Три мушкетёра. ч. 2. архив 2004

2. Париж.

Париж, Париж, "трэбьен", Париж!
В нём солнце светит прямо с крыш.
Луара – воды, как у Ганга,
Хотя река иного ранга,
Но для французского народа
Близка французская природа.
А Ганг английский генерал
Когда-то жёстко воевал.
Владел индийскою землёй,
Но ныне прошлое – долой!
Кварталы с замками, дома,
Столица мира – кутерьма.
Печально – мрачный Нотр-Дам,
Пройдёшь без страха – рубль дам.
Там не ютится Квазимодо –
Щепа цыганского народа.
Безмолвный зв;нарь, нелюдим,
Так Эсмеральдой нелюбим,
Лишь только через двести лет
Спасёт он девушку в обед.
С желаньем душу обретёт,
И рядом с милою умрёт.
Пройдёт ещё годов так сто –
Родится славный Жак Кусто.
Мсье Эйфель башню воплотит,
Хоть, говорят, вверху сквозит.
В Париже не был, промолчу,
Не всё позволено врачу.
Хоть жизнь не бедную влачу,
Но визу врядли получу.
Не стоит думать, будто плачу,
Я лишь бесхитростно судачу,
Брожу по улицам Парижа,
И мыслью быстрой «бистр;» вижу,
Мон-Мартр счастливый, «Мулен Руж» -
Там представление – как душ.
Туда под вечер попадёшь,
К утру, ей-богу, не уйдёшь!
Там Лувр богатый, в нём музей,
Картины чудо – год глазей.
«Шерше ля фам» и «се ля ви» -
Всем хватит места для любви.
А где любовь, там долг и честь,
Безмозглый рок и злая месть.
Летит в Париж наш д’Артаньян,
Конь топчет маки и бурьян.
Желаний много, два гроша
Трать с назначеньем, не спеша,
Заначка, с золотом запас,
Не раз тебя от боли спас.
Париж безумен и спесив,
И удивительно красив.
Найдётся мальчику местечко,
Поставит мать в церквушке свечку.
Да что там свечку – был бы жив:
Париж беспечен, сложен, лжив.
Плевал Париж на молодца,
Ему не воду пить с лица,
Он по одёжке не встречает,
И, кто умён, не привечает.
Здесь место шпагой добывай,
Тогда и вкусишь каравай
Почёта, славы и богатства,
Когда проявишь залихватство.
В Париже правит сир Бурбон,
Не дружит с дюжиною он.
Людовик – плут, Людовик – мот,
Но чтит Людовика народ.
Так это временно, пока -
Намнут Людовикам бока.
И вспыхнет пламя в оный год,
Придёт к Бастилии народ,
И камни, головы снесёт,
Ничто монархов не спасёт,
Толпа волнуется, орёт!
Казнит монархов их народ.
Ведь где толпа, там беспредел,
И плебс штанишечки надел.
Им, санкюлотам – честь и месть,
И крови литрами не счесть.
Но это в будущем, а ныне
Тринадцать яблочек в корзине.
И нам с тобою их не есть,
Король здесь правит, ваша честь.
Министр, хозяин – Ришелье,
Рука – капкан на сотни лье.
Учёт, контроль, наезд, захват.
Он, Ришелье не глуп, а хват.
С ним Бог, король и целибат,
Гвардейцы, сто полков солдат.
Благочестивый кардинал
По крохам Францию собрал.
В начале жизни дал обет
Не обходиться без клеврет,
Быть в целибате сотню лет,
И есть с омлетом винегрет.
Ах, Ришелье, о Ришелье,
Он бриллиант в своей шлее
У короля  Людовика.
Вот ведь дела, кишка тонка
У короля Людовика,
И видно то издалека.
Есть Ришелье, терпи пока.
Арман, известный как Плесси,
Политик тонкий, гранд мерси.
Он кардинал, и в высшем свете
Ходил, лишь в красненьком берете.
И главный принцип – не рядиться,
Для дела мира – всё сгодится,
Весь мир французам покорится,
Кто не согласен – застрелится!
И цель оправдывает средства,
Терпел Арман де…ма  соседство.
Он паутиной паука
Оплёл всей Франции бока.
Лишь кто, где заговором трётся –
На неприятности нарвётся.
Шпионов – сеть, филёров – тьма,
Все – тренировка для ума,
На обработку к Ришелье,
За сотни миль, десятки лье.
Да, женщин наш Арман любил,
Сердец немало покорил.
Но безответная любовь
Бодрила кардиналу кровь.
Младая королева Анна,
Лицо – яйцо, всё без изъяна,
Стройна, мила, походкой – цапля,
Чиста, как дождевая капля.
Испанки трепетная кровь
Алкала страстную любовь.
А тонкогрудый кардинал
Её очей не привлекал.
Красавец гордый – Бекингэм,
Для женщин как гематоген:
Для тела и души полезен,
Так обходителен, любезен.
В обёртке герцога, министра,
Влюблял в себя довольно быстро.
Ла-Манш переплывал частенько,
Наедине бывал – маленько.
Ведь королева – не пацанка,
Здесь адюльтер, повыше планка.
Ведь королева не малышка,
Тут попадёшься – делу крышка.
Здесь прикуп – мир или война.
Дрожите, Англия, страна!
Коли изловят голубков –
Не избежать войны оков.
Тут – королева и премьер,
Там – кардинал, войне предел!
Такой, ребятушки, расклад,
Кто скажет – фол, кто скажет – клад.
И вот в такую мясорубку
Попал наш Шарль, прощай – голубка!
Да, в Лувре – игры, в Лувре – чистки,
Почище новенькой химчистки.
Король Людовик фат, гурман,
Предельно влюбчив, в светских дам.
Растратит силы на балеты,
А до жены и дела нету.
Так Анна – женщина в соку,
Рожала б много на веку.
Короток счастья женщин век,
Увы, не вечен человек.
Родить ребёнка, или двух,
Чтоб в старость отгоняли мух,
Водили к ветру, как пастух,
Слюну снимали с бороды.
Не знаешь, кто подаст воды.
Простите, горькие слова,
А как кружится голова.
Ну, что там Анна, Божий дар,
Пиши, получишь гонорар.
Послал ей Бог мальчишку – сына,
Вполне пристойная картина
Для европейских королей,
Имевших в банке сто рублей.
Её Людовик – раз, четыре (14)
Добавит «джосу» в этом мире,
Людовик – солнце, сам – монарх,
Тогда – главнейший олигарх.
Великолепием двора
Подбросит «уголь на-гора».
Раскрутит Францию на франки,
В Версале будут супер пьянки,
Любую даму покорит
Любвеобильный сибарит.
Кто хочет знать, возьми Дюма,
Те десять лет сведут с ума.
Всё это будет, а сейчас
Влюбилась Анна первый раз.
Игра в любовь была ей впрок,
Ведь это первый был звонок.
Да не в простого человека,
Премьер – министр, верх успеха.
Такой у Англии один
И господин, и гражданин.
Потомок герцогов красив,
Воспитан, предан, не спесив.
Герой сражений – Бекингэм,
Он сладок, как гематоген.
Но как далёк счастливчик наш,
Преграда – солнечный Ла-Манш
И честь французской королевы.
В Версале, нет, не сыщешь девы,
Глупить беспутностью нельзя
В надрыв, над пропастью скользя.
Лишь тайно видеться, писать,
И тексты тонкие бросать.
Возможна тайна переписки –
Одна невинная записка,
Коль станет гласностью она –
Реальна с Англией война.
И чешет глаз, и колет в бровь.
Такая Аннушке любовь
Упала в сердце юных лет.
Какой, по-вашему, билет?
..............................