далёких орбит...
Нас с тобой никто не осудит –
За попытку их разлюбить.
Чем нежнее тонкие нити,
Тем сложней из них выпадать.
Веришь? – Отголоски событий
Долетают даже сюда...

. . . . . . . . . . . . . Кто видел ангелов без крыльев,
. . . . . . . . . . . Легко себе вообразит,
. . . . . . . . . . Как можно пользоваться стилем –
. . . . . . . . . И подменять им жизнь.
. . . . . . . . . . . . . Но если, падая на землю,
. . . . . . . . . . . . . . Ни капли страха не иметь,
. . . . . . . . . . . . . . . Нас поглотит закат осенний –
. . . . . . . . . . . . . . . . Безбрежнее, чем смерть.

Рано или поздно – погаснут
Все светила в чьей-то горсти,
Можешь – наблюдать безучастно,
Спорить, заклинать и просить.
Опыт порождает бессильных –
С верой в гравитации власть.
Знаешь? – Не нужны даже крылья –
Для того, чтоб в небо упасть.

. . . . . . . . . . . . Кто видел ангелов без крыльев,
. . . . . . . . . . . Легко себе вообразит,
. . . . . . . . . . Насколько может быть всесильной –
. . . . . . . . . Потраченная жизнь.
. . . . . . . . . . . . . И если, падая на землю,
. . . . . . . . . . . . . . Ни капли страха не иметь,
. . . . . . . . . . . . . . . Нас поглотит закат осенний –
. . . . . . . . . . . . . . . . Безбрежнее, чем смерть.





_______________ Побег _______________

Пойдём! – Я с тобой поделюсь – не котлетой,
Не плюшевым зайцем с оторванным ухом...
Пойдём! – Я готов поделиться секретом –
С тобой, уже месяц моим лучшим другом.

Давай убежим! Насовсем, представляешь? –
Из нашего – пятого – детского сада.
Тихонько, как ветер касается клавиш, –
Туда, где назад возвращаться не надо.

Я знаю, где выход, где дверь не закрыта.
Мы через подвал проберёмся наружу...
Нам больше не скажут: “Ты плохо воспитан!”
Не станут ругать, что гулял и простужен.

За многоэтажкой мы выйдем к оврагу,
– (Я видел, когда в поликлинику ездил) –
И там, вдоль ручья, где кусты волчьих ягод, –
Мы будем шагать, взявшись за руки, вместе.

О нас, может, даже ещё пожалеют...
Отправят отряд воспитательниц строгих
По нашим следам, и двух-трёх Бармалеев.
Собак Баскервилей пошлют, для подмоги.

Но – я научу тебя, как сбить со следа:
Мы через ручей перейдём, возле дамбы,
– (Воды в нём и тины – всего по колено) –
А дальше – не будет ни мамы, ни папы...

Не бойся! Там некого будет бояться.
Пойдём, – где деревья большие, до неба.
Где море, мультфильмы – про волка и зайца,
Туда, где никто, кроме нас, ещё не был...

И – не поведут нас колонной, всех вместе.
Забудем запрет – не кричать и не бегать;
Нас строить по парам не будут... А если
Захочется солнца зимой, летом – снега,

То – только скажи – и сейчас же случится!..
Я знаю, так часто бывает – без взрослых.
Пугать, что язык нам намажут горчицей –
Не станут, ни – шлёпать, ни ставить по росту...

Когда тихий час, мы легко всех обманем.
О том, что нас нет, не спохватятся скоро.
Я булку с обеда припрятал в кармане.
Ну что, побежали? – Вдвоём, до забора...





_______ Провинциальные развлечения _______

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Reminiscing over "Das Leben der Vogel" by A.E. Brehm


Моя лошадка вскачь нейдёт, предпочитая рысь,
Но у неё такой лукавый, шаловливый взгляд,
Что земский заседатель засмотрелся, и не раз...
Порой мне конюхи о нём срамное говорят, –
Выдумывают, бестии. Должно быть, просто врут.
Какой болван полезет на лошадку, коли есть
Кухарки, челядь, горничных табун, семейный круг?..
Да вдруг наскучит имяреку; к перемене мест
Проявится стремление... – И вот уже и гусь
Не спасся от нескромного внимания его.

Эй, человек, Сысоя кликни, – трубочку мне пусть
Сготовит, – ту, что с длинным мундштюком. Молельный вор,
Отец Игнатий просвещал намедни, что курить
Есть небогоугодное занятие, а сам
По малой мере заподрясил табакерки три
У певчих, и бессчётно – у смиренных прихожан.
А вот идёт Сысой, огниво с трубочкой несёт.
Штаны спускает, местом тем ко мне оборотясь,
Румянец лёгкий с коего не сходит круглый год.
“Женицца, барин, вам пора!” – глаголет. Что за грязь
Привидится холопям; где им – стадии души
Бессмертной разуметь, об элементах неземных
Заботиться!.. А впрочем, без Сысоя камыши
На гобеленах не шумят... В покоях полдень тих,
Жужжит оса, посверкивает гранями графин.
Не восставай акафистно, не простирайся ниц.
Дух дерева, свечей, льняного масла от картин
Сподвигнет нас – исследовать места топтаний птиц...

Иной речёт: целебна глушь; сквозь скуки лёгкий флёр
Безмолвствует провинция. Себя к ней приручив,
Непритязательный скворец очнётся соловьём...
(В синтонных чудесах сильны уездные врачи.)
И ты выходишь на порог, натёртый, как мозоль,
Неся всем грешным и святым невиданный фасон:
Домашний байковый пиджак в тартановый узор,
На шее шёлковый крават с лиловой полосой.
Вороны на тебя глядят, и Бог на небесех,
И донник за амбаром, и душица у плетня...
Ты понимаешь, что спасён – отныне насовсем,
Поскольку вовсе ничего не следует менять.
Судьба – не больше, чем судьба. Но с ней, в юдоли слёз,
К досужим обстоятельствам не страшно припадать.

Захочешь здесь пожить – изволь, надолго и всерьёз.
А если выбираешь смерть, – то раз и навсегда.





_____ Голова профессора Петрова _____

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Среди гостей, в одной рубашке
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Стоял задумчиво Петров.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Молчали гости. Над камином
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Железный градусник висел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Даниил Хармс)

Петров, висящий над камином,
Гостей нимало не пугал.
Ему показывали спину,
А кто-то – даже и рога...
Петров молчал, поскольку больше
Ни слов, ни мнений – не имел.
Его покатый лоб был сморщен,
А щёки, белые, как мел,
Напоминали штукатурку.
Зубов искусственных оскал...
Петров любил литературу,
Очки при жизни надевал.
Как оказалась над камином
Его большая голова –
Никто не знал, но по кармину
Стеклянных глаз – предполагать
Возможно было, что с охоты
Он был доставлен, как трофей,
И, после тщательной работы
Таксидермиста, без затей –
Повешен гордо над камином –
На радость детям и гостям,
(Хотя Саврасова картины
Предпочитали все). Спустя
Непродолжительное время
Никто уже и не глядел –
На уши, на седое темя
И нос Петрова. Видно, дел
Немало было у хозяев,
А детям – что медведь, что мышь:
Привыкли к чучелам случайным,
Петровым их не удивишь.
Шумели гости, раззадорясь.
Висел оскаленный Петров.
А где-то шёл вчерашний поезд,
Ильф без Петрова – на орлов
Охотился... (Отец ли Фёдор
Примером воодушевлял?..)
Слова священного Синода
Он, к птицам обративши взгляд,
Цитировал... А над камином
Висел – не лось и не кабан,
Нет! Там, наполненная глиной,
Жила Петрова голова, –
Глядела на гостей и, пастью
Беззвучной порываясь взвыть, –
Им обещала ласки страсти
И лобызания любви.





_______________________ эхо _______________________

хоть кричи: отправились гулять в подвагонном солнечном пространстве, –
наблюдать природу, вашу мать, путников пугать – непостоянством,
песни петь, вдвоём встречать зарю на краю разбуженного леса,
радоваться – жизни, сентябрю, словно два вийоновских повесы,
удивлять обходчиков путей – муэдзинов шёлковой дороги –
ставшие дороже и родней

поездом отрезанные ноги.





______ Любовь к животным ______

В террариуме разрывалась птица:
Её кормили мелкому варану.
Вараны не едят паштет и пиццу,
И людям не казалось слишком странным –
Отдать ему живого попугая.
Варан был молодым и неумелым.
Он знать не знал – как быстро убивают,
Кусал за крылья и увечил тело.

А птице было муторно и страшно,
Она кричала и вертела шеей.
Один из глаз был изнутри окрашен
Пернатой кровью, бусиной алея.
Варан ломал пластинки тонких рёбер,
Сжимая птицу ртом – почти бесцельно;
Их треск его нимало не коробил.
И попугай кричал – в тоске смертельной.

В стеклянных стенах не было спасенья,
А смерть была мучительной и длинной –
В один из дней стремительных осенних,
Когда так сладко – в кресле у камина
Дремать, – забыв о людях и варанах,
О тварях, пожирающих друг друга,
В компании варенья и баранок,
И стрелок, мерно рыщущих по кругу...

А птица всё кричала и кричала –
От боли, безысходности и страха.
И люди, возбуждённые сначала,
Теперь смеялись: им была рубаха
Варана ближе к телу. Их умищам
Казалось, что они неуязвимы.
А птица – это просто шум и пища.

И из троих двуногих побратимов
Никто не ведал, что один – погибнет
Спустя два года в автокатастрофе, –
Не сразу, в скорой помощи... Завидной
Такую смерть бы даже на Голгофе
Не посчитали. А второй приятель
Умрёт от пожирающей саркомы,
Шесть с половиной месяцев потратив
На "чистки", облучения, уколы...
И от агонизирующей боли
В последние пять дней ему спасаться
Ни хаш, ни даже морфий – не позволят...
Но это будет лет через двенадцать.

А третий наблюдатель сцены с птицей,
Хозяин злополучного варана,
Умрёт через пятнадцать лет в больнице
От осложнений позвоночной травмы,
Утратив чёткость мыслей и решимость,
И веру в хирургическую помощь,
Прицепленный к диализной машине,
По сути дела превращённый в овощ.
Из четверых – варан умрёт последним.
Его и прочих беспризорных тварей,
Оставшихся от овоща, соседи
Передадут для опытов в виварий.

Что делать!.. – Каждой ткани, шкуре, коже
Когда-то быть разорванной придётся,
И самые последние, возможно,
Увидят, как на небе гаснет солнце.
Ну, а пока – незнания печати
Им маскируют всё, что будет после...

А птица наконец-то замолчала,
И стало слышно, как хрустели кости.





_______ Герда, икай _______

Мои мосты давно разведены,
И корабли давно ушли на рейд.
А птицам в ожидании весны
Последнее осталось: не стареть.
Они решают этот трюк легко:
Повыше залетают и – хлобысь!
Все кошки любят птичье молоко...

Не провожай меня глазами – вниз.

Тепло и сухо. Сухо и тепло:
Зима всегда задерживается,
И флюгеры ложатся на крыло
И реют – в ожидании конца.
Не спи, иначе все, кого любил,
Придут сказать, что ты – не человек.
Деревья не хранят в душе обид...

Не провожай меня глазами – вверх.

Последних листьев жёлтая метель,
Предвестница скудеющих палитр...
Ты располнел среди небесных тел
И больше не касаешься земли.
Роям немедоносных чёрных пчёл
Привычен улей невесомых стен.
Ты трогаешь прозрачное плечо...

А знаешь, мне не холодно совсем.





_____________ Про червей _____________

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я телом в прахе истлеваю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Умом громам повелеваю,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я царь – я раб – я червь – я бог!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Гаврила Державин, "Бог")


Туда, где мчатся облака и пульс созвездий не нарушен, –
Течёт бескрайняя река, несущая людские души.
И, глядя на неё – со дна своих антропоморфных буден,
Вдруг понимаешь, как бедна доктрина веры «будь что будет.»

Вращается туманный тракт вокруг медвежьей втулки млечной,
И бельма лунных катаракт глядят в тебя по-человечьи...
И нет бесчеловечней черт, чем те, что ясной летней ночью
Сияют над холмами. Червь, – как ты на фоне их непрочен!..

Так незначителен, что мысль – связать себя с Владыкой мира –
Не кажется безумной... Высь не создана приютом сирых.
Поэтому – такой земной, что сам себе слегка противен, –
Не поспешай. Присядь со мной. Побудь статистом на картине,

Где свет неотличим от тьмы, а мы – от ангелов в полёте.
Поешь фокаччи и хурмы. Послушай звук гудков далёких...
Поговорим о пустяках, простимся – и пойдём наружу, –
Туда, где мчатся облака и – может быть – людские души.





___ Он одевался в хаки и бабочек любил... ___

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вертолёты – это души танков,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Танков, не вернувшихся с войны.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Елена Бондаренко, "Стишок длиною в жизнь")


Надпись на могиле у кузнечика:

«дата-дата. Прыгал, прыгал, прыгал...»
Баловень фортуны переменчивой?..
Дезертир, предатель и сквалыга?..
Взял приказ, проследовал – по адресу,
только код почтовый изменился;
вот и мчишь с голландцами под парусом
или с дикими гусями Нильса...

В некотором смысле – бездорожие
краше, чем мощёные дороги:
азимуты в небе не проложены,
нет маршрутов выверенно-строгих.
...Мы другими никогда и не были, –
иноки, архаты, самураи.
Собраны поштучно: кто за Неманом,
кто в Поволжье или на Урале...

Нет событий – лучшее событие.

Если сам не воевал, – не знаешь,
как смертельна на войне обыденность,
в тряпку превращающая знамя.
Все мы, урождённые кузнечики,
верим – сердцем, слушаем – ногами...
Это – жизнь, которая не лечится,
только здесь мы ей пренебрегаем.
Кто-то в нас увидит части ребуса,
кто-то – мира чистую изнанку...

В каждом заблудившемся троллейбусе
спит душа взорвавшегося танка.





_______ Мусорный ветер _______

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Внимательно и нежно он стал глядеть на это деревянное растение,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . мучимое тем же томленьем, тем же ожиданьем прохладного ветра
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . в этом пыльном душевном существовании.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Андрей Платонов, "Мусорный ветер")


Этот ветер, несущий ошмётки
Наших прошлых – и прожитых – жизней,
Отрывающий туфлям подмётки,
В уши воет – вдовою на тризне...
Я дыханьем твоим упиваюсь! –
Злым. Тлетворным. Холодным. В агонии.
Я тебя удержать не пытаюсь:
Мало места для ветра – в ладони.
Ураган, отрицающий морфий
И оргазмов стальные потоки,
Канарейкою нас – кверху ж**ой –
Заверти, – своенравный, жестокий!
Выметай из нас мусор! А если
Ничего, кроме мусора, нет в нас, –
Уноси целиком – бесполезных,
Наши жизни умчи с собой вместе.

Леденящею лаской просторов
Бесконечной арктической ночи –
Вырезай нас из тела – с позором,
Рассекай нас движением точным!
Выскребай нас, крысиное племя,
Неуместных, больных, в скоротечности –
Ерундой убивающих время,
Пуповину грызущих у Вечности.
Выноси грязный сор за порог, и
– (Чтоб не пачкали стоп небожителям) –
В крематорий нас мчи, не в чертоги! –
Не-желанных – детей и родителей.
И взвивается вихрь. И быстрей
В мясорубке вращение лопастей...
Не жалей нас, прошу, не жалей!
Не сочувствуй нам, мусорным, попусту!

...И несутся опавшие листья
Разных – клёнов, платанов, каштанов,
И рябины оторванных кистей
Капли крови – святых, шарлатанов...
Мельтешенье прозрачных обёрток
И газет, шелухи от орехов...
Целлофановый шелест аборта
Вырывает нас. – Боль, ужас, грех... – Но!
Я плодом нерождённым – (спасибо! –
Да и толку мне было – рождаться?!) –
Уношусь, этим ветром гонимый,
Чтобы в лучших местах оказаться.
И, взывая к тебе из корзины
– (В ней мимозы когда-то цвели), –
Я кричу:
– Не щади нас, любимый!!

– Раскромсай!!!
– Разорви!!!
– Распыли!!!





___________ Подземные лагеря Медены ___________

––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––
=Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х=

*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*
. . . . . . . . Однообразие белых стен нарушается только большим
. . . . . . . . плакатом: «За побег – смерть под пыткой». Ещё одно
. . . . . . . . свидетельство того, как здесь ценится человеческая
. . . . . . . . жизнь; отнимать её нужно тоже с наибольшим эффектом.
. . . . . . . . . . (Илья Варшавский, "Побег")
*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*=*


«ЗА ПОБЕГ – СМЕРТЬ ПОД ПЫТКОЙ» табличка висит.
Это правило знает здесь каждый дурак.
Лучше – как мой сосед, что был током убит.
Смерть в пустыне, от жажды, в сравненье – пустяк.

Здесь ротвейлеров группы, с людьми или без, –
Тех, что натренированы целиться в пах.
Здесь не бегает даже последний балбес...
Безопасней ходить, как ряды черепах.

В воздух предупредительных выстрелов – нет.
Не стреляет никто здесь – сперва – по ногам.
Здесь слепящий глаза ртутно-кварцевый свет
Волны страха выносит – к чужим берегам.

Здесь сбежать невозможно. Забор здесь – тройной.
Ток. Бетон. Взгляд – рентгеновский – прожекторов.
Нет деревьев. Забыто, как пахнет весной...
Здесь любой – в грязь лицом, по команде, готов.

Это место – как тягостный, долгий кошмар.
Этот запах – карболки и ужаса... Всё
Им пропитано здесь; самый мелкий комар
Его, как микрочипы под кожей, несёт.

Возвращаясь в барак, я, замедлив шаги
Вдоль колючей и лезвийной проволок-стен,
Снова вижу ту надпись, что – Бог, помоги! –
Не узнать, что она означает, совсем.

«ЗА ПОБЕГ – СМЕРТЬ ПОД ПЫТКОЙ» над крышей горит,
Отражаясь неоновой болью в мозгу...
Слышу я: кто-то – вместо меня – говорит:
“Я сбегу. Я сбегу. Я сбегу. Я сбегу.”


=Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х=
––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––





_____ По волнам кошачьей памяти _____

И вот он, день,
растворившийся без следа,
где я с черепаховой кошкой лежу в саду.

Цветёт дельфиниум.
Бабочки – приседать на бадлеи куст надумали.
Белки ждут –
когда мы с лужайки сместимся – обратно в дом.

Японской вишни корни, вспоров траву,
на солнце греются, с нами.
Следы следов на сердце – стёр
долетевший из неба звук
частого клёканья: утки тугой снаряд –
возникает, проносится низко, –
и вновь пусты
ретины мая, фильтруя полуденный взгляд
сквозь лоницеры – мёдом дышащие – кусты.

Разрыхляет,
смывает следы световой прибой...
Ни слова, ни мысли, ни радости – не нужны
разбросавшемуся за изгородью живой –

с черепаховой кошкой бывшей своей жены.





_____ Это ли не романтика?.. _____

...И ты, под утро, мне приснишься, –
С прохладной шелковистой кожей,
С ложбинкой возле поясницы...
Себе – дороже.

Воспоминания ерошить,
Сквозь сны проваливаясь – глубже...
Нет, представлять тебя хорошей –
Совсем не нужно.

Что хочешь делай, – не разбей лишь
Гербарий, – памяти страницы.
И ты, конечно, пожалеешь... –
И мне приснишься.

Прости-прощай, – о, храбрый воин!
Твои глаза, ладони, губы...
Я не бегу, хотя и волен.
И это глупо.

Твой вид всегда ошеломляющ.
Захватишь в плен чудесных ножек...
И – хладнокровно расстреляешь.
Я верю, – сможешь.





___ В плену чужих посадочных полос ___

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Если нет никого, тогда,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . может, с неба прольётся вода?..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Если нет никого, тогда
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ветер может запеть в проводах.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Если нет никого, тогда
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . могут – вдруг – прорасти цветы...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Если нет никого, тогда,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . может быть, это просто – ты.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ( ЧГ )


Из неба розовый сочился экссудат:
в нём шпили скальпелем надсёк хирург-закат,
и я ладонью защищал свои глаза,
не будучи уверен, что сказать
успею – до наркоза – что здоров.
О, видел я таких поспешных докторов!..

А свет струился под пролётами мостов,
пытаясь убедить, что я готов
для операции... И, разрезая вдоль –
косыми тенями – мне жизнь напополам,
рукою тёплою всё шарил по углам –
тех тайников, в которых прячут боль...

А ветер всё старался, и писал
– (ему весь день сегодня не спалось), –
и взять пытался сложный интеграл
на белизне пустых посадочных полос.
И профиль твой из облака кроил,
макая пальцы – за отсутствием чернил –
в залива Финского расплавленный металл... –
и вновь чертил, без балеринки и лекал.

Да, я бы тоже осторожно целовал,
стараясь делать вид, что не всерьёз;
как он – неся дожди свинцовых слёз,
как он – твоё дыханье бы вдыхал...
Счастливец-ветер!..
Бог мой, как бы я играл
с твоими прядями взлетающих волос! –
.........................................................
зачем-то прочно, – н а в с е г д а – застряв
в плену  ч у ж и х  посадочных полос.





______ Есенинские розовые слоны ______

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Восемь тысяч голубых презервативов
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я в аптеке накупил однажды летом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . А сейчас – на горло осень наступила. –
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Письма шлю я...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ...........и уже не жду ответов.


А ведь помнишь?.. – оба мы хотели
Эту нить зачем-то продолжать.
Разрывали, связывали... верили...
Больше места нет – увы! – узлы вязать.
Отчего же больно так, когда
Говоришь, что больше жизни меня любишь?..
Почему так хочется – поглубже
Утонуть – в осенних тёрпких холодах?..

Для чего – часы, недели, дни
Убегают – так легко, бездумно, быстро?.. –
Порванным рябиновым монистом
Рассыпаются по осени они.
И откуда прилетают эти тени,
Угнездившиеся на моём лице,
Когда иду – в очередное воскресенье –
С друзьями оттянуться я, как все?..

Твой голос в сны мои плывёт,
скользит – украдкой...
– (Ведь не о чем с тобой нам говорить!..) –
Я телефонную тоску, как чай несладкий,
Пытаюсь, к трубке не притрагиваясь, пить.
Я ум теряю, как листву – берёзы;
Пусть моей логики посылки не верны.
И вдаль бредут со мной – есенинские розовые,
В рифму говорящие, – слоны...

Я разуверился – когда-нибудь понять,
Что с миром происходит. – Слишком сложно...
С тобой заговорить, тебя позвать –
Не просто тяжело, а – невозможно.
И кажется в который раз, под вечер,
Что будут повторяться – вновь, опять –
Все наши солнцем переполненные встречи,
Лишь стоит только перестать...
дышать...





____ Когда магия теряет силу ____

Сосновых веток тени на песке,
терпеново-грибничный аромат.
Я сжал твою ладонь в своей руке...

Июнь на коже, а под сердцем – март.

Душистым чабрецом зарос овраг.
Бессмертника с шалфеем диалог...
Осталось только ноты подобрать –
и плавать, как беспечный papillon,
в потоках, наблюдая: вдоль стволов
прозрачная и мутная смола
сочится – в неба близкий потолок,
и загорать, раздевшись догола.

Как будто вертикальная река
уходит вверх от берегов косых...

И сладко разжимается рука,
нащупав земляничные усы.
И зверобоя цвет в твоих глазах...
И волосы касаются щеки...
И можно что-то шёпотом сказать –
и влажным поцелуем защитить.
Среди полей заросший пижмой холм
и светлые разводы тишины...

И жить так удивительно легко,
что чудеса и даром не нужны.





__________ Бабушка __________

Никогда-никогда не шлёпала,
Не теряла со мной терпения.
В длинных юбках и кофтах штопанных
Я всегда находил – спасение.
Обалдев от твоих оладушек,
– (В них – один кислород и яблоки!) –
Можно к лику блаженных бабушек
Причислять, видя небо в зябликах...

Я тебя вспоминаю с нежностью,
Как солдат о далёкой Родине;
Так к мощам припадают грешники,
О декадах забыв угробленных.
Уходя, я заплачу: “Бабушка!
Не проси возвращаться, милая!”
Не хочу больше – плоским камешком –
По воде скакать, между минами...

Мне с тобой хорошо и радостно.
И – не важно, какими тропами
Я бродил... Ты приносишь градусник
И руками своими тёплыми
Молча гладишь – и улыбаешься,
И, как в детстве, – уходит, уходит боль...
И опять – снег, зима и варежки...
И – навечно – желание БЫТЬ С ТОБОЙ.





___ Первое знакомство с балансом ___

Центр весеннего дня равнодушия.
Пуп всемирного дня равновесия.
Пик вселенского дня равноденствия.
Отчего я твой голос не слушаю?
Почему не поём вместе песен мы?
Кто поймёт впечатления детские?..

Голоса взрослых – тихих и сведущих.
В керамических кадках растения.
Зеркала занавешены марлями...
Там лежит заострившийся дедушка,
И холодное солнце весеннее
Не вплавляется в планку с медалями...





_____________ R.E.M. _____________

Купол с изнанки казался такой же вершиной, –
в звёздочках, в лунных монетинах...
Я замирал –
и, с головой запрокинутой, видел картины
жизни и смерти – в заоблачных дивных мирах.
Бабка Глафира, поняв мою оторопь, тихо
гладила по голове – и крестила, а поп
что-то шептал ей, – и мы отправлялись на выход, –
в сумраке, под немигающим взглядом икон.

А за порогом цвели лебеда и крапива,
летнее солнце текло и слепило глаза.
Свет устремлялся под кожу – горячим приливом...
Вдоль огородов мы с бабкой шагали назад.
Мама заметила нас, из-под пепинских веток
вышла, смеясь, протянула навстречу ладонь...
Мама! – кричу – и несусь,
позабыв всё на свете, –
к маме, – задорной, красивой,

такой молодой...


_______________________________________
Примечание
R.E.M. – (rapid eye movement) – стадия нормального сна, характеризующаяся быстрым движенем глазных яблок, низким мышечным тонусом и другими признаками, обычно происходящая у спящего каждые 3 часа и продолжающаяся приблизительно 20 минут; наиболее живые и запоминающиеся сны у спящих возникают преимущественно на протяжении REM-фазы.





_______ The point of no-return _______

...Если бы мне захотелось в него войти,
– В дом, а за домом сад, а за садом лес, –
То ни болезни, ни тысячи миль пути –
Не удержали б...

Усталый, обросший весь,
Я бы ввалился: небритостью, наждаком
Голоса – вмиг распугав язычки огня
В печке, с флажками висящих над ней носков... –

В дом, где пятнадцать лет как не ждут меня





_______________*** _______________