***

Скребет уши цепкое эхо проклятий:
Я на родине красивых понятий.
Как-то возжелал один царь понять,
Суть одного понятия перебрать.

Родина ль то место, где живется хорошо?
Хорошо ли там, где Родина-краса?
Милее родных колодцев звуки и ковшов,
Больше ли медведь и страшнее ли оса?

Народы это, похоже, век зубрили.
Гомонили мудрецы царям под стать:
Восстание порока не станет угасать,
Пока мечи о полчища врага не зазубрились.

Так ли, эдак, а царь тот – я, поэт.
Родина мне мала, одной я правлю,
На другую, прошлого страну, я зарюсь.
Я красоту возделываю там и здесь,
Опекаю подданных честную спесь.

Защищаю мир от преступлений,
Жду, когда пожалует мой гений...

Я запомнил два бутона детства:
Свободы шалость и снов густую грусть.
Помню глаза наставницы, жизнелюбие уст.
Ее преданность и милое кокетство
Жгут сердце гибким, несогбенным цветом.
Она была дороже матери зимой и летом.

Раскаяние посещало лишь однажды,
Подрывая твердость моей правды.
Душе молитвой сердца не потушить костер
Распорол судьбу мою и честь гнилой позор.

Шли дни и месяцы учебы. Шалость
Взяла верх над волей. Я лишь малость
Делал вид, держал ответ, рассудок проматывая
В упрямой глупости и дарам знания отказывая.

День за днем вздымалось море в хрустальной чаше,
В отраженьи часто, руки умывая, я видел шанс. Капля...
Стыд одолевая, я стал платить за дар бесценный, скалясь,
Нелепой ссудой. И вот, не поэт я (какой уж царь!), а Саша.

Какой уж царь! Но Родина мстит слепо,
И волнами набрасываются полчища позора,
Чуть ступлю на землю черствую родного хлеба.
Ржаво прогнулась лестница жизни. Эхо укора
Застигнет любого, кто прожигал святые письмена,
Предначертанное умерщвляя, теряя стремена...