С днем рождения, сова!

На елке старой у холма
Немолодая, уже взрослая сова
Слегка нахохлив редкий пух сидела.
                И на сидящего на пне
                С такими же проплешинами меха на спине
                Слепого одноглазого мыша глядела
И грызла коготь рассуждая.
Наверно нужно все же съесть,
Да вроде бы сейчас сыта я.
К столу по случаю все тоже есть.
      К тому же не такая я худая!
      А мышь- то толстый, с брюхом!
      Жалость-то какая!
По случаю счастливого дня вылупленья,
Звериный термин – день рожденья
Друзья такого натащили-
В дупло не влезешь- сколько навалили.
     Хорьки и крысы
     Змеи и синицы
     И даже заяц был в подарок от лисицы
Улитки, крабы ,рыбы и моллюски-
Это правда все не в радость,
Ах, черт возьми, какая гадость
Вся эта ваша заливная мутотень,
Сидела и давилась целый день
Из псевдоуважения к дельфину,
Встречая так его, как будто бы пингвин он.
    Кстати непонятно, как он на горизонте оказался
    И даже, гад, в бойфренды записался.
    На время правда, ерунда!
     ….зачем тогда сказала ДА!?
Ни разу не сказал ни слова, вот зараза!
Про остроту и красоту большого глаза,
Про тонкий слух и острый коготь…
(Ах если бы не этот дефективный ноготь!)
Про желтый плоский клюв и творческую душу,
Про голубую кровь, так сильно ударяющую в уши.
    И, кстати, уши тоже хороши
     Старался папик от души.
Ну а про то как я танцую!
Пожалуй только лучше я рисую.
         Про утонченность тела линий,
          Которые воспел поет Мыкола Пазолини
         (Встречались как-то мы в Мадриде
          На их плебейском зрелище – корриде).
И ведь не знает, что когда…….
(Зачем опять сказала Да?)
Из Польши под Парижем я в местный лес перевелась,
У соловьев-армян в соседней роще система нервов извелась.
Отсохли крылья, Выпал волос
На груди!
О Господи, не приведи!
Спустилась печень в малый таз
А слышали бы вы сейчас их голос
Гротеск Карузо – унитаз.
        Как встретились-небось и и сам не понимает,
        Ведь целый день ныряет и ныряет
        Без признаков малейших утомленья,
        И дела нет ему до страстного души томленья.

        К тому же рыбник жутко заводной
        Ни в жизни не пропустит ни одной
        Ни Манты…, верно белой
        Ни Касатки, вероятно, голубой.
Одно могу сказать – дельфин!
Вот если бы он был пингвин,
Тогда б мы воспарили к небесам,
Припал бы крепко он к моим ногам!
   И побоялся бы наверно отпускать
   Из школьной геометрии я помню, не забыла
   Хотя бог мой, когда же это было?...
   Что не умеют пингвины летать.
Короче не обмолвился ни разу,
Опять должна сказать зараза
Про всю про эту красоту,
Которую и крот увидит за версту.
Ну да ладно. Бог его накажет,
А мне про все про это филин скажет.
Вот кто меня уж ценит, знает!
А этот все ругает и ругает!
    То не ловлю мышей, то плохо я ныряю и курю,
     Как будто что-то в ловле мышек понимает.
     Вот расхрабрюсь, пойду к медведю и поговорю
     Пускай меня назначат! Все конечно За
     На самую тончайшую работу
     В соседней роще мышкам выковыривать глаза
     Спасибо «стройному» оленю за заботу.
Сове взгрустнулось. Одиноко. Жизнь-дрова.
Но кто же я цесарка иль сова?
Простыми птицами удел их
                Оставаться,
Клевать зерно и жизнью наслаждаться,
Снести яйцо, ну и на нем, естественно сидеть
Удел совы по жизни-все мудреть.
       На жизнь свою критично посмотрев,
       Подумала сова и съела мышку,
                Помудрев.