Мы пеной снег кровавим на бегу...

Мы пеной снег кровавим на бегу,
мы  –  загнанные жизнью кони …
А капли, словно ноты, на снегу
звучат для стаи музыкой погони
                Я знаю эту стаю, уходил,
                и помню: не пьянит их запах плоти,
                вкус волчий изощренно развратил
                вожак-гурман  –  до душ большой охотник
Я тоже в табуне за вожака
и не позволю взять ему нахрапом,
но он матер  –  сквозь потные бока
нам половинит души хищной лапой …

Мне повезло:
                на взбешенном снегу,
храпящим табуном нещадно взрытом,
он сбился с маха, оступился, вдруг,
и я попал в покатый лоб копытом!

           В смятеньи, за мгновенье до броска,
           вся стая, словно вкопанная, стала …
           И поразило, что без вожака
           неотличимы волки от шакалов!
           Но, обнажив прогнившие клыки
           в лакейской, злобно-пакостной угрозе,
           шакалы рвали наших душ куски,
           еще дымящиеся на морозе …

Так было …
                Чуть, завидя серый цвет
пугливыми, косящими очами,
мы верили: страшнее цвета нет,
и умирали долгими ночами …
Но мы заматерели и теперь
так просто не подставим холку –
не только цвет, но даже серый зверь –
не сразу видится нам волком!
И пусть при встрече бьет еще озноб,
шанс все же есть, я рад, что это понял:
прямой удар не держит волчий лоб  –
и лишь удар
                избавит от погони !..

12.03.91 г.