Это больше не папочкино пиво!

     Чарльзу Буковски не писалось. Уже несколько дней. И это его порядком беспокоило. Чарльз Буковски боялся, что когда-нибудь умение писать покинет его навсегда. Этого он боялся больше всего на свете.
     Однажды, пытаясь справиться с писательским блоком, он придумал Генри Чинаски. Когда Чарльзу Буковски не писалось, он уступал машинку Генри Чинаски, и тот бил по ней с вечера до утра. А когда не писалось Генри Чинаски, за машинку садился Чарльз Буковски и писал рассказы и романы о Генри Чинаски.
     Но в этот раз не писалось ни тому, ни другому. Ни Чарльз Буковски, ни Генри Чинаски не могли написать и одного предложения. В головах у них на двоих не было даже четвертушки занимательного сюжета.
     Это было катастрофа.
     И тогда Чарльз Буковски решил написать о писательском блоке, прихватившем писателя Карла Гэнтлинга. Он думал, что перемена имени поможет ему справиться с писательским блоком, прихватившем его самого. И он действительно написал рассказ о том, как писатель Карл Гэнтлинг мучается от того, что не может писать.
     Карл Гэнтлинг мучается от того, что ему не пишется. К нему, после размолвки со своим парнем, приходит его знакомая, и Карл Гэнтлинг жалуется ей на то, как трудно быть писателем, тем более великим писателем. Быть писателем очень трудно, если тебе не пишется, говорит он, а быть великим писателем, если не пишется, еще труднее.
     Потом девчонка уходит, а Карл Гэнтлинг садится за машинку и пишет о том, как он мучается от того, что ушло его умение писать, и тут к нему приходит девчонка по имени Марджи, и он принимается рассказывать ей, в каком он дерьме, и она не утешает его, а говорит «ты и правда кончился, твой материал ограничен, ты не можешь написать рассказ о любви», а потом уходит, и после этого Карл Гэнтлинг садится за машинку и сочиняет рассказ под названием «Ты не сможешь сочинить рассказ о любви», где и рассказывается эта история.
     Закончив рассказ, он открывает новую банку пива. Мне почему-то кажется, что это классический лагер Michelob. С января 2009 его выпускают в новых глянцевых бутылках под слоганом «Это больше не папочкино пиво!»
     Чарльз Буковски заканчивает рассказ словами: «Карл поднес к губам пиво. Хорошо было писать снова».
     Эта концовка мне что-то напомнила – и я вспомнил, что, когда увидел, как Хемингуэй на портрете, которого не было в квартире Чарльза Буковски, улыбнулся.