Икона

Детство

Весной ушла на Суд Всевышний мама
из суеты, из серых липких буден,
туда, где не читают телеграммы,
ответа никогда уже не будет.
Мне только пять -"солидные" года.
Моим сестрёнкам  на порядок меньше.
Запечатлела память навсегда -
икону, гроб, мужчин и женщин.
В разгул жары внезапно грянул гром -
не заглушил рыдания и стоны...
Отец рубил иконы топором,
старинные, красивые иконы.
Никто отцу перечить не посмел -
была беда, сочувствие в народе...
Я заболел и, ничего не ел.
А бабушка шептала: "Ешь, Володя!"
Уже вовсю черёмуха цвела,-
лежать в больнице нудно и обидно.
Соседи говорили: - Помогла,
спасти меня,- икона и молитва!
Не чуя ног, без устали  подчас,
любого мог догнать на "лисапеде".
Увидел, невзначай, того, кто спас,  -
с иконы Бог грозился непоседе.
От божьих глаз спасал домашний стол -
сидел под ним усталый и голодный.
Ходил, держась за бабушкин подол,
боясь взглянуть на лик Его холодный.

Первая молитва

Лампадки свет ласкает лик с иконы.
Кому-то он дороже всех огней.
Я маленький совсем, зато смышленый –
Молюсь усердно с бабушкой моей.
По комнате летают чьи-то тени,
Трещат в печи горящие дрова,
Стоим перед иконой на коленях,
Поклоны бьём, аж кругом голова...
Мне так смешно! Но я смеюсь не сильно:
Смех вызывает непонятный слог.
Порхают руки, как у птицы крылья,
За бабушкою повторяю: - Бог!
Сосновый гроб. Из ситца покрывало.
Застывшие, спокойные черты…
А это значит – бабушки не стало,
Молитв не стало, песен и мечты.
Под знаменем, под пионерским горном,
Под барабанный стук   катился вниз…
Молитвы, той, слова застряли в горле.
Дороже стало слово – атеист!
Прошли года. Жизнь повернулась круто.
Родных, друзей теряю на бегу.
Хочу молиться в трудные минуты...
Слов  той молитвы  вспомнить не могу.
Шальные мысли вертятся юлою.
Слепая жизнь, слепые времена…
Молитву бабушка взяла видать с собою.
Другие в книгах есть, но не она.

Юность
 
Щедра на ласку матушка–Земля!
Обилием своих лугов и пашен
Вскормила ты и подняла меня...
А юноше - сам чёрт уже не страшен!
Пятнадцать мне. Прощай родимый дом!
Звала дорога к новой светлой жизни.
Училище. Любовь пришла потом.
Была сначала гордость за Отчизну.
В общаге коротали вечера.
Трубчевск - периферия, не столица!
Блатные, городские фраера,-
Исподтишка хлестали нас по лицам.
Там повстречал её, мой идеал -
Она казалась интересней прочих...
Мой нрав крутой, пред ней, осечку дал.
Я к ней прильнул, как к полю колосочек.
Брюнетка раскрасавицей была -
Других парней с ума легко сводила.
Любовь в такие дебри завела,
Что выбраться, из них, не стало силы.
Огромный мир перевернулся дном,
Подобен стал Гоморре и Содому.
Мне больно вспоминать теперь о том...
Она ушла к другому дорогому.
Она ушла с покорностью птенца,
Вниз сброшенного ветром на аллею.
Мне не забыть печального лица.
Её любил. Люблю. И сожалею...

Старинный парк весною - высший класс!
Цыганские гитары вечерами.
Спасли от суицида в этот раз,
А значит - не лежать  под образами.
Друзья, вино, гитары перебор -
На время успокаивали душу.
Любовь вернулась, как лавина с гор
И обещала клятвы не нарушить.
Печальное, красивое лицо
Воспринял вновь за чистую монету.
...она ушла опять, в конце концов,
Оставив только фантик от конфеты.


КамАЗ. Набережные челны 

На выходки её махнул рукой -
Разбитую не склеить точно вазу...
На Камских берегах обрёл покой,
Участвуя в строительстве КамАЗа.
Гигант КамАЗ не грезился во снах,
Не теребил мои больные раны.
Страна стонала гордо: - Вот, размах!
И тут же перекраивала планы.
Любимое её: - Даёшь! Даёшь!
Воспринимал обыденно, как надо.
Теперь же утверждают: - Это, ложь!
А вы б тогда попробовали, гады !
Мороз и снег, а летом - холода.
Трехосный «СТАРР» садился в грязь на брюхо.
Водители шутили: - Ерунда!
Случается проруха на старуху!
Мы строили КамАЗ! Не Колизей...
И верили в свою идею свято.
"Сухой" закон. Мешали в ведрах клей
И, пили эту брагу, брат за брата.
Нам было скучно? Было, черта с два!
Кипела грандиозная работа.
Росли проспекты, улицы, дома
И кое-кто, в общагах, у кого-то.
О прошлом мне не стыдно вспоминать.
Заткнитесь пересуды, наговоры…
Как я любил родных отца и мать,
Так полюбил прекрасный этот город.
Люблю и всё. Не надо пышных слов.
Здесь дочки родились,(мечтал о сыне).
Здесь встретил свою верную Любовь,
Которая со мною и поныне.
Здесь встретил много преданных друзей
Которые, со мной, в огонь и в воду.
Я преклоняюсь низко перед Ней,
Коль, невзначай, обидел чем Природу.
Теперь КамАЗ терзают по частям.
Напялили забрала – морд не видно.
Пируют на  строительных  костях -
Нет совести, а значит и не стыдно.
Простите. Забегаю наперед.
Болит душа и исповеди хочет.
Пункт призывной. Казань. Команда. Флот.
И Заполярье мне Судьба пророчит.


Заполярье 
 

В конечный пункт доставил эшелон
«Телят Макара»,- человечье стадо.
Сплошная ночь. Сияние. Перрон.
И гаснущие искры звездопада.
Прожектора ударили в глаза,
Змеёй скользнула между скал колонна.
И выкрикнул какой-то егоза
Слова похожие на марш, на похоронный.
Дыханье спёрло и ресницы век
Слезою набухали понемногу.
И тысячи «телят». Нет. Человек.
Топтали снег похожий на дорогу.
Загадочно встречает Экипаж.
«Годкам» -  гражданку. Мне - кусочек мыла.
Кому-то – три. А мне два года аж,
А это значит, крупно подфартило.
Все причиндалы быстро в вещмешок,
Шинель на плечи и бегом до Базы.
Кураж. Смешок. У всех обычный шок.
Годки орут:- Не радуйтесь, заразы!
Учебный класс и тренажерный зал,
И строевая шедшая часами….
О, если б кто по имени назвал -
Заплакал бы горючими слезами.
Устал – устав. Здесь некого винить.
У строевой паскудная личина.
Кому пришлось учебку проходить,
Тому ребенком будет дедовщина.
Ночами вахта. Драил гальюны….
Отбой, подъем играли командиры.
Был часто виноватым без вины…
Конец  учебке! - ГАЗ – 24.
Лицо приобрело нормальный лоск.
Перед друзьями было мне неловко.
Они на вахту. Я в Североморск
Шел поутру на переподготовку.
Какое счастье снова сесть за руль!
"Салют,сапог!" - кричали вслед матросы.
Я им, в ответ, крутил десятки дуль.
Конечно в шутку. Не было вопросов.
Обычный труд,- на "газ" ногой давить,
Считать ухабы, рытвины и кочки.
Хотелось выжить и остаться жить –
Ждала жена и маленькая дочка.

Гражданка

Североморск – МурмАнск и Мурмаши,
Москва, Челны – обратная дорога.
Застолье, встречи, песни для души -
За возвращенье благодарен многим.
Забот-хлопот тележка и вагон
На плечи, разгрести бы понемногу.
Не до церквей, молитв, не до икон,-
Когда сам чёрт, в быту, сломает ногу.
Жизнь понеслась без Храма и поста,
Как чёрная зола на пепелище...
Я вспоминал распятого Христа,
Питаясь не совсем духовной пищей.
И принимая спирта грамм пятьсот,
И рукавом закусывая сдуру -
Я проклинал гражданку, славил флот,
И восхищался буйством десантуры.
Случалось, доходило до петли...
Спасал Господь, для непонятной цели.
Не стал рабом, подобьем  мелкой тли,
Заложником идей, чужой постели.

Тягуче-сладким ладаном дышу,
Перстом гоню лукавого:"Изыди!"
У Господа прощения прошу
И у людей, кого зазря обидел.

1980 год