Салон

Великий Лев Николаевич тебе подражаю.


Откуда посредственный стук?
Из-за колон фонтан,
Возле него моя,
Пьёт наслаждения хлад.
Город в осенней грозе,
Часы указуют на капли,
Мимо меня всё нигде,
Ничего и никто.
Откуда ж посредственный звук?
- Вновь к тебе я пришла.
- Пречистая дева?
- Да. Испиши меня.
- Исписать тебя? Как? Убить тебя?
- Я голубкой из пламени встану,
И тебя проведу в те края,
Где листва желто-красна, но жарко,
Дождь несёт лишь грусть предвкушенья,
Где моря отражаются сердцем,
Твоим сердцем,чтоб любовью питались птенцы,
Чаек и остальных...
- Но терять тебя в этой жизни?
Вновь пархать по нигде меж никем?
- Ты не бойся в твоей бренной жизни всё забудется, как манекен буду в памяти до возвращения.
- Но...
- Начинай.
**********
В волосах травы осененье,
Я лысею,
Люди бродят по нервам,
И как буд-то последня строка,
Не хотелось бы.
С поглощением одного человека,
В глаз на разрушенность больше,
Вплетается суета,
Морганье зрачка обезцветом.
Так и тянет крикнуть кому-то:
"Улыбнись ничему.
Как в советское время,
Новогодней питардой в кино
Обернись.".
Каждодневные звуки знакомы,
Но способен я день ото дня
Пить тоски любовной двузвучья,
Одинакова пусть её смесь,
Не претят сладости чувства,
Пусть волнуют воздух узлом
Илюзороно-пьяного устья,
Вдохновением плоских картин.
Те картины - складки на детской одежде,
Те картины - первый язык,
Одиночества грусти и касаний танец густой.
И взорвёт современность выпуклый выпуклый бугор,
Наподобии кадыка,
Своего видения мира,
Нашептав:
- Твоя жизнь лишь одна.
Остаётся одно исцеление,
В зеркалах, салонах протечь
Невидимкой иль ласковым тигром,
Чтоб себя от абстракций беречь:
- Не абстракцию ли создавал ты,
Целый мир ущельем пустив,
На рисованном детском том снимке?
************
Вечер, город в свечах фонарей,
Старый Арбат в пантомиме.
Гусли бомжей вяжут шагов настроения,
Лица погоде равны от витрин
Тянет интеллигенцией.
Пасмурный город,
На лицах печать безличия,
Каждый устал от "сонетту искать",
В дождь глаза нарядивши,
Ходит, бормочет свой нервный уклад,
Будничных многоточий.
Кап, кап, кап, кап,
Плюх, плюх, плюх,плюх,
Музыка ежедневная,
Здесь мегаполисс,
Здесь нету услад
Слуху, зрению, эху.
Лишь одинокий сорняк - я,
Может свободен от времени.
Каждую мелочь в нежность впитав,
Каждое слово уверенно.
Но без смысла реального,
Без услышенного,
Я или ты, любимый гор ад,
Тот, что во мне отражаешься,
Сами себе храм и отряд,
Ратника самоцелие.
Синхронное пение соловьёв,
В грязи волос бессонных сирот,
Звёзд облучение вод,
В полдне парка осеннего,
Листья,и мёрзлые ветки, столбы,
Трамваи, троллейбусы, трассы,
Всё затаилось в детской груди,
Стынет для взрослой окраски.
Сказка жизни - сказ стариков,
Тех, что на кухне под водку,
Делят людей на нов и обнов,
Второе просто с похмелья.
Салонен мой город,
Мой первый класс,
В последний в раз обратившийся,
Дом да абстрагирование,
Боль да кутерьма,
Нервная паранжа,
Словно пыль на тратуаре.
Сквозь пятки питали память вчера,
И сожаление будущее.
2004.
Как сложно читать, и особенно публиковать, старые произведения. Они мучительно банальнобездарные, в них есть то, что я не принимаю в поэзии других. Но странная штука, я публикую и вывешиваю их здесь, потомучто из тем трёх старых или четырёх произведений старины, из их тем, образов, звучания, плюс нынешняя реалити рождается новая поэмка.Видимо            
даже в поэзии существует спиральная ДНК. И второе, как же всё таки отрадно писать о любви, особенно когда её мало вокруг, блин опять вру, она есть и её много, но ....